– Уж с каким есть, – хладнокровно заметил тот. – Дальние очень, очень смело роются под самыми фундаментами миров, Си. Докапываются до таких глубин, что «нечто» уже не отличишь от «ничто», они порождают одно другое. И зачем-то им ведь тоже нужны души. Исторгать их они пытались в той же приснопамятной Ледяной Бездне, помнишь? И только Орк со своим бессмертным «у нас нет души» дело и спас…
– Орка не помню, – фыркнула Сигрлинн. – Но сказано верно.
– Что за безумство у них на уме, иначе и не скажешь? – Хедин покачал головой.
– А что они говорили Эйвилль? Чем соблазняли? – напомнила Сигрлинн. – И её залог…
– Залог тут, – усмехнулся Хедин. – Неужто не заметила?
– Ого! – вгляделась Сигрлинн. – Растёшь, мой Хедин. Начинаю завидовать и напрашиваться в ученицы.
– Мы разбирали его по крупицам, рассчитывая на путеводную нить, вытягивали жилы заклятий… но Дальние хорошо хранят свои секреты. Однако – поскольку Эйвилль они, похоже, таки не обманули, их залог помог мне в этом. – Хедин кивком указал на вереницы алых рун.
– А обратно он им не вещает? – забеспокоилась волшебница.
– Едва ли, – покачал головой Хедин.
– Не бывает чар без следа и резонанса, – заметила Сигрлинн. – На чём и пановали Читающие.
– Постарался это всё закрыть. – Хедин наконец выпрямился, скрестив руки на груди, словно художник, любующийся своей работой. – Ну вот, нам осталось только наблюдать.
– А Старый Хрофт?
– Он никуда не денется.
– Хедин… – Сигрлинн покачала головой. – Ты совсем, что называется, заговорился. Убеждаешь меня, что всё в порядке. Хочешь сказать, что Старый Хрофт не предал? Что всё, им сделанное, сделано по твоему плану?
Хедин выразительно поднял брови.
– Ну так вот, я тебе скажу прямо и откровенно – это плохой план, мой Хедин. Очень плохой.
Познавший Тьму по-прежнему позволял себе лишь загадочную улыбку.
– И знаешь почему? Потому что Хрофт, вольно ли, невольно, – но опрокинул-таки твоё драгоценное равновесие. Если всё, чего он хотел, – было вернуть асов, ему следовало прийти к тебе и всё рассказать. С самого начала. Потому что иначе это и выходит предательство. Столкнуть Упорядоченное в Хаос, надеясь при этом урвать что-то своё!.. Поэтому не говори мне, что старик О́дин тебя не предал. Предал. Тебе может казаться, что всё идёт по плану, но я вижу, я чувствую – это не так.
– Си. – Познавший Тьму смотрел на неё умиротворяюще. – Предательство и верность – это такие вещи, что… Всё зависит от точки зрения. Старый Хрофт не спрашивал меня, что ему делать. Это верно. Но «предавать»… он просто делает, что считает нужным. А уж как другие станут трактовать его поступки…
– Вот и прекрасно, – перебила его чародейка. – Я и протрактую.
– Осторожнее! – прошипел Аррис в ухо друга-соперника Ульвейна.
– Сам знаю! – огрызнулся тот.
Как обычно, в разговорах между собой эльфы (даже принадлежа к Тёмной или Светлой ветвям) переходили на праязык Перворождённых.
Время исчезло для них в тот самый миг, как владыка Ракот открыл им дорогу «вниз» по тёмной нити. Точнее, это старалось сознание, рисуя хоть сколько-нибудь привычную и понятную картину. Двигались ли Аррис с Ульвейном «вниз» или «вверх», «вправо» или «влево» – они не знали. Привычная им земная тяга, что не изменяла даже в просторах Межреальности, где тоже присутствовали «верх» с «низом», на сей раз вышучивала шутки.
Тёмные эльфы будто скользили сквозь слои Межреальности, представавшие их глазам как через залитое дождём стекло. Близко, а руки не протянешь. Видно, а всё дрожит, всё нечёткое, ничего не разглядеть, и это эльфам-то, с их знаменитой меткостью!
Вроде как можно брести вбок, переступать ногами, но мало-помалу начнёшь упираться в упругую незримую преграду. Аррис с Ульвейном быстро определили главный «ток» загадочной пуповины и просто пробирались вдоль него, омываемые потоками струящейся от Источника Мимира силы.
Здесь было нечего делать, не на кого охотиться, не от кого скрываться. Эльфы полагали, что двинутся вдоль загадочной нити, никак не внутри неё – но деться уже никуда не могли. Шли, покуда хватало сил, делали остановку. Осторожно доставали из походной сумы зачарованный водяной кубик, оборачивавшийся двумя здоровенными флягами, заедали походным сухарём и старались спать, несмотря ни на что.
Сперва они чередовались, отдыхая по очереди. Однако, кроме них, тут не было и не могло быть ни одного живого существа; все дозорные или поисковые заклятия показывали полную, абсолютную пустоту, и Аррис с Ульвейном пошли на немыслимое для учеников Аэтероса – перестали выставлять «ночную стражу».
Не разводили они и огня – текущая сквозь них сила ощущалась, словно ровный тёплый поток.
Сперва им казалось, что они должны спускаться «вниз», но вместо этого получалось, что они шли сквозь Межреальность, не будучи её частью, не в силах коснуться чего бы то ни было в ней. Не видели и не ощущали их и обитатели Междумирья, даже самые злобные, хищные и неутомимые.
– Осторожно, говорю ж тебе!
Ульвейн недовольно дёрнул плечом. Перед ним, поставленный на бронзовую низкую треногу, вращал лопастями странный аппаратик, больше всего похожий на игрушечную ветряную мельницу. Время от времени с концов крыльчатки срывались крошечные голубоватые молнии, быстро гаснувшие в упругом сером «основании», из чего слагались стенки полой внутри пуповины.
– Скорость потока по-прежнему растёт, – мрачно изрёк наконец Ульвейн, глядя на крутящиеся всё быстрее крылья. – Вот уж не думал, что эта штуковина мне тут пригодится, забыл выложить, думал даже – лишнюю тяжесть таскать придётся…
– Да, угадал, – согласился Аррис. И сразу же: – Останавливай, говорю тебе, останавливай! Сила накапливается, сейчас вырвется наружу!
– Хорошо, хорошо. – Ульвейн потянулся рукой в перчатке и осторожно подвинул небольшой рычажок, остановив крылья своей маленькой «мельницы». Устройство продолжало потрескивать, сердито плюясь голубыми искрами, так что эльфу пришлось какое-то время держать его на вытянутой руке.
– Почти в полтора раза быстрее, чем когда мы начинали.
– Верно, Ульв. И что это значит?
– Если Сила подобна воде и поток постоянен – значит, сужается сама пуповина.
– Точно! А это, в свою очередь, значит, что мы приближается к устью!
– К устью потоки обычно расширяются, – заметил Ульвейн.
– Простые, может, и да; а это-то ведь непростой! К тому же, мнится мне, тянули его вовсе не от Источника.
– Да? Это почему?
– Неужто такое объяснять надо? – не удержавшись, съязвил Аррис. – Подобное заклятие не вдруг наложишь, эдакую пуповину не вдруг зачнёшь. Едва ли те, кто всё это устроил, рисковали долгим пребыванием возле Источника.
– Там же пусто!
– Мы не знаем, когда точно исчез Мимир. Да и вообще, я бы на месте похитителей Силы тут не задерживался бы ни в коем случае. Дело своё сделал – и назад, в берлогу, где бы она у них ни находилась. Нет, Ульв, я не я буду – не здесь его творили, тут только этому червю пасть закрепили.
– Думаешь, – аж вздрогнул Ульвейн, – мы внутри… мы и в самом деле у червя в желудке?
По лицу Арриса было видно, что он уже совсем собрался воскликнуть «что, мол, за чепуха?!» – но вовремя осёкся.
– У червя… Ульв, ты молодец!
Ульвейн отшатнулся:
– Не может быть… оно же неживое?
– Ты прав. – Аррис лихорадочно рылся в карманах своего заплечного мешка. – Нет, не взял с собой, проклятье… Существо, созданное из одной только магии. Пиявка, присосавшаяся к Источнику, впившаяся в него зубами. Мы зубов этих не видим, но, думаю, если поискать как следует, то найдём. Существо создали и умертвили – чтобы труднее было обнаружить, чтобы хранитель Мимир ничего бы не заподозрил… И теперь эта пиявка-зомби сосёт и сосёт Силу из Источника – недаром Аэтерос беспокоится! Сколько я у него в учениках – ничего подобного не припоминаю.
– А я припоминаю, – медленно сказал Ульвейн. – Восстание Безумных Богов.
– Меня там не было, – покачал головой Аррис. – С ним же Долина Магов справлялась?
– Не вся Долина, но только лишь Гильдия Боевых Магов, – поправил друга Ульвейн. – Аэтерос считал, что они справятся сами, что наши там не нужны…
– А потом пришлось посылать всё равно, – кивнул Аррис. – Меня, правда, Аэтерос не отправил…
– Наших там мало было, – в свою очередь тоже кивнул Ульвейн. – Местных научить, помочь, если что, но самим ввязываться только в самом наикрайнейшем случае. Что же до этой твоей пиявки – придумано славно, не спорю, но что с того?
– Кто, – медленно проговорил Аррис, – кто во всём Упорядоченном способен на такое? Если считать, что с Безумными Богами мы покончили?
– Аэтерос, – пожал плечами Ульвейн.
– Очень смешно, – фыркнул Аррис.
– Ничуточки. Что, если это один из его планов? О котором мы ничего не знаем?
– И владыка Ракот не знает тоже?
– Владыка Ракот в особенности, – с холодком отозвался Ульвейн. – Мы ринулись исполнять его приказ, хотя на самом-то деле следовало дождаться слова Аэтероса.
– Гм… разумно, – признал Аррис, хоть и с известной неохотой. – Но не возвращаться же!
– Не возвращаться, – согласился его спутник. – Просто, если уж доберёмся до самого дна, не сразу кидаться разить направо и налево. Пока не убедимся, что это действительно стоит разить.
– Само собой, – пожал плечами Аррис. – Хорошо, кто ещё может сотворить подобное, кроме Аэтероса?
– Те, кто стоял за Безумными Богами. – Ульвейн не колебался.
– Ещё лучше, – слегка поморщился Аррис. – Знать бы ещё, кто за ними стоял. Тогда перебили именно что безумцев, поднявшихся недозволенно высоко благодаря магии крови, и…
– И не только, – перебил Ульвейн. – Их было много, брат, и разных. Иные только и могли, что убивать направо и налево, устраивать кровавые ритуалы, купаясь в дармовой, как им казалось, Силе. Иные соображали чуток получше, старались устроить в покорённых мирах что-то навроде империй и королевств, а третьи… Третьи оставались в тени и первых, и вторых, но поклонялись не то Дальним, не то Хаосу, не то и тем, и тем вместе.