– Держи их!
Натаниэль хватает меня за руку, и мы выбегаем из комнаты. Кажется, никогда в жизни я не неслась с такой скоростью. Волосы развеваются позади. В конце коридора Натаниэль сворачивает налево, и мы вваливаемся в лифт. Я нажимаю кнопку крыши, а Натаниэль – кнопку закрытия дверей. Когда они закрываются, мы приваливаемся к противоположным стенкам, и только тут я осознаю, что мы натворили.
– Натаниэль!
– Что?
– Мы забыли про камеры!
– Вот черт.
Меня распирает смех. Сначала я фыркаю, а потом захожусь хохотом – так, что едва могу дышать. Натаниэль ничуть не лучше меня, смеется так, что чуть не падает. Все это время я так старалась, чтобы оператор не отстал, но под действием адреналина совершенно о нем забыла.
– Все нормально, – уверяет Натаниэль, вытирая слезы смеха. Он указывает в угол: поверх знакомой камеры системы безопасности команда передачи водрузила еще одну, покрупнее. – Они возьмут материал, отснятый с ее помощью.
Из моего рюкзака доносится жужжание, и я достаю рацию.
– Сори-сси? – с присвистом произносит мой оператор.
– Мы поднимаемся на крышу, – говорю я.
– А Сун не заметит, куда мы направились и не пойдет за нами? – спрашивает Натаниэль, как только я выключаю рацию.
– Уверена, помощник продюсера задержит их – по крайней мере до тех пор, пока операторы нас не догонят.
Мы оба тяжело дышим после пробежки и смеха.
– У тебя хорошо получается, – говорит он. – Я так и думал.
– Ты поэтому взял меня к себе в команду?
Я все гадала, с чего он выбрал меня, если мог выбрать Джеву, ведь всем известно, что он – просто звезда развлекательных передач. Более того, его уже однажды приглашали в это самое шоу. Может, он решил, что логично разделить ХОХО – по два участника в каждой команде, но Натаниэль не такой. Он не такой, как Джеву, не такой, как я, – он не станет делать выбор в интересах шоу. Он не такой, как Сун, который решения принимает с точки зрения стратегии, не такой, как Йонмин, который выбирает того, с кем веселее. Натаниэль ни о чем подобном не задумывается.
– Почему все-таки ты меня выбрал? – спрашиваю я.
– Не хотел гоняться за тобой, – отвечает он, и я морщусь. Может, он осознал наконец, что гоняться за мной не стоит. – Я хотел побегать с тобой.
У меня перехватывает дыхание. Ответить я не успеваю – двери лифта открываются. У края лестницы толпятся операторы – им пришлось бежать пешком.
Натаниэль, смущенно потирая шею, выходит к ним навстречу.
– Простите. Обыщем крышу? – спрашивает он меня.
Как вообще ему удается говорить такое, а потом вести себя как ни в чем не бывало?
– Сори-сси? – тяжело дыша, окликает меня мой оператор.
– Да. Точно. Давайте… давайте так и сделаем.
Крыша у школы огромная – есть место и складскому помещению, и солнечным панелям. Небо за высоким периметром совсем темное – пока шли съемки внутри, солнце село. Последняя мягкая игрушка прячется за цветком в горшке. И кролик держит…
– Виолончель! – кричу я.
– У тебя поразительный талант находить мягкие игрушки, – замечает Натаниэль. – В чем дело? Это ты так хорошо находишь игрушки или они находят тебя?
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.
Мой оператор достает рацию и что-то передает помощнику режиссера. Несколько минут спустя из динамиков доносится голос.
– Все три артефакта найдены. Начался десятиминутный обратный отсчет. Команда, которая первой выбьет всех противников до окончания обратного отсчета, выиграет. В противном случае победит команда с наибольшим количеством артефактов.
У меня вырывается стон. Плохо, очень плохо. Я не могу выиграть. Я так отвлеклась на погоню за мягкими игрушками, что забыла о первоначальном своем намерении помочь Хеми. Спохватившись, я устремляюсь к лестнице.
– Ты что творишь? – Натаниэль бежит за мной. – Мы же должны прятаться.
– Мне надо найти Хеми, – шепчу я, чтобы услышал только он.
– Зачем тебе искать Хеми? – Его голос громким эхом разлетается по лестнице.
– Сори, серьезно, что…
Закончить фразу Натаниэлю не суждено. Внезапно нас окружают камеры, а нам навстречу как одержимая несется Хеми. Она буквально взлетает по лестнице и срывает у меня со спины рюкзак. За ее спиной Натаниэль и Джеву пытаются стащить друг с друга рюкзаки.
– Мин Сори выбывает, – объявляет голос из динамиков. И тут же добавляет: – Натаниэль Ли выбывает.
Операторы ведут нас на первый этаж, в кабинет директора, который на сегодня превратился в комнату ожидания для выбывших игроков. Мы плюхаемся на кожаные диваны друг напротив друга. Вскоре после этого входит Весельчак. Едва заметив нас, он вздыхает.
– Я так понимаю, с командой хулиганов покончено.
– Ву Хеми выбывает. Бэ Джеву выбывает.
Дверь открывается, и заходят Хеми и Джеву в сопровождении Сердцееда, которого как раз объявляют выбывшим.
Я резко выпрямляюсь.
– Что случилось?
Ответить они не успевают, потому что помощник режиссера объявляет по интеркому:
– О Сун выбывает. Школьный совет устранен! Победа достается хулиганам!
Мы с Натаниэлем пораженно переглядываемся, и тут по его лицу расползается широкая улыбка.
– Что…
Входит Сун, а за ним по пятам – Йонмин с моим рюкзаком.
Натаниэль вскакивает, взгляд его мечется между Йонмином и Суном.
– Хен, что случилось?
– Йонмин – просто зверь, – констатирует Сун вместо ответа.
Йонмин исполняет победный танец – кувыркается вперед через колени и показывает на камеру сердечко.
И на этом передача заканчивается.
На дворе час ночи – съемка здорово затянулась. Если Джисок дождался ребят, то секретарь Парк давным-давно отправилась домой. Вместо нее возле фургона стоит водитель, который отвезет нас с Хеми по домам, и мы потихоньку направляемся к нему.
Краем уха я слышу разговор Джисока и Натаниэля.
– Я отвезу Йонмина домой к родителям, а потом закину тебя на квартиру.
За Джеву приехали мама с сестрой, а за Суном дедушка прислал служебный автомобиль.
Если я правильно помню, дом Йонмина и квартира, где живет ребята из ХОХО, находятся в противоположных концах города.
– Ты можешь поехать с нами, – предлагаю я. – Дом Хеми по дороге к твоей квартире, – от собственной импульсивности я слегка краснею, но ведь так всем удобнее. Я думаю и о Джисоке, который сможет закинуть Йонмина к родителям и пораньше поехать домой.
Натаниэль смотрит на меня и говорит:
– Я поеду с ними.
Джисок кивает.
Мы с Хеми занимаем два средних сиденья, а Натаниэль забирается на заднее. Большую часть пути мы молчим – все устали после долгой съемки.
Когда водитель подъезжает к кварталу Хеми, она тяжело вздыхает.
– Хеми, что-то случилось? – спрашиваю я.
– Как думаешь, я произвела хорошее впечатление?
– Конечно! – уверяю я, хотя меня гложет вина, что я большую часть передачи провела, играя с Натаниэлем, а не активно помогая Хеми. Тем не менее я не вру. Хеми действительно немного смущалась перед камерой, но того и следовало ожидать. – Зрители полюбят тебя, – честно говорю я. – Как не полюбить?
Хеми живет в многоквартирном доме в Ханнаме, в одном из самых дорогих жилых комплексов Сеула. Когда фургон останавливается, она поворачивается ко мне.
– Спасибо тебе, – говорит она, а потом застенчиво добавляет: – Онни.
Я не успеваю и глазом моргнуть, как она вылетает за дверь. Я в изумлении откидываюсь на сиденье и замечаю, что Натаниэль смотрит на меня в зеркало заднего вида. Он отворачивается к окну, но я вижу, что на губах его до сих пор играет полуулыбка.
Глава пятнадцатая
– Можете высадить меня вот тут, – говорит Натаниэль водителю, как только мы подъезжаем к его улице.
Даже после взлета своей карьеры, после подписания всех рекламных контрактов участники ХОХО решили и дальше жить вместе. Йонмин еще учится в старшей школе, и они, как говорит Сун, «хотят увидеть, как он вырастет и станет большим человеком». А еще им нравится находиться в компании друг друга.
Вот только сейчас никого из ребят в квартире нет. Вместо них Натаниэля поджидает темная вереница машин, припаркованных с выключенными фарами.
Я наклоняюсь вперед.
– Это репортеры из таблоидов? – Из открытых окон вьется сигаретный дым, его отлично видно в свете фонарей. – Они вот так тебя ждут?
– Стало хуже, – откликается Натаниэль с заднего сиденья. Он чем-то шуршит, собирает вещи.
– А разве охраны в здании нет? – Когда я думаю, как он пойдет мимо всех этих машин, моя тревога только усиливается.
– Охрана есть, но репортеры паркуют машины на противоположной стороне улицы, а эта территория собственностью здания не является, так что охранники ничего не могут с этим поделать. Да все нормально, честно.
Я вижу, как из приоткрытого окна высовывается длинный объектив камеры.
Натаниэль перебирается с заднего сиденья на освободившееся место Хеми и берется за ручку.
– Подожди. – Я хватаю его за рубашку.
Он останавливается, отпуская ручку. Скользит взглядом по моим пальцам, сжимающим его рукав. На меня накатывают воспоминания детства – такая же темная вереница машин, поджидающих нас с мамой: возле здания компании, возле моей школы, внезапные вспышки, от которых кажется, что весь мир вокруг взрывается светом и криками. «Как вы прокомментируете роман члена Национального собрания Мина? Вы знали, что у него есть любовница? Если слухи правдивы, почему вы не подали на развод?»
– Сори? – Голос Натаниэля возвращает меня в настоящее. Он так и не пошевелился. Он больше не смотрит на мои пальцы, вцепившиеся в его рубашку мертвой хваткой, теперь он изучает мое лицо. Я знаю, что все это неразумно, что папарацци на самом деле ему не навредят, но мне никак не избавиться от ощущения, что, отпустив его туда, на улицу, я подвергну его опасности.
И в этот момент я решаюсь.
– Поехали со мной.
Его глаза округляются, потом он опасливо поглядывает на водителя, который, к слову, меня совершенно не беспокоит. Он ничего не скажет. Он сотрудник «Джоа», а значит, по контракту обязан соблюдать конфиденциальность во всем, что касается артистов.