к: «Кто позаботится о вас, когда вы состаритесь?»
«Это довольно серьезный повод для беспокойства», – считает Джули Сондра Декер, аромантик, ей за сорок. Джули подчеркивает, что романтический партнер – не идеальная гарантия будущей безопасности. Люди болеют. Люди разводятся. «Думаю, что, даже если вы хотите получить такую «встроенную» поддержку от другого человека, вам нужно обратить внимание на более широкий круг знакомых и другие ресурсы, – говорит она. – Требуется много усилий, чтобы поддерживать дружеские отношения. Нужно относиться к ним серьезно и стараться понять, что вы можете дать другим людям. Иногда я волнуюсь, что переступаю черту, давая кому-то слишком много, но я также знаю, что эти люди будут рядом со мной, если мне когда-нибудь что-нибудь понадобится, так что я ни за что не останусь в этом мире одна».
Джули права в том, что можно создать оптимальную семью для поддержки в последующие годы. Судья Энтони Кеннеди ошибался, когда писал, что те, кто не женат, «обречены жить в одиночестве». По-прежнему несправедлива точка зрения, что отсутствие романтического партнера означает отсутствие заботы в старости. Аматонормативность и принцип бесплатного семейного ухода способствуют игнорированию необходимости изменения законов о социальном обеспечении и труде для того, чтобы сделать уход за престарелыми людьми более доступным с финансовой точки зрения, а также для более справедливой компенсации опекунам. Когда инфраструктура системы по уходу за больными и престарелыми людьми изменится, это поможет аромантикам, а также всем, кого волнует эта проблема, включая многих людей из так называемого поколения сэндвич, у которых есть нуклеарная семья, но истощаются финансовые ресурсы для ухода за больными родителями[167]. Необходимо внести множество изменений в законы, чтобы обеспечить справедливость для всех, не имеющих или не желающих иметь супруга и/или детей.
При этом необходимо учитывать межличностные связи и личное удовлетворение, а не полученные представления о том, как должны выглядеть различные типы отношений или какие формы отношений лучше. Смысл жизни можно видеть в самом разном, например, в преданности семье, друзьям, делу. Или в сильных чувствах к другим, даже если эти чувства без категорий и влюбленность без сексуального желания. Простые истории – о страсти, равной сексу, или романтической страсти, о том, что любовь должна быть взаимной, и о том, что дружба не так важна, как эта расплывчатая категория романтической любви, – все это мешает. Влияние этих историй огромно. Неудачи, которые они могут принести, реальны. Но присмотритесь повнимательнее, и авторитет может дать трещину.
Глава 8. Веская причина
ЕСЛИ КТО-ТО НЕ МОЖЕТ СКАЗАТЬ «НЕТ», любое данное «да» бессмысленно. Сложность в том, что Джеймс, азиатский программист из Сиэтла, действительно чувствовал, что может сказать своей девушке «нет» в то время. Он вспоминает постоянные разговоры о том, почему ему не хочется заниматься сексом, хотя «мужчины должны этого хотеть», споры, которые заканчивались тем, что он сдавался и все равно занимался сексом, стыд от ощущения, что он отвергает ее. «Но если мысленно вернуться и взглянуть на все эти случаи, можно прийти к выводу, что я давал согласие», – говорит он.
По его мнению, как и по мнению многих людей, можно сказать «нет» партнеру, если у тебя был тяжелый день или ты заболел гриппом, если ты испытываешь сильный стресс из-за работы или тебе причиняют боль. Это некоторые из достаточно веских причин. А вот отсутствие желания – недостаточно веская причина?
Если сексуальное желание в норме и в настоящее время все в порядке, то сказать «нет» в прекрасный, счастливый день прекрасному, счастливому партнеру означает, что вы эгоистичны и специально отказываетесь. Вы не хотите быть эгоистом и любите своего партнера. Итак, вы говорите «да».
«Теперь я чувствую себя более скованным», – признается Джеймс. Узнав об асексуальности, он понимает, что мог бы сказать «нет» в любой момент, раз и навсегда, и что отказ не сделал бы его плохим человеком. Новая информация окрашивает отношения в иной свет и заставляет его думать, что «да», которое он говорил раньше, было компромиссом. Факты остались прежними, но интерпретация изменилась. «Сейчас, оглядываясь назад, я злюсь, как будто она не имела на это права. Я чувствую, что должен был сопротивляться сильнее», – говорит он. Опыт Джеймса является примером наихудшего результата частого игнорирования точки зрения аса: вероятность сексуального принуждения – и сексуального насилия – повышается для всех, кто еще не узнал о принудительной сексуальности.
Это не значит, что Джеймс хочет вернуться и обвинить свою бывшую в сексуальном насилии. Ситуация более сложная. Это означает только то, что теперь у него есть другой способ обрабатывать и анализировать свою историю. Раньше, когда Джеймс исходил из предпосылки, что есть веские и невеские причины для отказа от секса, он испытывал то, что философ Миранда Фрикер называет «эпистемической несправедливостью», или вредом, причиняемым отсутствием важной информации[168].
Все мы можем вспомнить моменты, когда жалели, что не узнали о чем-то раньше. Например: «Если бы я знала, что моя соседка по комнате в колледже находится в городе, я бы встретилась с ней». Однако концепция эпистемической несправедливости Фрикер не связана с тем, что вы пропустили полезное социальное объявление. Это личное невезение. Эпистемическая несправедливость – явление структурное. Речь идет о маргинализированных группах, лишенных доступа к информации, необходимой для их понимания себя и своей роли в обществе, а этим группам не хватает этой информации именно потому, что они маргинализированы и их опыт редко становится известным.
Как показывает Фрикер на одном примере: «Если бы я знала о послеродовой депрессии, мой опыт имел бы больше смысла и я не винила бы себя так сильно». Другой классический пример: «Если бы я знал о сексуальных домогательствах, мне было бы легче интерпретировать и объяснять происходящее». Эпистемическая несправедливость присутствует в историях, подобных той, которой поделился Джеймс и которая сама по себе типична для асов.
В этих случаях принуждение не похоже на стереотипные образы неадекватного согласия. Это не дружеские вечеринки и не знакомство в барах после попойки. Все это может показаться совершенно нормальным, как у партнеров, которые хорошо ладят и подходят друг другу. Здесь общие представления, лежащие в основе большинства дискуссий о согласии – что секс с незнакомцами не является обязательным, а секс в отношениях является, – не оправдывают ожиданий. Общепринятое мнение, что все хотят секса, иногда вынуждает людей говорить «да». Если вам иногда приходится говорить «да», лучше признаться в этом партнеру, потому что секс должен приносить удовольствие, когда вы влюблены.
Таким образом, принуждение выглядит так, будто вам говорят, что вы бы занялись сексом, если бы действительно любили кого-то. Это похоже на страх видеть своего партнера, потому что вы не хотите отказывать ему в сексе. Похоже, как пишет активистка Куини из Aces, составляя список всех причин, по которым не следует сейчас заниматься сексом (недостаточно взрослый, недостаточно длительные отношения, риск забеременеть), по-настоящему вам нужно только одно: признаться в том, что вы не хотите[169]. Это похоже на желание быть верующим, чтобы можно было использовать религиозный целибат в качестве оправдания. Вы чувствуете себя обиженными из-за того, что нужно заниматься сексом, и узнаёте, что могли этого не делать, потому что нет ничего плохого в том, чтобы никогда не хотеть секса, – и оглядываетесь назад и отменяете согласие хотя бы в своем собственном сознании.
Вина, стыд и гнев: стыд за то, что сказали «да»; гнев из-за того, что не знали, что не нужно было говорить «да»; стыд за то, что не настояли на своем и не сказали «нет»; гнев на партнера за то, что не позволил вам сказать «нет»; чувство вины за то, что вы злитесь. И во многих случаях один и тот же итог, который великолепно подвел блогер-ас StarchyThoughts:
Какое-то время я винил своего партнера – «Почему он давил на меня, когда я столько раз говорил „нет“? Почему ему это нравилось, когда я явно не хотел секса?» – но это было не совсем правильно. Я говорил «да» несколько раз, а никто не умеет читать мысли. Итак, я снова начал винить себя. Возможно, если бы я действительно так сильно чувствовал, что не хочу заниматься сексом, я бы каждый раз отказывался. Но это не отражает того давления и ощущения разбитости, которые я испытывал, – невысказанной социальной нормы, когда у тебя не было «веской» причины для отказа и говорить «да» было само собой разумеющимся. Проблема в том, что у меня не было возможности объяснить свою боль. На первый взгляд в этом не должно было быть ничего особенного: мы оба сказали «да», поэтому все происходило по взаимному согласию. Проблема в том, что, если бы я знал об асексуальности, я бы сказал «нет». Казалось, что произошла ошибка, хотя винить было некого. И это эпистемическая несправедливость[170].
Практически все согласны с тем, что нет причин заниматься сексом с незнакомцем, если вы этого не хотите. Добавьте контекст отношений, и это правило внезапно ослабнет. Консенсуса больше нет. Легче поддержать человека, который всегда говорит «нет» незнакомцу, чем человека, который всегда говорит «нет» супругу, но давайте попробуем понять, что означает согласие для аса в последнем случае. Асы испытывают давление, когда речь идет о сексе с незнакомцами, но именно в отношениях чувство вины может быть самым сильным, и устанавливать границы труднее всего. В отношениях нежелание заниматься сексом часто встречает такое непонимание из-за распространенного убеждения, что при наличии тесной связи необходимо уступать и соглашаться