– Это наша русалка Мин Сори, – представляет меня Сунбин.
Его голубые глаза распахиваются.
– Ого, да ты идеальна. – Он поспешно расстегивает чехол. – Твой секретарь заранее прислала все размеры. Мы выбрали вот такой вариант. – Внутри чехла оказывается корсетное боди, расшитое жемчугом и камнями аквамаринового, кобальтового и сапфирового цвета. Плеч у костюма нет, и, хотя он будет прикрывать мой живот и грудь, все остальное – нет. Дизайнер достает черные шортики. – Вниз, разумеется, наденешь вот это.
Он принимается потирать макушку.
– Знаю, немного чересчур…
– Просто потрясающе, – перебиваю его я. Еще наверняка жутко неудобно, но во имя моды я многое готова вытерпеть.
Я улыбаюсь ему. Этот человек – точно гений.
– Для меня будет честью надеть этот наряд.
– Грудь будет обтягивать, ничего? И еще нам, наверное, придется ушить его прямо на тебе. Ты ведь уже поела? И достаточно воды выпила?
Немного поколебавшись, я киваю.
– Да.
Это не совсем правда. Я так нервничала, что толком не поела и не попила, но чувствую я себя нормально, хотя движут мной в основном нервы и адреналин.
Я раздеваюсь за специально установленной ширмой и там же надеваю корсет. Я вдыхаю, когда на мне ее зашнуровывают, а потом выдыхаю, чувствуя, как он давит на грудь.
– Не больно? – спрашивает дизайнер. – Могу ослабить, если неудобно.
Я несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю. Немного давит, и ощущение слегка некомфортное, но в целом…
– Все в порядке, – уверяю я.
Он указывает на зеркало в полный рост.
– Что думаешь? Мы не хотим особо демонстрировать декольте, а то нас цензуре подвергнут, – он смеется, будто шутит, но я подозреваю, что говорит он чистую правду. – У тебя длинные волосы, они почти все прикроют.
Я изучаю себя в зеркале, поворачиваясь то одной стороной, то другой, чтобы хорошенько себя рассмотреть. У корсета прекрасная форма, и она идеально мне подходит: облегает грудь, утягивает талию, слегка расходится на бедрах. Вкупе с макияжем Субин эффект просто потрясающий.
– Восторг! – объявляю я.
Помощник приносит мне халат – накинуть поверх костюма, а потом отводит на съемочную площадку. Локация представляет собой оставшийся после прилива водоем, который декораторы украсили бутафорными морскими звездами и сверкающими камушками. Дым-машина заполняет бассейн полупрозрачной пеленой тумана, создавая мечтательную и таинственную атмосферу.
Я снимаю халат, и ко мне подскакивает очередной помощник – помогает спуститься в бассейн. Я стараюсь поудобнее устроиться и не потревожить несчастных ракообразных.
– Настрой у этой сцены должен быть таинственным, эфемерным, – наставляет режиссер, стоя за камерой. – Ты – прекрасная русалка, оказавшаяся в этом водоеме, и твоя задача – доставить послание морского короля его сыну, но, увы, разговаривать ты способна только под водой! Что же делать? – Меня захватил режиссерский пыл, и я киваю в такт его словам. – Идеально, запомни вот это выражение лица. – Он снимает меня с разных ракурсов, двигая камеру по временно установленной дорожке. – Теперь ты должна поежиться, будто замерзла. Тебе хочется в теплую водичку. Вот бы поблизости оказалось такое местечко!
Все это очень похоже на работу модели, потому что реплик у меня нет. Я благодарна сценаристу, который нашел возможность сделать так, чтобы мне не пришлось говорить. Вскоре режиссер кричит: «Снято!»
– Безупречно, Сори-сси, – уверяет он. – Ты просто рождена для камеры.
Я выхожу из бассейна и торопливо натягиваю халат – теперь уже чтобы согреться.
На пути обратно к палаткам я замечаю, что у вагончика Йонмина собралась небольшая толпа. Суна нигде не видно – видимо, ушел сниматься вместе с главной актрисой.
Я подхожу к Хеми. Она ждет своей очереди, и щеки у нее просто пунцовые. Она до сих пор в школьной форме, на маленьком металлическом бейджике, приколотом к блейзеру, напечатано имя ее героини.
– С чего такая суета? – спрашиваю я.
– Тут только что был Натаниэль, – сияет она. – Фотографировался с персоналом. Я с ним тоже сфотографировалась. Хочешь посмотреть?
Она протягивает мне телефон. На снимке Хеми стоит спина к спине с Натаниэлем и хохочет, воздев руки. Он, наверное, сказал что-то смешное. Мой взгляд скользит к Натаниэлю. Он тоже смеется, сморщив нос, на щеках заметны ямочки. Это зрелище меня завораживает. Кажется, будто не вздохнуть полной грудью, а корсет только усугубляет ситуацию.
Я ведь просто на фото смотрю, а такие эмоции. Что же я почувствую вечером, когда мы будем вместе сниматься? Надо сделать так, чтобы он ничего не заподозрил, ведь ничего не изменилось, действительно – ничего, по крайней мере, внешне. Надо просто скрыть от него свои чувства еще ненадолго. Мне это удавалось два года, так неужели два вечера станут проблемой?
Глава двадцать четвертая
Для нашей сцены съемочная группа оккупировала единственную баню в деревне. Женские комнаты облицованы старой плиткой, между высокими душевыми кабинками приютились три бассейна и крошечная сауна с печью. Сейчас здесь пусто, но я прямо-таки вижу, как изо дня в день сюда приходят местные дамы – искупаться и посплетничать о соседях.
Давным-давно, когда я была ребенком, а маму еще не поглотило управление «Джоа», она водила меня в местную баню. Мы терли друг другу спину, а потом отмокали в бассейне. Мама покупала мне сикхе[71], и я слизывала с губ каждую капельку сладкого рисового напитка – он так приятно освежал после жаркого помещения! Потом мы отдыхали в общем зале, положив голову на подушку, читали манхву и посмеивались над романтическими приключениями героинь. При воспоминании о тех днях меня захлестывает волна тепла. Может, когда в компании все утрясется, мы сможем сходить в баню снова – вдвоем.
Я поворачиваюсь на звук открывающейся двери – это Натаниэль с остальной съемочной группой. На нем похожая на пижаму форма, какую носят в бане, – широкая рубаха и шорты на завязках. На голове повязано полотенце, по форме оно напоминает голову овцы. В другое время я бы посмеялась над его внешним видом, но сейчас слишком нервничаю.
Он сразу замечает меня и подходит ближе.
– Привет.
– Тебе, похоже, удобно, – замечаю я, стараясь, чтобы голос не выдавал волнения.
Он криво улыбается:
– Ну у тебя-то костюм посложнее моего будет.
– Да, – я краснею. Внезапно мне кажется, что одежды у меня под халатом слишком мало.
Он склоняет голову к плечу.
Я поспешно делаю вид, что мне надо поправить макияж, и отступаю в сторону Сабин и Рала. Натаниэль в замешательстве наблюдает за моими маневрами.
Желудок скручивает вина. Он ничего плохого не сделал. Это я тут не могу контролировать собственные чувства.
– Сори-я, все в порядке? – спрашивает Субин. – Ты что-то бледная. Корсет не слишком давит? А то я могу ослабить.
Впрочем, хоть она и предлагает, я вижу, как беспокойно она поджимает губы. Ослабить корсет – значит развалить весь костюм, и при мысли об этом я начинаю паниковать больше прежнего.
– Все нормально. Осталось снять всего одну сцену.
По сюжету герой Натаниэля приходит искупаться в горячей воде после закрытия бани и натыкается на меня.
Я наблюдаю, как съемочная бригада размещает освещение и камеры вокруг бассейна, и с каждой минутой нервничаю все больше. Сцена в водоеме казалась не такой интимной – может, потому что ее снимали на улице. А тут такое маленькое пространство, все огни устремлены на бассейн, и я у всех на виду.
Режиссер подводит меня к краю бассейна.
– Тебе надо будет немного тут поплавать, – поясняет он, изображая круговые движения. – А потом у края вынырнуть. – Он касается душевым тапком края бассейна. – Здесь тебя будет ждать Натаниэль. Он скажет свою реплику, а потом ты должна будешь передать важное сообщение от морского короля миру людей.
Сначала я киваю, потом хмурюсь.
– Я думала, что не умею говорить.
Он поправляет солнцезащитные очки, которые не снял даже в помещении, даже вечером.
– Да, так что сообщение ты передашь так, как это делают русалки. Через поцелуй.
Я моргаю, уставившись на режиссера.
– Этого не было в сценарии.
– Не было, – признает он, утирая пот клетчатым платком. – Потом сценарист обнаружила сюжетную дыру и придумала такое вот решение. Разумеется, только если тебе комфортно…
Трепеща, я поворачиваюсь к Натаниэлю, который уже идет в мою сторону. Я-то думала, он начнет меня подкалывать, но он на удивление застенчиво потирает шею, а потом говорит:
– Ты не… То есть мы не обязаны…
– Думаю, все в порядке, – перебиваю я. Выходит слегка с придыханием. – Ради сериала Суна…
– Хорошо, – говорит он. – Но если вдруг не захочешь…
Я киваю.
– Ага.
– Сори-сси, – поворачивается ко мне режиссер. – Начнем, как только ты будешь готова.
Я понимаю, что он велит мне раздеться, при том что все на меня смотрят. Глубоко вздохнув, представляю, что я – русалка. Или как минимум актриса. Костюм великолепен и подогнан специально под мою фигуру – я ношу его с гордостью. Я развязываю пояс халата, и он сам соскальзывает с плеч.
Слышно, как несколько человек из съемочной группы ахают – они не присутствовали на съемках сцены в водоеме. Я распрямляю плечи, демонстрируя костюм во всей красе. Айдолам доводилось носить и более провокационные наряды на сцене, мне самой их доводилось носить – на подиуме. Нечего стесняться. Я мельком поглядываю на Натаниэля. Если прежде он рассматривал мой костюм, то теперь смотрит прямо на меня, и от жара в его глазах заходится сердце. Такое ощущение, что и в без того душном помещении стало еще жарче.
Я отворачиваюсь, пока не сгорела заживо под его взглядом, и направляюсь к бассейну, погружаясь в воду. Мне даже не остыть, потому что температура воды – больше сорока градусов Цельсия.
– Сори-сси, – командует режиссер, расположившись за камерой. – Помнишь, о чем мы говорили? Плывешь, плывешь, плывешь, а потом красиво поднимаешься на краю бассейна. Как фея.