Наша трапеза подходит к концу, и я поглядываю в сторону окна.
– Ханыль-сси до сих пор с той девушкой, которую тебе сосватал дед. Кажется, они здорово поладили, так что, возможно, ты нечаянно поспособствовал истинной любви.
– Как думаешь, на свадьбу-то они меня пригласят? – в тон мне откликается Сун.
Уже на выходе из ресторана у меня звонит телефон – номер незнакомый.
– Кто-то из-за границы, – Сун заглядывает мне через плечо.
Я понимаю, кто это, и душа у меня уходит в пятки.
– Должно быть, это Надин. Как думаешь, зачем она звонит?
– Наверно, отругать тебя за то, что ты втянула ее в эту кашу.
– Правда?
– Ответь, а то она трубку положит, – Сун меня не щадит.
Я неуверенно подношу трубку к уху.
– Надин-онни?
– Сори? – Я помню, как она говорила со мной в пиццерии, с каким дружелюбием и теплотой. Прямо сейчас ее голос лишен всяких следов душевности. – Надо поговорить.
Глава двенадцатая
Выйдя из метро, я понимаю, что Надин еще не пришла. Оно и неудивительно: если верить моему телефону, я приехала на пять минут раньше. Около станции тусуется несколько подростков – явно учеников средней школы, их выдает форма: серые трикотажные жилетки поверх белых рубашек, заправленных в юбки по самую лодыжку. Мимо проходит женщина за руку с мальчиком. У малыша за спиной – рюкзак с Пороро[60]. Рядом находится небольшой садик, так что я направляюсь туда и сажусь на скамейку – ждать Надин.
Несмотря на все подколки, Сун, едва я повесила трубку, заверил меня, что Надин не злится, вот только откуда мне знать наверняка? Я бы точно разозлилась, окажись я втянута в скандал по вине своего брата и его бывшей девушки.
– Псс, Сори! – со мной, похоже, только что заговорила высоченная кадка. – Сори, сюда!
Я медленно подхожу к кадушке с растением и вижу, что за ней, прямо на земле, скорчилась Надин.
– Надин-онни?
– Пошевеливайся! Пригнись. – Она хватает меня за руку и тянет, так что я скрючиваюсь рядом с ней.
– Что происходит? – шепчу я.
– Видишь тех девчонок?
Оглянувшись, я смотрю на компанию школьниц у метро.
– Ученицы средней школы?
– Они шли за мной от самого университетского кампуса. Нет ничего страшнее горстки школьниц-подростков, – ее передергивает.
Как и вчера, когда я впервые задумалась, в какой кошмар втянула Надин, на меня накатывает удушающая вина.
– Прости меня. Это моя вина. Не надо было тебя втягивать.
– Да ничего. На самом деле даже немного волнующе. Впрочем, все это не касается моей обычной жизни, может, я поэтому спокойна. Одногруппники в восторге, что у меня брат – Натаниэль из ХОХО. Для них это круто. Честно говоря, проблема не в фанатах. По словам Натаниэля, большинство проявляет уважение. Дело в папарацци.
– Все равно, – настаиваю я. – Если бы я не солгала, если бы не сказала, что в норабанге была ты, а не я, тебе не пришлось бы прятаться за кадкой с цветами.
– Хорошо, что напомнила: ты ведь и правда меня расстроила, – от этих слов я съеживаюсь и морально готовлюсь к заслуженной головомойке. – Я уже давно в Сеуле, а ты так мне и не ответила.
Я осоловело моргаю.
– Что?
– Понимаю, тебе, наверное, неловко тусоваться со старшей сестрой бывшего парня, но я так хотела с тобой встретиться!
– Прости! Надо было позвонить.
Когда мы обменялись номерами, я действительно намеревалась встретиться с ней, но потом, обдумав все хорошенько, действительно испугалась. «Неловко» – слабо сказано. Вспомнить хотя бы то, с каким стыдом я сбежала тогда из их дома!
– Ты можешь загладить свою вину, – продолжает Надин. – Окажи мне услугу.
– Что угодно.
Она смеется:
– Сначала послушай, что я скажу, а уже потом соглашайся. Ты же знаешь, что у ХОХО сейчас перерыв в работе, да?
Я киваю.
– Сун-оппа рассказал мне про хиатус.
– Точно. Вот только из-за так называемого «скандала», – она изображает пальцами кавычки, – папарацци стали дневать и ночевать возле квартиры группы. Все остальные уже разъехались и теперь живут с родственниками, но Натаниэлю-то домой не поехать. Точнее, можно было бы, но он отказывается, – она хмурится. – Не знаю точно, в чем дело. Думаю, его что-то держит в Сеуле, что-то связанное с работой. Он скрытничает. И это бесит.
Связанное с работой? Кроме ХОХО? Если Сун всегда мечтал играть, то Натаниэль никогда не проявлял интереса к сольной деятельности. Мне становится любопытно, и так хочется, чтобы Нади рассказала чуть больше, но она уже двинулась дальше.
– Он вечно в четырех стенах в квартире, совсем один. Он, конечно, говорит, что не против так пожить, но я переживаю. Ладно если бы все это продолжалось несколько дней, но ведь речь о паре недель, а я не могу часто его навещать из-за учебы. Мне было бы спокойнее, если бы он мог выходить из квартиры, не подвергаясь нападкам папарацци, но они повсюду за ним таскаются.
У меня внутри все завязывается узлом. Ситуация, которую она описывает, ужасна, но именно так все и обстоит. У остальных участников группы в Корее есть семья – у всех, кроме Натаниэля. Даже дальние его родственники живут в Соединенных Штатах. Натаниэль не такой, как Сун, уж он-то, наверное, наслаждался бы изоляцией, он скорее напоминает щенка: больше всего удовольствия ему доставляет общение с людьми. Надин, должно быть, видит по моему лицу, что я ее прекрасно понимаю, потому что берет меня за руку.
– Так вот. Я хотела спросить, нельзя ли Натаниэлю пожить у тебя – только до конца отпуска. Сколько там – две, три недели?
Пару секунд я просто пялюсь на нее, пытаясь сообразить, не послышалось ли мне все это. Чтобы Натаниэль пожил у меня?
– Я тут подумала, – торопливо продолжает Надин, как будто опасается, что я сразу откажу. – По-моему, идеальное решение, ведь дом у тебя, если я правильно помню, находится в жилом районе, а значит, шансы наткнуться на пронырливых папарацци там гораздо ниже. Натаниэль сможет свободно уходить и возвращаться – и одиноко ему не будет.
Позволить Натаниэлю пожить у меня – ужасная идея, и все же я должна Надин. Дело не только в том, что я существенно усложнила ей жизнь, но и в том, как тепло встретила меня ее семья тем злосчастным летом.
Я всегда хотела сделать что-нибудь в ответ – для них, для него, и вот мне представилась идеальная возможность. Кроме того, в доме мы будем жить не вдвоем – аджумма постоянно ночует с нами. Надин сказала, что это всего на две-три недели, а мы с Натаниэлем недавно выяснили, что теперь мы просто друзья. Что может произойти между друзьями за несколько недель?
Поверить не могу, что я всерьез обдумываю эту идею. Придется врать маме – она убьет меня, если узнает.
– Я многого прошу, да? – Мое молчание Надин истолковывает как отказ. – Ладно, проехали. – Она похлопывает меня по руке, но быстро отстраняется. – Забудь, что я подняла эту тему. Но нам все равно надо как-нибудь согласовать время и встретиться, пообщаться. Позволь мне хотя бы угостить тебя корейской пиццей со сладким картофелем и кукурузой.
Несколько минут спустя мы уже шагаем к метро – ей пора возвращаться к учебе. Меня одолевают смутные, неясные эмоции, что странно. Я должна была испытать облегчение, ведь Надин сама отказалась от просьбы, и мне не пришлось принимать решение, но по какой-то загадочное причине я ощущаю только…
Разочарование.
Глава тринадцатая
Последние несколько дней выдались эмоциональными, так что я решаю пройтись по магазинам.
Да, я большой фанат шопотерапии.
Я как раз выбираю наклейки в книжном отделе торгового центра «АЙПАРК», когда приходит сообщение секретаря Парк. Судя по всему, в последнюю минуту оказалось, что нам предстоит явиться на запись развлекательной передачи.
Фургон подбирает меня прямо у торгового центра; Хеми уже на заднем сиденье.
– Доброе утро, сонбэ! – звонко приветствует она.
Голосок у нее писклявый, и я не в первый раз задаюсь вопросом о том, какую роль ей отведут в АСАП – петь она будет или читать рэп, а может, и то и другое.
– Доброе утро, Хеми. Ты, наверное, в восторге?
Хеми кивает, но нервы ее выдают: она то и дело принимается теребить браслет на запястье.
– В этом выпуске должна была появиться одна актриса, – поясняет секретарь Парк, лавируя между такси у торгового центра. – Но в последнюю минуту отказалась.
Что ж, это объясняет, почему Хеми пригласили в последний момент. Должно быть, «Джоа» отправила ее в качестве замены.
Для Хеми это отличная возможность, поскольку публика с ней еще не знакома. Даже обо мне известно больше, чем о ней, поскольку я работала моделью и поучаствовала в радиопередаче. Если обитатели интернета решат поискать Ву Хеми в сети, то найдут выпуск передачи, а не какую-нибудь досадную информацию о ее детстве или, скажем, фотографию времен средней школы. Впрочем, учитывая, что Хеми впервые участвует в съемках передачи, складывается ощущение, будто ее решили сразу швырнуть на глубину и понадеялись, что не утонет.
– А как называется передача? – спрашиваю я секретаря Парк. Мысленно я лихорадочно перебираю варианты – как подготовить Хеми, чтобы она смогла отреагировать на любую возможную ситуацию.
– «Поймай меня, если сможешь».
У меня заходится сердце. Это одна из моих любимых передач. Выходит каждую среду, и мы с аджуммой всегда вместе смотрим ее после ужина. Каждую неделю приглашают разных гостей – актерский состав какого-нибудь популярного сериала или группу айдолов, ведущие берут у них коротенькое дурацкое интервью, потом гости разбиваются на две команды и играют в изощренную версию салок.
– Кого еще пригласили?
– На этой неделе тема выпуска – Сеульская академия искусств. Снимают в самой школе. А гостями будут выпускники САИ и нынешние ученики, такие как Хеми.
Точно, Хеми же говорила, что с начала года начнет обучение в академии.