— Черт меня побери! — Скотт поднял переднюю ногу, постучал по верху панциря. — И я могу думать. Черт возьми, я даже говорить могу!
Ирена уже выпила свой флакон, и одежда на ней разорвалась, показав пятна на коже. В окончательном облике гепарда она сохранила длинные светлые волосы и — что Уэстон особо оценил — груди. Вдруг ему стало понятно, что находят меховушки в антропоморфном маскараде.
— Выглядишь потрясающе, — сказал он.
Она шевельнула усами, лизнула себя в плечо и потерлась мордой.
Сзади хрюкнуло. Над перевернутым столом стоял кабан-оборотень Энди, жуя коробку от пончиков.
— А чего? — спросил он в ответ на взгляды. — Там еще глазурь осталась.
— Хреново. Уэстон обернулся к Дэвиду, превратившемуся в зеленоватый закругленный коралловый шар. Видно было его лицо под порослью крошечных колышущихся щупалец.
— Ты просто неотразим, — сказала ему Ирена. — Как Шалтай-Болтай.
— У меня ни рук, ни ног! Как мне драться с Сантой?
— А ты на него покати себя. Как бочку, — посоветовал Энди, копающийся в мусоре.
— Похоже, моя очередь. — Филлис выпила зелье. Все ждали.
Ничего не случилось.
— Вот блин. А у меня даже костюма бегемотского с собой нету. Дай мне хотя бы этот дурацкий пистолет.
Уэстон отдал ей оружие и посмотрел на свой флакон.
— Ты будешь красавцем, — сказала Ирена. Она обошла его вокруг, ткнулась мордой в грудь. Он почесал ее под подбородком — она замурлыкала.
— Быстрее давай, — сказал Скотт, не сводящий глаз с монитора. — Санта-Клаус идет.
Уэстон закрыл глаза и поднес флакон к губам.
Чем-то это было похоже на рождение. Тьма. Тепло. Потом вихрь, сенсорная перегрузка, тысяча событий сразу. Больно не было, но и щекотным это ощущение тоже не назовешь. Уэстон кашлянул, но получилось очень резко. Гавкнул. Он посмотрел на руки и увидел, что они покрыты длинной серой шерстью. Штаны на нем остались, но из разорванных туфель выперли когтистые лапы.
— Привет, неотразимчик!
Уэстон смотрел на Ирену и чувствовал неодолимый, иррациональный импульс — гавкнуть на нее. Сумел с этим справиться.
— Помните, — сказал Скотт, — на нем броня. Когтем она не пробивается. Метьте в голову и шею, или просто давите массой.
Все встали у двери полукругом — кроме неподвижного Дэвида и спокойно сидящего Райана. Стали ждать. Уэстон услышал хлюпанье, будто кто-то что-то лижет. Посмотрел в ту сторону — Энди сидел, опустив нос себе между ног.
— Энди! — зарычал он. — Перестань!
— Ты шутишь? Вряд ли я смогу вообще когда-нибудь остановиться.
И тут в зал ворвались обезумевшие помощники Санты, вопя и размахивая оружием. Уэстон сперва отпрянул, потом вспомнил, кто он, и ударил лапой, попав помощнику по голове. Шея треснула, как палочка леденца.
Энди прервал умывание — если это можно так назвать, — чтобы рвануть клыками брюхо помощника между красной рубашкой и штанами. Оттуда выкатилось что-то вроде миски кровавого желе.
Филлис выстрелила два раза, потом подобрала косу и стала ею размахивать как бешеная, ругаясь при этом так, что дальнобойщик покраснел бы.
Скотт припер двух помощников к стене и раздавил своим огромным панцирем.
Даже Дэвид сумел принять участие, запутав одного помощника тонкими прозрачными щупальцами. Судя по крикам жертвы, на щупальцах были стрекала.
Уэстон смотрел на Ирену — она повисла на спине помощника, вцепившись в шею.
Вбежали еще двое Сант, и Уэстон бросился на них, сам поразившись своей быстроте. Расставив передние лапы, он поймал обоих под подбородок, мускулы его сжались, напряглись — и головы отлетели как у разборных кукол.
И тут вошел он.
Крис Крингл был вблизи даже больше, чем на телевизионном мониторе. Такой он был огромный, что перед дверью пришлось ему пригнуться. Когда он вошел и выпрямился, то оказался ростом футов восемь. Грудь как бочонок для виски, руки — как стволы деревьев. В длинной белой бороде запеклась кровь, темные маленькие глазки блестели злобной радостью.
Но хуже всего были кисти рук. Пальцы кончались страшными металлическими когтями длиной каждый с самурайский меч. Один из помощников — тот, которого укусила Ирена, — подошел к Кринглу, шатаясь, зажимая брызжущую кровью шею, и Крингл махнул рукой, развалив человека на три больших куска и прорезав кевлар как бумагу.
Это было так ужасно, так отвратительно-демонически, что Уэстон не мог не расхохотаться, вопреки самому себе.
Скотт подошел вразвалку к Кринглу и ткнул в его сторону узловатыми пальцами:
— Твоему царству зла придет сегодня конец, Крингл.
Крингл захохотал — глубоким, резонирующим, хриплым басом, похожим на гром. Потом взмахнула огромная нога, ударила Скотта в грудь, перебросила через весь зал, пробив дыру в задней стене. Скотт пролетел ее, как черепаховидный метеор.
— Твою мать! — сказал Энди и рванул ко всем чертям в дыру вслед за Скоттом.
Крингл шагнул вперед — и Уэстон почувствовал неодолимый импульс помочиться. Настолько неодолимый, что даже поднял ногу. Победить Санта-Клауса невозможно. Это монстр, он их порвет как промокашку.
Крингл подошел к Уэстону, смерил его взглядом с головы до ног и сказал:
— Роберт Уэстон Смит. Вервольф. Ты у меня в списке. Потом посмотрел на Ирену, вставшую рядом с Уэстоном и держащую его за лапу.
— Ирена Рид. Гепард-оборотень. Ты тоже у меня в списке. Хочешь посидеть у Санты на коленях, девочка?
Ирена на него зашипела. Взгляд Крингла упал на Дэвида:
— А ты кто такой? Оборотень-луковица?
Дэвид выпустил мертвого помощника.
— Я Дэвид Кесслер. Оборотень-коралл.
— Дэвид Кесслер. Да, ты тоже в списке. А эта вот остервенелая дура — кто?
Филлис уперла руки в боки, выставила подбородок:
— Филлис-Лаванда-Мариша-Талина Алленби. Я тоже числюсь в твоем кретинском списке?
— Нет.
— Нет? Ты уверен, жирняга?
— Дважды проверил, — улыбнулся Крингл.
Глаза у Филлис потемнели от злобы.
— Ты утверждаешь, что я не такая, как они? Я — одна из них! Я в сердце своем одна из них, слышишь, ты, огромный мешок с…
— Хватит!
Райан встал и подошел к Кринглу.
— Ты еще кто, человечек?
— Мне надоело убегать, Кристофер. Слишком я давно бегаю.
Крингл наморщил лоб.
— Голос. Знакомый голос!
— Я кое-какую работу проделал, и человеческое лицо свое изменил. Но вот это ты точно узнаешь.
Тело Райана встряхнулось, и он перекинулся вервольфом. Огромным, на несколько футов выше Уэстона. Крингл отшатнулся, и лицо его залило страхом:
— Боб!
Уэстон, затаив дыхание, смотрел, как разворачивается перед ним битва длиной в тысячелетия.
Крингл зарычал, подняв страшные Сатанинские Когти.
Боб оскалил зубы и завыл — выворачивающий внутренности боевой клич отдался эхом в самой сути души Уэстона.
Но не успел ни один из них броситься в атаку, не успел даже шевельнуться, как голова Криса Крингла скатилась с плеч на пол к ногам Боба.
Филлис-Лаванда-Мариша-Талина Алленби с косой в руке опустила лезвие, насадила на него отрубленную голову Крингла, подняла и посмотрела ей в глаза:
— А теперь, твою мать, есть я в твоем списке?
Боб уставился на Филлис, отвесив волчью челюсть.
— Ты только что убила Криса Крингла!
— И запросто. Какого черта ты не сделал этого пять тысяч лет тому назад?
В зал, прихрамывая, вошел Скотт, прижимая круглую зеленую руку к старой морщинистой голове.
— Что тут случилось?
— Филлис убила Криса Крингла, — ответила Ирена.
— Ну, ты даешь! — Скотт хлопнул Филлис по поднятой ладони.
— Все вы храбро сражались. — Это Боб с высоты своего роста обращался к группе. — Кроме свиньи. За вашу храбрость отныне вы получаете полную власть над своими способностями териантропов. Можете превращаться в любой момент, сохраняя контроль над своей внутренней тварью.
— А как превращаться обратно? — спросила Ирена.
— Сосредоточиться.
Первым это сделал Скотт, вернувшись в человеческий облик.
Уэстон и Ирена сменили облик, продолжая держаться за руки.
Дэвид скривился, но ничего не произошло.
— Не получается, — сказал он. — Я все еще коралл.
— А я? — спросила Филлис. — Это же я убила эту веселую сволочь?
— Я могу тебя превратить в вервольфа, если таково твое желание.
— Они мне это уже раньше предлагали. Но не хочу я быть ни волком, ни гепардом, ни черепахой, ни этим дурацким кораллом — ох, прости, Дэвид.
— Да ничего. Я вот тут сосредоточиваюсь, сосредоточиваюсь, — и ничего.
Филлис сложила руки на груди.
— Мой внутренний зверь — гиппопотам. И в него я хочу превращаться.
Боб ссутулился.
— Филлис, ты прости меня. Моя сила имеет границы но, быть может — только "быть может"…
— Что "быть может"?
— Не знаю, получится ли, потому что он убит.
— Да вываливай, ты, Лон Чейни!
— Попробуй посидеть у Санты на коленях.
Филлис подняла нарисованную бровь:
— Ты серьезно?
— Могла еще остаться какая-то магия. Попробуй.
Филлис подошла к сраженному Кринглу и села на его массивную ляжку.
— И что теперь?
— А теперь задумай рождественское желание, Филлис. Что-то такое, чего горячее всего желает твое сердце.
Она закрыла глаза, губы прошептали что-то, чего Уэстон не расслышал.
А потом он что-то почувствовал. Что-то вроде бриза — бриза рождественского волшебства. Оно заклубилось в зале, коснувшись каждого, и наконец опустилось на Филлис.
И ничего не произошло. Она не приняла облик бегемота. Вообще ни во что не превратилась. Прошла минута — а это была все та же прежняя Филлис.
— Прости, Филлис. — Боб помог ей встать. — Если бы это было что-то такое, что в моей власти…
И грустная тишина воцарилась в зале.
В подвал ворвался отвязный рэппер Эл Эл Кул Джей без рубашки. Он схватил Филлис за руку, поцеловал глубоко и страстно, положил ей ладонь на ягодицу.
— Пошли положу тебя в люльку и всю ночь любить буду, девушка. Только сперва заедем в мой банк, возьмем твою сотню миллионов долларов.