Нет! Три десятка боевых слонов не вызвали бы такой резкой и сильной дрожи. Асет не увидела Хранителя, она успела заметить только, как четверть неба затмилось чем-то чёрным, как ночная вода, переливающимся влажным лунным блеском. Асет решила, что пророчество Анпу сбывается — Богоравный пролил кровь Богоравного и престол Геба заполняет тьма Апопа. Асет закричала и упала на спину, упала и увидела на фоне звёздного неба громадную голову Великого Длинношеего Крокодила, который моргнул добрым, как у коровы, большим печальным глазом. Он не мог говорить — из его пасти выходил только длинный протяжный и вибрирующий звук, похожий на призывные трубные крики слонов и рычание льва одновременно. Асет почувствовала в этом звуке — нежность. Хранитель не умел говорить, но ему были доступны мысли, он мог и читать и передавать их, в голове у Асет звучал приглушённый вибрирующий голос: «Не бойся, Асет, не бойся! Ты ведь узнала меня? Ты узнала свой сон? Накануне свадьбы? Мы не во Втором Мире — это наш мир, мир Геба, Нут и Великого Ра. Но пока у них иные имена. Ты спрашиваешь, почему так далеко сияние Хонсу и не видно звезды Мер? Асет — это мой мир. Восемь десятков раз совершит круг Ладья Миллионов Лет, прежде чем ты увидишь свет Ра. Правда, Асет, наш мир был прекрасен? Понимаю, он не знаком тебе. Но я не зря перенёс тебя, Асет, через бессчётные дни и ночи. Видишь камень, оцарапавший тебя! Возьми его, подними камень с земли моего мира и возьми его в свой мир. В твоём мире этот камень пережил восемьдесят далёких плаваний Ладьи Миллионов Лет, но камень в твоих руках, Асет, будет молод и наделён неизмеримой силой. Направь на него всю свою Силу и сожми в руке, тогда, на несколько сотен шагов вокруг тебя замрёт всё — вокруг вас продолжится течение Реки, и Ра на троне Нут будет восходить и заходить за свои горизонты, но вас не коснётся движение Великой Ладьи, насколько хватит твоей силы — на месяц. Поставь этот камень на землю, отметь этим круг в котором замирают вёсла Ладьи Миллионов Лет, всё живое там, где действует камень не будет стареть. Врата во Второй Мир закроются. На рассвете ты снова будешь в пустыне. Наследник моей славы поможет тебе. Иди к Хапи — по его приказу в воде тебя будут ждать четыре крокодила и старый храмовый себек. Они отвезут тебя по водам Хапи за три дня в Маади. Возьми в помощь себе жрецов и Посвящённых города. Великая сила любви поможет тебе найти тело Усера. Да, его Ка во Втором Мире, но в его тело, покинутое жизнью, ещё не проник Хаос — так много Силы оно хранит в себе. Извлеките тело, отриньте власть сундука. Силою жрецов и Посвящённых залечите раны Усера. На помощь вам из Ар-Маата придёт Анпу. И тогда ты, с поцелуем, вдохнёшь Ах в его тело, и Маат сама откроет Врата Перехода, и из Света Ка Усера вернётся в тело, и он оживёт, он восстанет. Обряд воскрешения Усера необходимо начать при первом луче рассвета, а, когда диск Ра полностью поднимется над восточным горизонтом, Усер снова уйдёт во Второй Мир, причём Свет примет и его тело, Усер станет одним из Нас навеки. Поэтому, как только Усер оживёт, останови вёсла Ладьи, сделай, как я учил, — и пусть утро над великим Хапи продлится месяц для вас двоих… И ты зачнёшь сына — и он будет Фа-Ра-Анх — священный Правитель Та-Кем! Мне пора уходить, Асет. Постарайся заснуть, понадёжнее спрятав камень, или дождаться рассвета. Ты снова окажешься в твоём мире. Но не забудь и мой мир, и всё, что ты узнала здесь. Прощай, маленькая Асет…»
В последний раз на Асет взглянули добрые и печальные глаза исполина, но сейчас в них появилась искра надежды. Хранитель пошёл прочь, сотрясая землю. Асет увидела, что фигура гиганта не только огромна, но и по-своему грациозна. Вдали она заметила нескольких представителей его рода.
Внезапно Асет крикнула: «Хранитель!» Гигант поднял шею, но не обернулся, в голове Асет послышалось его гортанное «Да!» Она поняла, что кричать необязательно, что Великий поймёт её и без слов, но, всё же прошептала вслед: «Спасибо, о, Великий Длинношеий Крокодил! Я сделаю всё, как ты сказал! Твой мир прекрасен. Я хотела бы увидеть его в сиянии Ра!» Гигант продолжил свой путь, но остановился, когда Асет подумала: «Я назову нашего сына Хору — что значит камень, что обозначает также высоту неба, во имя и вечную славу твоего камня, Хранитель, который вернёт мне любимого и подарит жизнь нашему сыну, дарованному нам Небом!»
Гигант издал свой долгий трубный звук и удалился. Асет спрятала камень под платье на груди. Храмовый кот не боялся присутствия Великого, чувствуя Силу, несмотря на его размер, он так и продолжал сидеть рядом. Звёзды начали меркнуть. Начинался рассвет. Для Асет он начинался новой надеждой.
Кот вытянулся и притёрся к лицу Асет, в глаза попали шерстинки. Она закрыла глаза и провела по ним ладонью, чтобы стереть нежную шерсть, щекотавшую лицо как перо. Снова подул горячий ветер. Асет открыла глаза.
Величественных деревьев не было. Не было странной травы, — Асет почувствовала под собой прохладу остывшего за ночь песка. Над пустыней начинался рассвет. Это был её мир.
Асет посмотрела на горизонт, где сияла рассветная корона Ра и повернулась в обратном направлении. Она отёрла песком спёкшуюся кровь, чтобы свет Ра не обжигал её руку, встала и пошла на вечерний свет Ра, к Великой реке, прижимая левой рукой камень, который был для неё самым драгоценным, к сердцу. А если… Если она уронит его в Реку? Асет оторвала большой кусок ткани снизу платья, положила камень в самую середину, собрала края и привязала к поясу из золотой ткани. Вскоре Асет увидела финиковую пальму. Песок под ногами сменялся сухой, растрескавшейся землёй — значит путь к великому Хапи не долог.
Ра уже был высоко на небосклоне, когда Асет увидела заросли тростника и папируса. Её радости не было предела. Она шла по заболоченной земле, жидкая грязь хлюпала под её ногами.
Тень Асет уже была не так длинна, когда вдалеке она увидела Реку. Вода Хапи сверкала и искрилась, отражая утренние лучи.
V. Погоня
Три колесницы мчались по пустыне. Посвящённый Маат-Хотп ехал впереди, правой рукой держа поводья, подняв левую высоко над головой. На левой ладони сверкал шар света, освещавший путь.
— Стойте! — Приказал Маат-Хотп, увидев павшую лошадь, терзаемую нечистыми гиенами, которых он разогнал, пустив шар света, и тут же возжёг в руке другой. — Я что-то чувствую. Жрец и охранники Сета сошли с колесниц и направились к останкам лошади.
— Смотрите! — сказал охранник — Её не задрал лев или леопард, и она не пала! — указывая на раздробленную голову — Такую рану мог нанести только человек!
— Человек? — язвительно сказал Жрец — дикарь, а вот и его каменный топор! Да гиены ещё не успели поработать — видите кусок мяса срезан со спины, срезан неровно, видно, нож тоже был каменным.
— Значит лошадь укусила кобра или она сломала ногу, и дикари прикончили её. Прикончили, отведали свежей конины, да и поскакали дальше — явно лошадь у них была не одна! — сказал охранник.
— Ты прав, воин! Нам нечего здесь искать. По колесницам! Проверим пути, ведущие к морю Себека!
Жрец и воины заняли свои места и колесницы умчались в ночь, когда свет в руке Жреца удалился настолько, что стал невидим, гиены вернулись к туше и продолжили пиршество.
Колесницы ехали на утренний свет Ра уже достаточно долго, когда Маат-Хотп снова выкрикнул:
— Стойте! Колесницы вновь остановились.
— Ты что-то увидел, о, Посвящённый? — спросил воин.
— Нет. Я не увидел. Я не увидел кострища возле убитой лошади — и как я мог упустить из виду такое! С неё срезали лучший кусок мяса — явно, чтобы съесть — изжарить и съесть, так как и дикари не едят мясо сырым! Возвращаемся! Быстрее, возвращаемся! — Кони заржали, когда колесничие натянули поводья, разворачиваясь. Стегая лошадей поводьями, рассекая до крови их крупы, колесничие правили обратно так быстро, что колесницы, казалось, летели над пустыней, в свечении огненного шара в руке жреца.
Когда они прибыли на место, уже начинался рассвет. Маат-Хотп без труда нашёл пятно оплавленного песка, оставшееся от светового шара, который он метнул в гиен.
«Копьё мне!» — один из охранников подал жрецу копьё. Тот взял его по-боевому и ударил в песок. Длинный золотой наконечник вошёл полностью, даже часть древка скрылась под песком. Жрец выдернул копьё и ударил в чёрное пятно. Оплавленный песок треснул, но пробив его, в песок заглубилась только половина наконечника. «Взять по копью! Бейте в песок вокруг обглоданной клячи — вы сами почувствуете, если найдёте то, что нужно. Бейте два раза на шаг!»
Три наконечника ритмично вонзались в песок, уходя по самое древко. Результата не было. На горизонте уже показался край диска Ра, когда один из охранников, снова ударил в песок с силой, но копьё вошло неглубоко, наткнувшись на что-то твёрдое. Это заметили все. «Копайте!» — приказал жрец — воины начали разгребать песок ладонями, нетерпеливый жрец тоже участвовал в этом. Наконец, их взорам открылась чёрная вогнутая, как бы полированная поверхность, пробитая с краю копьём. К ней прилипло и не отрывалось что-то мягкое, облепленное песком. «Мясо прикипело к оплавленному песку, это кусочки мяса! Да, ты хитра, Асет, ты убила лошадь каменным топором и срезала мясо ножом дикаря. Только куда ты дела его тело? Ты засыпала яму песком, — продумала всё, но и мне дан разум. Дикари оставляют кострища — это ты упустила, о, Богоравная! Теперь я знаю — ты идёшь в Маади! Чего вы ждёте, — по колесницам и в Маади — Ра ещё не взойдёт на престол Нут, когда мы схватим её на единственно возможном пути! Не бойтесь, помните — у вас особые щиты, — их не возьмёт её огонь!»
Колесницы, оставляя за собой пыльный след отправились в направлении Мер. Ра поднимался всё выше и выше. Внезапно жрец прошептал: «Я чувствую», — и резко остановил колесницу на полной скорости. Его спутники последовали примеру жреца, хотя, остановились намного осторожнее. Жрец соскочил с колесницы. «Она переночевала здесь! Вот, вот — жрец поднял несколько комочков тёмного слипшегося и уже высохшего песка. Я чувствую её силу. Это кровь Асет. Вероятно, утром она поранилась обо что-то, или её укусила шипящая п