Он тут же отпустил кол.
— Ах, это ты, Анейрин, — хрипло выговорил он. — Я хочу пить.
— Я позову Эмриса.
— Пусть отдыхает. Бедивер, Гвенвифар — пусть все отдыхают. Просто принеси воды.
— Да, господин, — сказал я, тут же опуская полог.
Кувшин стоял у входа; схватив его, я побежал к ручью набрать свежей воды. Спустившись, я на мгновение погрузил горлышко кувшина в быструю струю, потом повернулся и побежал вверх по склону.
Артур стоял перед шатром и смотрел на лагерь из-под руки. Я подал ему кувшин. Пендрагон поднял кувшин к губам и стал пить, не дожидаясь кубка.
— Спасибо, Анейрин, — сказал он. — Мне лучше.
Он расправил на плече плащ, взял свое копье Рон, стоявшее подле шатра, и пошел вниз, в долину, где забавлялись кимброги.
Я пошел с ним. Мы перешли ручей, и тут нас заметил один из воинов.
— Пендрагон! — воскликнул он. — Пендрагон идет! Здрав будь, Пендрагон!
Тут же Артура окружила толпа.
— Мы слышали, ты ранен! — крикнул один голос, и к нему тут же присоединился тревожный хор.
— Я что, похож на раненого? — спросил Верховный король. — Ночью немного лихорадило и все. Теперь уже лучше.
И он пошел между любимыми кимброгами, разговаривая с ними, называя их по именам, расспрашивая про жен и детей. Он знал, что у этого недавно родился сын, а этот взял в жены девушку с юга, вон тот держит гончих псов, а те — сыновья его старых соратников. Артур знал все. Я дивился, что ему ведомы .мелкие заботы каждого воина, но так оно и было. В том, как воины отвечали Артуру, в их смехе слышалось огромное облегчение. Видимо, они очень тревожились о своем короле, и теперь у них отлегло от сердца.
Артур в окружении воинов пошел дальше, и вскоре состязания возобновились. Я некоторое время смотрел, потом вернулся к делам: заготовил хворосту, набрал воды, затем взял лошадь и съездил на соседний холм — нарезать свежего вереску для ложа Пендрагона. Когда солнце коснулось западных холмов, я вернулся в лагерь с охапкой душистого вереска.
Эмрис ждал меня у входа в шатер. Видимо, он шел из ротонды, потому что в руках у него была сумка с инструментами.
— Где он? — спросил Эмрис.
Я указал в долину.
— С кимброгами. Проснулся и сразу пошел к ним.
Эмрис повернулся и торопливо направился вниз. Мне стало не по себе. Я вскочил на лошадь и двинулся следом.
Закатные лучи окрасили долину в медвяный цвет. Небо горело расплавленной медью, поле сверкало изумрудами. Мы нашли Артура посреди поля: он сидел на камне, словно на троне, положив копье на колени, глаза его были полузакрыты, губы улыбались. Гвенвифар стояла рядом, положив ему руку на правое плечо, и смотрела на состязание: два всадника, проносясь во весь опор, должны были копьем поднять с травы зарукавный браслет.
Королева повернулась к нам и улыбнулась, но улыбка ее была вымученной.
— Артур, — тихо позвал Эмрис.
Пендрагон открыл глаза и повернулся к Мудрому советнику.
— Чудесный день, не правда ли?
— Да. Как ты?
— Я здоров.
— С заходом солнца похолодает. Давай вернемся в лагерь.
— Но солнце еще не зашло, — ответил Артур. — Посиди немного со мной.
— Охотно, — отвечал Эмрис, опускаясь на колени рядом с ним.
Все трое некоторое время смотрели на всадников. Солнце опускалось, тени становились длиннее. Над головой кружили морские птицы, горестным криком провожая ушедший день. Неподалеку бились о берег волны. Смеркалось.
Эмрис встал и тронул Артура за локоть. Пендрагон вздрогнул; оказывается, он задремал. Тем не менее, когда Мирддин его коснулся, он выпрямился и велел, чтобы подошли победители в состязаниях. Король добрыми словами похвалил их, а королева вручила каждому по драгоценному камню. Исполнив обычай, Артур попрощался со своими людьми и вернулся в лагерь.
На ужин ели дичь, добытую в соседних холмах, запивали пивом из корабельных припасов. Ночь выдалась сырая и холодная, как и обещал Эмрис, так что костры развели пожарче. Гвенвифар и Бедивер несколько раз уговаривали Артура удалиться в шатер, но Пендрагон не соглашался.
Он объявил, что останется с королями и воинами и потребовал песню. Мирддин Эмрис сначала отказывался, потом все же сдался и велел подать арфу.
— Какое из британских сказаний ты хочешь нынче услышать, о Пендрагон?
Артур задумчиво наморщил лоб и, помолчав, ответил:
— Сегодня я хочу слышать не о Британии, но об Ином Мире. Ночь холодная, ветреная — такие сказания как раз для бурных ночей.
— Хорошо, — согласился Мирддин Вледиг, — так послушайте, коли хотите, песнь о Бладидде, Увечном короле.
Я подивился его выбору, ибо это мрачная и малопонятная повесть о князе, который так ненасытно желал мудрости, что обманул Владыку Иного Мира, однако добытые знания навлекли на него беду, а затем и гибель. Впрочем, королям песня понравилась, тем более, что ее и впрямь прекрасно спел Досточтимый Эмрис, последний истинный бард на Острове Могущественного.
Песнь затянулась, а когда она кончилась, Артур пожелал своим спутникам доброй ночи и под руку с Гвенвифар удалился в свою палатку. Я лег у огня на красной телячьей коже, получше завернулся в плащ и уснул.
Меня разбудили встревоженные голоса. Я встал и увидел что в палатке Пендрагона горит факел. Под ложечкой заныло.
Лагерь был темен, все остальные спали, Я подкрался к палатке и заглянул внутрь.
С Артуром были Эмрис и Бедивер. Гвенвифар стояла чуть поодаль, опустив руки, и крепко стискивала край шелковой накидки. На лице ее и платье была кровь.
— Лежи спокойно, Медведь, — уговаривал Бедивер. — Дай Эмрису тебя осмотреть.
— Отпусти, брат, — прохрипел Артур, — я сейчас встану. Не хочу, чтобы кимброги видели меня таким.
Эмрис ощупывал рану; руки его были в крови.
— Кимброги и прежде видели тебя на земле, — убеждал Бедивер. — Им это не в новинку. А теперь лежи смирно.
— Не буду! Помоги мне встать! — Он схватил Бедивера за плащ и попытался подняться.
Повязка соскользнула с шеи. Я увидел рану и ахнул.
Она была зеленовато-серая, и от нее разбегались лиловые прожилки. Мясо вокруг первоначального пореза почернело и гнило. Шея воспалилась, краснота распространилась от горла до подмышек. Видимо, ночью рана открылась — боль, наверное, была нестерпимой! — и Эмриса позвали остановить кровь.
— Все, — сказал Мирддин наконец. — Больше я ничего не могу.
Они с Бедивером взяли Артура за плечи и поставили на ноги.
— Наконец-то мы разделались с Медраутом, — весело промолвил Артур. — Никто теперь не посмеет напасть на императора Британии. Где Гвенвифар?
— Здесь неподалеку, — ответил Мирддин Эмрис.
— Надеюсь, с ней ничего плохого...
— Нет, нет, Артур, — тихо, настойчиво произнес Эмрис. — Твоя рана воспалилась и лопнула. Я не знаю, что делать, Артур, ты понимаешь? Я ничем не могу тебе помочь, но знаю, где смогут.
Бедивер поднял глаза, увидел меня и жестом подозвал ближе. Я подошел, он крепко стиснул мое плечо.
— Быстрей, — дрожащим голосом произнес он, — отыщи Баринта, пусть готовит ладью.
Я шагнул к пологу, и Бедивер добавил:
— Ступай тише, Анейрин, никто не должен знать.
Сам не свой от волнения и страха, я побежал будить кормчего и передавать ему тайное поручение. Отыскать Баринта было нетрудно — он всегда устраивался поближе к кораблям. Я выбежал на дорогу. Холодный ветер хлестал плащом по ногам. Луна стремительно неслась за клочьями облаков; в ее неверном свете поблескивали белые барашки на море.
Я направился прямиком к тому месту на берегу, где возле шатра из шкур мерцал одинокий костерок.
— Баринт! — позвал я, перекрикивая стоны ветра и волн.
Он завозился и высунул голову из-под кожаного полога. Я передал ему слова Бедивера. Баринт тут же исчез, чтобы через мгновение появиться в плаще и с лампой, и сразу направился туда, где привязал челн.
Я побежал назад по песку и увидел на дороге выше по склону мерцающий факел. Бедивер и Мирддин вели Артура под руки. Его шатало. Гвенвифар шла следом, держа в одной руке факел, в другой — королевский меч.
— Лодку сейчас спустят, — сказал я.
— С Баринтом кто-нибудь есть?
— Нет. Он один.
— Хорошо. — Эмрис устремил взгляд на море. Оно по-прежнему волновалось, но белых барашков стало поменьше.
— Придется плыть по бурному морю, зато быстрей доберемся. Оно и к лучшему. Времени осталось совсем мало.
— А теперь, Артур, дай я тебя усажу, — сказал Бедивер.
— Нет... я постою. Пожалуйста, Бедивер. Еще немного...
— Хорошо.
— Бедивер, брат мой...
— Что тебе, Медведь?
— Пригляди за Гвенвифар. Позаботься, чтобы у нее ни в чем не было нужды.
Бедивер проглотил комок.
— Сам позаботишься, Медведь.
— Если со мной что-нибудь случится.
— Ладно... коли ты так хочешь, — промолвил Бедивер, плотнее кутая Артура в алый плащ.
Пендрагон с трудом держал голову. Говорил он совсем тихо, почти шептал.
— Мирддин, — сказал он тихо, — прости, что я не стал таким королем, как тебе хотелось, — Летним Владыкой.
— Ты был таким королем, как хотелось Богу. Все остальное неважно.
— Я делал все, что ты у меня просил, верно, отец?
— Все, что в человеческих силах.
— Скажи, этого довольно?
— Артур, душа моя, этого довольно, — тихо сказал Мирддин. — Прошу, успокойся.
Королева подошла и отдала мне факел. Она обняла мужа, прижала его к ребе.
— Положи голову мне на плечо, — сказала она, прижимаясь щекою к его щеке. Они стояли так довольно долго, Гвенвифар шептала ему на ухо что-то утешительное. Слов я не разобрал.
Вскоре раздался свист. Бедивер повернулся.
— Это Баринт. Лодка готова.
Я пошел вперед, держа над головой факел и освещая путь к каменистому пляжу, куда Баринт подвел ладью. Он выбрал небольшое крепкое суденышко с одной-единственной мачтой и прочным рулем. Посередине был натянут навес.
Я вошел в воду и встал у лодки, держа факел над головой. Прибой бил и мотал лодку из стороны в сторону; я свободной рукой удерживал ее за борт. Бедивер и Мирддин хотели нести Артура, но тот отказался. Пендрагон Британии сам вступил в воду и влез в качающуюся ладью.