– Главное – не наломать дров, – улыбнулся Хедин, но улыбка вышла несколько напряжённой.
– Небось не наломаю.
– Погоди. Давай всё-таки вместе. Только вернём сперва Рирдаина и весь отряд.
Аррис задыхался. Впрочем, это было уже привычным. Брести в полной темноте, против течения, по тёмной пуповине. Пробиваться «наверх». Возвращаться. Возвращаться, потеряв друга.
Почему, почему Ульв сделал это?! Ну да, дело вышло жаркое, но они бы успели, они бы скрылись в тёмном потоке вместе, они бы выбрались. Но вместо этого он…
Тут эльф останавливался. Ярость клокотала в груди, требовала выхода; но лучшее, что он мог сейчас сделать, – это добраться до Аэтероса и рассказать ему всё.
И он доберётся, даже если грудь сдавливает, и кажется, что каждый вдох – последний.
А Ульв…
Ульвейн смотрел прямо перед собой. Яркий свет заливал всё вокруг, и ничего, кроме него, не было. Хотя нет. Ещё были вопросы.
Их задавал мужской голос, сильный и властный. Имеющий право спрашивать – или же очень хорошо себя в этом убедивший.
Спрашивавший говорил по-эльфийски, на распространённом во многих мирах диалекте, но не на исходном их языке. Акцент казался скорее человеческим.
– Ты служишь Хедину, именуемому ещё «Познавший Тьму»?
– Да, – безразлично сказал Ульвейн. Во всяком случае, именно таким – равнодушным и безразличным – был его голос.
– Как давно?
– Много-много лет. Мы, эльфы, живём долго. Сколько служу Хедину – не считал.
– Почему ты служил ему?
– Потому что был счастлив на его службе.
– Счастлив служить? Быть прислугой? Не похоже на гордых эльфов.
– Счастлив, – повторил Ульвейн.
– Предположим, – сказал голос. – Что ты делал на службе Познавшего?
– Хранил покой Упорядоченного.
– Каким же образом?
– Разил тех, кто пытался корыстно нарушить Равновесие.
– То есть тех, кто пытался жить своим умом, кто пытался быть себе хозяином? Кто не слушал никаких богов и не воздавал никому хвалы?
– Можно и так сказать. – Ульвейн оставался равнодушен и, похоже, совершенно не запирался.
– Слышал ли ты о Восстании Безумных Богов?
– Разумеется. И не только слышал. По приказу Хедина, Познавшего Тьму, был с теми, кто положил ему конец.
Короткая пауза.
– Я думал, ты станешь всё отрицать.
– Аэтерос учит нас, что правда всегда одолеет и возьмёт верх.
– Даже в плену, в руках врага? Тогда ваш Аэтерос просто глуп.
– Говори что хочешь, вопрошатель. Но пока что Аэтерос оказывался всегда прав.
– Допустим, – ядовито сказал голос. – Но что же вы сделали с так называемыми Безумными Богами?
– Перебили их всех, – ровно и спокойно ответил Ульвейн. – По делам их судили их, и нашли их виновными. Кто-то из них погиб в бою. Кого-то казнили, я слышал.
– А ты сам? – перебил голос. – Казнил самолично кого-то из этих ужасных преступников?
– Нет, не пришлось. Но, когда шёл на штурм – убивал. И не одного.
– Почему же ваш Хедин отдал такой приказ? Чем они были опасны, эти Безумные Боги?
– Тем, что были безумны. Тем, что убивали направо и налево, приносили массу народа в жертву. Магия Крови в самом жутком виде. Их надо было остановить.
– Понятно, – ядовито сказал голос. – Вы перебили дерзких первопроходцев, что огромной ценой пытались найти выход в… впрочем, ты, цепной пёс Хедина, этого всё равно не поймёшь.
– Может, и пойму. – Ульвейн попытался пожать плечами; не получилось – незримые путы держали крепко. Он только и мог сказать, что лежит на чём-то жёстком, но на пыточную камеру это всё же не слишком походило.
– Потом, – жёстко сказал голос. – Всё потом. Так, значит, Безумных Богов вы перебили?
– Перебили, – легко подтвердил Ульвейн.
– И это говорит эльф! – не сдержался допрашивающий. – Раса, что всегда первой шла за окоём! Кто ставил знание превыше всего! Кто лучше кого бы то ни было знал, что новое – бесценно!
– Быть может, – согласился Ульвейн.
– А раз «быть может», говори дальше. Расскажи об армии Познавшего Тьму. Как она велика, сколько в ней просто бойцов, сколько магов, какие заклятия в ходу. Говори, да без утайки!
– Ты видел, наверное, как сражались мы с другом. Вот так же бьётся и вся армия Познавшего Тьму. А как она велика… если ты, вопрошающий, сумел подвести тёмную пуповину под сам Источник Мимира, то, наверное, тебе ведомо и сколько бойцов у нашего Аэтероса.
– Ведомо, – согласился голос из-за пелены слепящего света. – Но хочу услышать твой ответ. Хочу понять, насколько он правдив.
– Примерно три тысячи, – беспечно сказал Ульвейн. – Чуть больше, чуть меньше – не знаю. Отряды ходят сами по себе, и зачастую ты не знаешь в лицо остальных учеников.
– Гм… Ты откровенен, ученик Хедина. Откровенен со своими пленителями. Почему?
– Аэтеросу не повредит правда.
– Ты действительно так думаешь? Похвально, похвально… и очень полезно – для нас и нашего дела.
– Едва ли, – не стал дожидаться вопроса Ульвейн. – Аэтерос дал нам боевую магию, но о его собственных силах или их пределах никто ничего не знает. В это он нас не посвящал.
– Как же, станет он, – насмешливо перебил допрашивающий. – Но ты всё равно расскажешь мне о Познавшем Тьму всё, что знаешь. Какой он. Как говорит, что говорит, во что верят следующие за ним. Ты расска…
– Расскажу, – спокойно ответил Ульвейн. – Правда не повредит Аэтеросу.
Голос умолк на время.
– Ты озадачиваешь меня, – признался он вдруг. – Я ожидал, что такого редкостного пленника придётся вскрывать, ломать, как замок на старом сундуке, а вместо этого ты болтаешь, словно подавальщица в портовой таверне. Остальные слуги именуемого тобой Аэтеросом столь же разговорчивы?
– Кто-то из них скорее умрёт, чем заговорит. Но это потому, что они мало верят в Аэтероса. Потому что считают его… обычным волшебником, только сильнее других. Что их слова могут… причинить ему вред.
– Ка-ак интересно, – без тени иронии или сарказма сказал голос после некоторого молчания. – Ты удивил меня вторично, эльф.
– Я верую в Аэтероса. Ничто, мной сказанное, не сможет помешать его триумфу, его конечной победе. Вчерашние враги падут на колени, рыдая и раскаиваясь, станут умолять его о прощении…
– И многие из Безумных Богов поступили так? – перебил допрашивающий.
– Немало. – Ульвейн вновь постарался пожать плечами.
– Кажется, ты начинаешь лгать и изворачиваться, эльф. Они были все перебиты, разве не это ты сказал мне ранее?
– Разумеется. Те, кто не сумел победить безумие своей якобы «божественности», прекратили быть. Но те, кто излечился, – они тоже прекратили быть Безумными Богами, сделавшись кем-то иным. Так что я не солгал тебе, безымянный. Безумных Богов не стало, они были перебиты. Но я не говорил, что каждый из них был лишён существования.
– Ловко выкрутился, – усмехнулся допрашивающий. – Ну ладно, говори дальше. Скажи теперь…
– Пусть ответит, – резко перебил вдруг новый голос, ниже и яростнее первого. – Пусть ответит, чем они…
– Брат! – не менее резко перебил первый из допрашивавших. – Брат, дай мне закончить. И тогда… – Он внезапно перешёл на совершенно иной язык, сильный и звучный, чем-то напоминавший праэльфийский, но куда сложнее, прихотливее, изощрённее.
Ульвейн сохранял бесстрастное и равнодушное выражение. В лице его ничего не дрогнуло – но внутри он позволил себе улыбнуться.
Всегда приятно сознавать, что не ошибся.
– Знакомые места, мой Хедин.
– Равнины Иды, Си. Молодые Боги тут особенно постарались – столько времени прошло, а как была пустыня, так пустынею и осталась.
– Мы сюда не заглядывали… – Волшебница замерла, вглядываясь в сияние впереди, где золотое смешивалось с изумрудным.
За спинами Сигрлинн и Хедина замер отряд Рирдаина и Друнгара. Выглядели бойцы изрядно-таки ошалевшими – не каждому выпадет пройти к самой границе владений Соборного Духа, схватиться там с Дальними, а потом в единый миг оказаться выдернутыми оттуда и брошенными сквозь Межреальность прямо к старому доброму Хьёрварду, где творилось в этот миг невесть что.
Хедин казался, по всегдашнему обыкновению, невозмутимым; Сигрлинн же, напротив, хмурила брови, покусывала губу, а кулаки её, похоже, так и не разжимались всю дорогу.
– Надо атаковать, Хедин. Смотри, что делается; Дальние во всей красе. Целый частокол возвели, вторая стена, считай. И где, спрашивается, Ракот, когда он как раз и нужен позарез? Его ж стихия, его бой…
– Всё будет хорошо, Си. – Познавший Тьму вдруг обнял её, резко и властно, прямо перед сотнями глаз эльфов и гномов.
– Правда? И ты больше этому безобразию потворствовать не будешь?
Познавший Тьму улыбнулся, покачал головой.
– План, знаменитый план Хедина, куда ж без него, – вздохнула чародейка, касаясь лбом щеки Познавшего. – Но мы ведь атакуем? Правда?
– Мы атакуем, – медленно проговорил Хедин. – Атакуем Дальних. Очень аккуратно и осторожно. Старый Хрофт нам не враг. Даже если он… – Познавший Тьму сделал явное усилие, – если он в самом деле перешёл на их сторону, без Дальних он – никто и ничто. Он не опасен. А вот наши зелёные приятели…
– Снова выгораживаешь друга, мой Хедин? Нет, сердце моё, он именно что стал опасен сам по себе, твой Хрофт. Не видишь замкнутых на него потоков, не чувствуешь? Очень зря. Сидение в Западной Тьме очень, знаешь ли, обостряет нюх. Дальние это сделали или не Дальние, но Хрофт стал могуч, словно… – она помедлила, подбирая сравнение, – словно Ямерт в лучшие его времена.
– Ямерт? В «лучшие времена»? – Хедин не смог скрыть удивления. Сигрлинн явно сказала нечто, совершенно не вязавшееся ни с ней самой, ни с реальностью. – Помилуй, Си, но я…
– Не веришь мне – расставляй свои кристаллы! – недовольно и с обидой бросила волшебница. – Расставляй, расставляй, да смотри как следует! Асы вот-вот оживут, если уже не ожили, у них вновь власть над стихиями Хьёрварда, и не только его! Хрофт сотворил… новых