— Я тебе еще раз повторяю, мать, что не очень–то смыслю в политике, но, мне кажется, какая–нибудь партия, вносящая конструктивные предложения, все–таки могла бы существовать.
— Ни в коем случае, дочка, ни в коем случае. Знаешь, чем занимаются оппозиционеры? Они из кожи лезут вон, лишь бы разрушить то, что создает правительство, и не успокоятся до тех пор, пока по их вине все не рухнет. Тогда они обратятся к народу: «Видите, все, что создало правительство, никуда не годится, видите, в какой тупик оно нас загнало; скинем же его и начнем заново все, но уже с нашей, самой достойной, партией во главе». Но как знать, действительно ли их партия самая достойная?
— А все рыночные торговки на стороне правительства?
— Разве ты не знаешь, что мы с самого начала оказывали поддержку Доктору и немало потрудились, чтобы избрали именно его.
— Только, похоже, он не слишком часто об этом вспоминает, — заметила Эдна, собирая со стола.
Завтрак подошел к концу.
— Не слишком часто об этом вспоминает, — повторила Мам. — А тебе, девочка моя, чтобы все понять, надо еще подрасти. Доктор скоро станет президентом республики. У него дел хватает, не может он каждый день ходить на рынок и благодарить торговок за то, что они помогли ему прийти к власти!
— Ну зачем, Мам, каждый день? Он хоть бы раз туда заглянул!
— Ты права, но ему самому ходить на рынок вовсе не обязательно. Если ему вдруг понадобится что–нибудь, то для этого у него есть достаточно людей.
Принцесса и бабушка весело рассмеялись. Эдна встала и пошла на кухню. Потом снова начался серьезный разговор.
— Ну раз так, — сказала Принцесса, — раз вы оправдываете действия Доктора и его компании, то не понимаю, почему же вы недовольны тем, что арестовали какого–то депутата от оппозиции?
— Не так все просто, Принцесса. Ведь в деле оказалась замешанной наша Амиофи.
— Из–за того, что ее дочь — невеста арестованного депутата?
— Вот именно, именно по этой причине власти запретили Амиофи торговать на рынке.
— Вот как?
— Ну да. Теперь ты понимаешь, в какую историю мы попали: ведь всем известно, что мы на стороне правительства, а если мы все–таки будем вынуждены устроить демонстрацию протеста против его действий, то что подумают люди! Да и с нами что потом будет?
— Но раз, мать, одна из вас по вине правительства несправедливо пострадала, то, конечно, нужно устроить демонстрацию, тем более вы эту женщину, по твоим же словам, приняли в свои ряды…
— Вот в том–то и дело, дочка, в том–то и дело.
Но, как я поняла с самого начала нашего разговора, ты нашла какой–то выход?
— Выход? Об этом лучше спроси свою племянницу. Это она вчера вечером была на танцах…
— …И вернулась оттуда в разорванном платье? Эдна!.. Эдна!..
Из кухни послышалось: «Иду, тетушка Принцесса!», это означало, что Эдна была чем–то занята, наверное мыла посуду. Вскоре она появилась.
Эдна рассказала тетушке Принцессе всю историю их знакомства со Спио, начиная с первой встречи, когда он пришел на рынок покупать гребень из так называемой слоновой кости, и кончая вчерашним скандалом, который, если бы не он, мог бы плохо для нее кончиться. А потом бабушка, узнав, что этот молодой человек работает где–то в высших сферах, дала внучке поручение, и Эдна его выполнила.
— Он вел себя очень прилично, добавила Эдна. Правда, он называл меня без особых церемоний «моя ашантийская куколка», но ничего больше себе не позволил.
— «Моя ашантийская куколка!» — повторила бабушка. — Гляди, чего выдумал! Если его попросили что–то сделать для нас, ,просто передать совсем пустячную бумажку, он решил, что взамен получит Эдну… «Моя ашантийская куколка!» Подумать только!…
— Ну что ты так разволновалась, мать? Ты говоришь, бумажка совсем пустячная, а забыла, что именно она поможет вам сохранить свое доброе имя перед народом…
— Знаю, дочь моя, знаю. Поэтому–то и разрешаю Эдне встречаться с этим мошенником.
— Сколько раз я тебе твердила, Мам: никакой он не мошенник. Ты же первая начала его хвалить еще в тот раз, когда мы поняли, что у него есть деньги, а мы с тобой еще приняли его тогда за простачка и решили натравить на него весь рынок, как на самого настоящего вора… И несмотря ни на что, он снова пришел на рынок, и к тому же сама судьба послала его мне в тот вечер, на танцах, по–моему, все это неспроста, а главное, повторяю, он очень любезный, внимательный, вежливый такой.
— Честное слово, — сказала тетушка Принцесса, — честное слово, ты влюблена в него. И ничего удивительного после того, что ты о нем рассказала.
— Да нет, тетушка, вовсе я не влюблена, — начала оправдываться Эдна.
— Надеюсь, что это так, — сердито буркнула Мам, поднимаясь со стула. — Очень надеюсь. Встретиться один–два раза — и влюбиться — это, как хочешь, мне претит.
— Мать, мать, ну подумай сама, что ты говоришь!
— А что такое я говорю?
— Ведь рано или поздно тебе придется смириться с мыслью, что Эдна не всегда будет с тобой. Правда, дочка?
— Мне… мне кажется, обе вы слишком торопитесь. Главное сейчас выяснить, поможет ли нам Спио уладить дело.
— Ты права, девочка моя. И надо‚чтобы действовал он как можно быстрее. Я вчера вечером говорила об этом нашим женщинам, но, кажется, они уже настроились ‚на демонстрацию. Тогда, если этот… как его зовут?
— Спио, Мам.
— Если этот Спио не поторопится, быть беде.
— А мне все–таки интересно, — опять начала тетушка Принцесса, чем может кончиться знакомство моей дочки с этим молодым человеком? Ты ведь сказала, что он молодой?
— Да, молодой.
— А какой он из себя? Красивый? Хорошо одет?
— Одет он хорошо, тетушка Принцесса. Ничего особенного, выглядит он всегда как надо.
— По–моему, этого вполне достаточно. А какой–же он все–таки из себя?
— Я даже не могу припомнить его лица‚ – вмешалась бабушка. — И если бы я вчерашней ночью увидела его вместе с Эдной и даже узнала бы, что он выручил ее из беды, я все равно не обрадовалась бы нашей встрече, хоть и хотела попросить его кое о чем.
— Неужели он так тебе не нравится, мать?
— Бабушка просто придирается, тетушка Принцесса. Это из–за того, что Спио на рынке, при всем народе, назвал ее старухой.
6
Спио прекрасно понимал, какой важный шаг предстоит ему сделать. Сидя в кабинете Главного инспектора, он думал о том, что будет в случае неудачи, иначе говоря, если ему не удастся убедить своего начальника, лицо высокопоставленное. О том, что готовится демонстрация, он знал из разговоров с торговками на рынке, куда часто заходил в эти последние три дня. Знал он также, что даже намечено уже число, но по совету Мам решено немного подождать. Бабушка действительно не теряла надежды, что все еще можно будет уладить, не прибегая к крайним мерам.
Инспектор просматривал бумаги, сложенные в толстую папку, и курил огромную гаванскую сигару. Он славился этими своими сигарами, запахом которых пропах весь его кабинет, и любого, входящего сюда, с порога окутывали облака дыма. Спио невольно подумал, до чего же неприятный запах у этих сигар, но, конечно, вслух свое мнение высказать не решился. В душе он был возмущен тем, что такая маленькая и небогатая африканская страна позволяет себе роскошь ввозить с Кубы сигары и тратить на них столь ценную валюту. Хоть бы запах был приятный, так и того нет! Сам он курил только сигареты и предпочитал самые обыкновенные. Выбирал он их с умыслом, чтобы ничем не выделяться, быть на равной ноге со своим народом. Так, он избегал покупать сигареты иностранных марок, которые, судя по слухам, просачиваются обходным путем из регионов расистского режима на рынки тех стран, где правят люди доброй воли. Не стоит называть имена. Но сигары, привезенные из страны, стоящей на пороге свободного мира и проповедующей коммунизм… Спио улыбнулся своим мыслям, которые вдруг от пустячного табачного дыма перескочили в область высокой политики и сверхвеликих держав. Как ведь мы малы! Даже наша политика, господи боже мой, может превратиться в сигарный дым!
В толстой папке инспектор, видимо, не находил ничего, что могло бы привлечь его внимание, и продолжал просматривать страницу за страницей. Наконец он поднял глаза и сказал:
— Я не нахожу вашей фамилии. Как получилось, что этим делом занимаетесь вы? Какое оно имеет к вам отношение?
— Господин Главный инспектор, это чистая случайность, .но, раз мне пришлось заняться этим делом, получилось очень удачно. Как только я узнал, что готовится демонстрация…
— Уж не хотите ли вы сказать, что рыночные торговки собирались провести демонстрацию, не предупредив власти?
— Не совсем так, господин Главный инспектор. Но представьте себе, что они решили оповестить власти только в самую последнюю минуту.
— Тогда, думаю, вряд ли удастся предотвратить демонстрацию.
Он загасил окурок сигары в огромной деревянной пепельнице, вырезанной из корня дерева. Вам, наверное, приходилось видеть такие пепельницы. Берется толстое корневище, в нем выдалбливается углубление — как если бы вы мастерили миску, — и затем ему придается форма, покорно повторяющая причудливо изящные изгибы дерева. Все это покрывается лаком, и пепельница готова.
— Но, — продолжал Главный инспектор, раскуривая новую сигару, — разве рыночные торговки не знают, что закон запрещает устраивать демонстрации без разрешения правительства?
— Порой довольно трудно определить, что рыночные торговки знают и чего не знают. Прежде всего, они отлично знают, что они — полноправные граждане свободной страны и что с их ролью в нашей стране следует считаться. Поэтому–то они иногда поступают так или иначе, не слишком задумываясь над тем, имеют ли граждане свободной страны на то право или нет.
Утопая в клубах сигарного дыма, инспектор поинтересовался:
— Значит, по–вашему, эта Амиофи столь значительная персона, что из–за нее устраивается столь мощная демонстрация?
— Господин Главный инспектор, любая демонстрация рыночных торговок всегда важное событие. Полагаю, вам известно, как они действовали во время последних выборов, после чего они еще больше уверовали в свою силу. Теперь они слишком хорошо поняли значение совместных действий, и надо думать, что будут к ним прибегать всякий раз, когда сочтут это необходимым.