Если не секс является разделительной чертой между романтической и платонической любовью, то что же тогда? Ученые давно пытались выделить эмоциональные компоненты, которые отличают разные типы отношений. Хотя составляющих может быть бесконечное количество, одна часто используемая структура, разработанная антропологом Хелен Фишер, включает три основных компонента. (Фишер разработала свою модель специально для объяснения составляющих и форм романтической любви, но я думаю, что она может быть полезна для анализа всех типов чувств.) Есть желание заниматься сексом. Есть страстная влюбленность. А еще есть эмоциональная близость и забота, которые психологи часто называют привязанностью, кажущейся клинической[144].
Эти компоненты смешиваются и сочетаются друг с другом, и возникает особое чувство между двумя людьми. В любых любовных отношениях может быть сильная или слабая страсть, сильное сексуальное желание или его отсутствие и т. д. Разница в чувствах реальна, но чувства не всегда четко укладываются во взаимоисключающие категории «платонические» или «романтические». (Странно, но слово «платонический», используемое в разговорной речи, кажется, определяется только тем, чем оно не является: это союз несексуального и неромантического.) Одно и то же сочетание эмоций можно классифицировать по-разному, как платоническую любовь или романтическую.
«Привязанность плюс страсть», например, так психолог Лиза Даймонд и многие другие определяют романтическую любовь. Для других идентичная комбинация привязанности и страсти кажется платонической, как если бы они были одержимы другом. Сама привязанность, без увлечения или секса, обычно воспринимается как платоническая любовь только к друзьям и семье, но попробуйте сказать это целомудренным асам, состоящим в долгосрочных отношениях, или даже некоторым аллосексуалам, которые со временем перестали заниматься сексом. «Привязанность плюс секс» – тоже туманное определение. Хотя эти чувства часто считают романтичными, они также являются составляющими дружеского непринужденного секса.
Во всяком конкретном случае эта игра смешения и совпадения создает множество возможных – и часто противоположных – ярлыков для каждой комбинации эмоций. «Романтика» и «платоническое чувство» – это категории, которые люди переживают по-разному. При отсутствии секса или сексуального желания Джульетта Хьюм и Полина Паркер могли испытывать свою любовь друг к другу как романтическую или как платоническую. Две другие девушки могли почувствовать то же самое и назвать это по-другому.
Более детальная попытка распределения и классификации категорий была предпринята психологом Виктором Карандашевым. В своей книге «Романтическая любовь в культурном контексте» Карандашев рассматривает литературу по общественным наукам и перечисляет наиболее общие критерии, которые, по мнению людей, разделяют эти два чувства. Романтическое чувство, по мнению людей во всем мире, обычно включает в себя страсть, идеализацию, желание физической и эмоциональной близости, желание исключительности, желание, чтобы на ваши чувства отвечали взаимностью, чрезмерное обдумывание поведения другого человека, заботу и сочувствие по отношению к другому человеку, изменение своей жизни ради него и одержимость, если любовь оказывается безответной[145].
Все это звучит достаточно разумно, но когда я прочитала список Карандашева Ли Хеллман, писательнице-квиру-асу из Чикаго, она отметила, что каждую категорию, которая якобы отличает романтику, можно найти в других эмоциональных условиях. Чувствительность, привязанность и забота – часть любых здоровых отношений. У полиамурных людей несколько романтических партнеров, но они не стремятся к исключительности. Увлечение может быть фактором, наиболее тесно связанным с широко распространенным представлением о том, что такое романтическая любовь, но обычно мы идеализируем новое знакомство или чувствуем себя одержимыми, когда лучший друг сближается с кем-то другим. При этом романтическая любовь не переходит автоматически в платонический режим после того, как иссякнут первые чувства.
«Я могу ревновать, обожать и быть преданной по отношению к своим друзьям – испытывать все те сильные чувства, которые обычно мы вкладываем в романтическую любовь, – говорит Ли. – В прошлых отношениях меня волновало: „Действительно ли я хочу романтических и сексуальных отношений или у меня просто сильная платоническая любовь, и я хочу получить какое-то подтверждение, что играю такую же роль в твоей жизни, как ты в моей?“»
Работая над этой книгой, я спрашивала всех, независимо от романтической ориентации, как они разделяют платоническую и романтическую любовь. Такие люди, как Ли, не смогли ответить на этот вопрос. Другие заявили, что существует определенное различие, но затруднились объяснить, в чем оно заключается. Один опрошенный указал на различие в «желании прикосновений», когда тебе хочется не заняться сексом, а чувствовать физическую близость как-то иначе, например, держаться за руки или обниматься. Еще один мужчина признался, что, хотя не испытывает сексуального влечения к кому-либо, он считает женщин, а не мужчин, эстетически красивыми и позволяет эстетическому влечению определять романтическую классификацию.
Симона, аспирантка из Малайзии, говорит, что, хотя никто не смог должным образом объяснить ей, что такое романтическое влечение, она признала, что не испытывает его. «У меня нет никакого желания заводить с кем-то более близкие отношения, чем любые дружеские, какие у меня с моими очень хорошими друзьями», – делится Симона. Другие асы говорят, что хотят преданных отношений, построенных точно так же, как те, которые многие люди считают романтическими – другими словами, они хотят, чтобы кто-то выполнял социальную роль романтического партнера, даже если они не испытывают романтических чувств к нему.
Алисия, женщина-ученый с тихим голосом, лет тридцати, в отношениях со своим партнером с подросткового возраста. Она знает, каково это – испытывать романтическое влечение к мужчинам и женщинам. Она знает, каково это – смотреть на своего парня и восхищаться тем, насколько он хорош, и совсем не хотеть заниматься с ним сексом. «И я знаю, что чувствует влюбленный друг», – добавляет Алисия. Ей знакомо чувство безумной влюбленности, когда надеешься, что любимый ответит тебе взаимностью. Когда дело касается ее партнера, она все еще чувствует нечто иное. Она делает паузу с разочарованным видом и больше ничего не может добавить.
Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, я мысленно сравнила романтическую любовь к моему парню Ною с платонической любовью к моей подруге Джейн и обнаружила, что большей частью контраст проистекает из разных ожиданий и всех тяжелых, сложных эмоций, которые им сопутствуют. Чтобы изолировать романтические чувства, я попыталась исключить социальную роль и поведение, но различия, похоже, частично созданы и тем и другим. «Платонический» и «романтический» – это виды чувств, в то время как «друг» и «романтический партнер» – социальные обозначения, и последнее формирует первое.
Как я ни люблю Джейн, она живет в нескольких штатах от меня, и нам редко удается видеться чаще двух раз в год. Наши жизненные пути давно разошлись; мало шансов, что они снова пересекутся в будущем, и мало ожиданий, что мы сделаем все для этого. В обычных романтических отношениях, таких как мои с Ноем, предполагается, что мы останемся вместе до конца наших дней, и это приносит новые беспокойства и большую общую зависимость.
Каким бы поверхностным он ни был, каждый выбор Ноя кажется гораздо более личным, потому что он больше влияет на меня и мою социальную ценность. Его повседневные привычки также имеют больше последствий для нас обоих, и, соответственно, возникают эмоции. Пищевые привычки Джейн раздражали бы меня, но их совсем нетрудно вынести, ведь мы так редко видимся. Неприятие пищевых привычек Ноя породило бы вопрос о том, смогу ли я терпеть это вечно, должна ли я терпеть это вечно, почему он не может быть именно таким, каким мне хочется, почему я не могу спокойнее к ним относиться и так далее. Маленькие неприятности превращаются в снежный ком. Любые недостатки близкого человека тяжелее переносить, если это придется делать каждый день до конца своей жизни.
Такие различия кажутся скорее ситуативными, чем врожденными. Если бы мы с Джейн решили жить вместе бесконечно долго, могло бы возникнуть такое же сочетание эмоций и ожиданий. Если бы я знала, что в течение следующих пяти десятилетий мы будем встречаться ежедневно, пищевые привычки Джейн могли бы привести к еще более неприятным последствиям. Я могла бы более внимательно изучить их не только потому, что забочусь о ней, но и потому, что меня волнует, что они значат для меня, для нас и нашей жизни.
Дифференциация эмоций, как и выяснение того, испытывает ли кто-то сексуальное влечение, является проблемой феноменологии. Никто не изобрел идеального способа сравнить, различается ли наш опыт, или мы чувствуем одно и то же, но вы называете это романтической любовью, а я платонической, из-за того, как мы были социализированы. Или эмоции, которые мы испытываем по отношению к разным людям, изначально одинаковы, но они меняются в зависимости от роли, которую кто-то играет в нашей жизни. Я люблю Ноя не так, как Джейн, но отчасти потому, что так обычно и бывает. Принято постоянно превозносить своего романтического партнера, а вот друзей мы хвалим не так уж часто. Возможно, со временем эмоции меняются из-за того, что мы разными способами их усиливаем, нас учили хвалить в одном случае и пренебрегать в другом.
Не поймите меня неправильно. Я не утверждаю, что романтическая и платоническая любовь одно и то же; может быть любое количество небольших факторов или комбинаций факторов, определяющих различия между ними. В конце концов, есть причины, по которым мы с Джейн не взяли на себя обязательство жить вместе всегда. Меня эстетически привлекает Ной, а не Джейн. Оба дороги мне, но в настоящее время Ной – единственный человек на земле, с которым я хочу заниматься сексом.