Текст этого решения был принят единодушно, все члены комиссии пришли к заключению, что созывать седьмое заседание нет необходимости. Конечно, злые языки тут же принялись толковать все иначе: «Вопрос был так быстро решен потому, что комиссии просто надоело заниматься делом Амиофи». Как будто бы дело, которым специально занимались члены комиссии, могло им «просто надоесть»! До сих пор люди никак не могут избавиться от порока злословия!
Но кто действительно обрадовался услышанному по радио известию о том, что по милости небес ему дарована счастливая возможность вернуться в Аккру, это был, конечно, Спио. Поначалу он даже ушам своим не поверил — таким неожиданным оказалось это сообщение. Но когда после обеда сотрудники отдела пришли поздравить его с хорошей новостью, Спио понял, что слух его не обманул: по радио действительно объявили о снятии с него дисциплинарного взыскания. И он даже не потрудился узнать, почему вдруг срок его пребывания на севере сократился: он провел здесь меньше года‚ хотя перед отъездом из Аккры Спио дали понять, что и ему самому, и его карьере суждено зачахнуть и окончить свое земное существование не где–нибудь, а именно здесь, в Тамале. Как и все африканцы, Спио свято верил радиопередачам и считал, что, услышав то или иное сообщение — а все они правдивые, — нужно не рассуждать, а немедленно действовать. В Африке последние известия по радио дословно повторяют те же самые истины, что изложены в официальных печатных органах. И какими бы неприятными эти истины ни были, о чем бы в них ни сообщалось: о смещении ли с поста министра, об аресте ли члена оппозиции или же о прекращении срока дисциплинарного взыскания, как в случае со Спио, каждый считал, что известия эти заслуживают безоговорочного доверия и уважения. Иногда они звучат как приказ, и тогда ваш долг повиноваться: свертывайте дела, упаковывайте чемоданы, прощайтесь с друзьями и отправляйтесь без промедления в Аккру. И незачем ждать официальной бумаги, подтверждающей устное заявление, которое донесли до нас радиоволны. Иначе вы рискуете потерять уйму времени, потому что такая бумага может дойти до вас только через несколько месяцев. Все это Спио прекрасно знал. Поэтому он быстро сложил чемодан, попрощался с коллегами по работе, со своим начальником и на следующий же день укатил в Аккру.
Вновь увидеть Аккру! Длинные, широкие улицы, залитые солнцем проспекты, расходящиеся во все стороны от круглых, утопающих в цветах площадей, многоэтажные дома с чистенькими фасадами, большие магазины, где можно купить все, что душе угодно, тихие берега перламутрового океана, десятки кинотеатров и ночных клубов, желтые и зеленые такси, работающие в летний период чуть ли не вхолостую из–за постоянных заторов в часы пик, ритм большого, помолодевшего древнего города с его шумным торговым центром, где полно людей в разноцветных панях, в широких ярких бубу[4] и развевающихся по ветру гандурасах[5], где уличные торговцы громко, на все лады расхваливают свой товар и воздух пропитан терпким запахом жареного мяса, когда кажется, будто весь город гремит, как гигантская фанфара. Снова увидеть Аккру, а в Аккре друзей, родных и… Эдну!
Спио положил ногу на ногу и выпрямился на сиденье. Ухабистая дорога вернула его к действительности. Он даже сам удивился, что так долго витал в облаках. Как только Тамале остался позади, мечты сразу же заслонили перед ним весь окружающий мир. Забившись в угол автобуса и отдавшись на волю грезам, он даже не взглянул на своих попутчиков. Теперь же, когда злая тряска напомнила ему о дороге, он снова почувствовал себя живым среди живых. Внутри машины царил полумрак, но он все же разглядел толстого торговца с жирными щеками, а рядом женщину, которая держалась весьма скованно. Судя по всему, она не была женой торговца — слишком неуверенно она себя вела. То и дело сжимала коленями стоящую у нее между широко расставленных ног плетенную из ивовых прутьев, высокую круглую корзину, однако длинное платье надежно прикрывало все, что находилось в ней. Несколько минут Спио внимательно наблюдал за ней. Среди пассажиров это была единственная женщина. Она показалась ему даже красивой, но он не поверил первому впечатлению скорее всего, инстинктивно не поверил: полумрак автобуса с его световыми эффектами превращает любую женщину чуть ли не в красавицу, но жизнь, увы, не часто создает для дам столь благоприятные условия. Женщина достала платок и вытерла лоб. И слегка задела локтем щекастого торговца, который собрался было уже повернуться к ней. Но она что–то сказала, должно быть, извинилась и спрятала платок…
В салоне автобуса по обеим сторонам, во всю его длину шли скамьи, и Спио со своего места хорошо видел всех пассажиров, сидящих напротив. Его удивляло общее молчание: никто даже рта не раскрыл, не обратился к соседу — явление довольно редкое в африканских автобусах, но он приписал это безразличное молчание раннему утреннему часу. Не успел он сделать этот вывод, как языки вдруг развязались‚впрочем по причине вполне определенной: автобус неожиданно остановился, по–видимому, в самом неподходящем месте, среди джунглей.
— Что случилось? — зычно осведомился толстощекий торговец.
— Мотор заглох, — ответил кто–то из глубины автобуса.
— Мотор заглох? А кто же его заглушил?
Задавший этот вопрос хотел сострить и улыбнулся во весь рот, но момент оказался не слишком подходящим для шуток, с мотором, видимо, случилось что–то серьезное, и шутка не имела успеха у пассажиров. Слышно было, как шофер пытался завести мотор, но безуспешно.
— Вот тебе и раз! — сказал Спио. — Еще не проехали и трети пути, а уже стали!
— Трети пути? — возразил другой пассажир. — Ничего себе треть! Да будет вам известно: мы всего пятую часть пути проехали!
— Пятую часть?
— Даже меньше. В Аккру я еду не в первый раз. Мне по крайней мере дважды в месяц приходится туда ездить, поэтому, поверьте, я знаю, что говорю.
Спио снова забился в свой угол, прикрыл рот рукой И кашлянул. «Если он ездит по этой дороге дважды в месяц, то не мне ему возражать, я это удовольствие испытываю только второй раз», — подумал он. Слышно было, как водитель чертыхается, затем он попытался привести в действие непослушный мотор ключом зажигания, но и это ему не удалось. Тогда он вышел из машины, все так же–чертыхаясь, захлопнул дверцу и крикнул пассажирам:
— Эй, мужчины! Эта штука совсем подохла! Не спите, вы, там, внутри! Выходите быстрее! Нужно подтолкнуть машину!
Это приглашение энтузиазма не вызвало. Полусонные пассажиры отнюдь не были расположены выходить и толкать автобус. Но пришлось все–таки принять ультиматум шофера, иначе автобус мог застрять здесь надолго. А так как каждому хотелось поскорее, в тот же день, добраться до побережья, пассажиры дружно взялись за дело, но все их старания оказались тщетными — мотор хоть бы чихнул разок. Бывает — и нередко, — что машины почему–то ведут себя так, будто не желают знать, что происходит вокруг! По истечении некоторого времени честно поработавшие пассажиры вынуждены были признать, что все их усилия достойны лучшего применения. Окончательно выбившись из сил, они перестали толкать машину и, окружив ее, спросили у незадачливого водителя, не хочет ли он еще раз «заглянуть в мотор»…
Автобус был из тех старых колымаг, которым уже давно пора на свалку после стольких километров по мерзким дорогам и в мерзкую погоду, и работал он, как говорится, на чистом оптимизме, вопреки своему мрачному синему цвету. Как и все машины страны, этот автобусик тоже имел имя, которое можно было перевести примерно как «Счастливого пути, старик!». Особенно бросался в глаза восклицательный знак: ярко–желтый, да еще к тому же и обведенный красной краской. Спио кинул насмешливый взгляд на эту надпись, красовавшуюся высоко над ветровым стеклом. Она показалась ему наглым вызовом. «Счастливого пути! Счастливого пути! А мы застряли в джунглях, и я даже не знаю, где именно, вот тебе и счастливого пути!» — так рассуждал про себя Спио, пока водитель копался в моторе, теперь уже подняв капот. Добрых два часа он тщетно пытался завести машину и все же вынужден был наконец признать свое бессилие. «Счастливого пути, старик!» откатили на обочину, и решено было ждать попутную машину, рано или поздно пройдет же какая–нибудь мимо. Бывают в жизни такие минуты, когда приходится вверять свою судьбу случаю. Именно такой философический вывод сделали для себя все тридцать пассажиров: кто с надеждой, что им улыбнется удача, кто с вполне оправданным пессимизмом, ибо здесь, на севере страны, по этому участку дороги, машины проезжают редко.
И конечно же, после нескольких часов ожидания всеми овладело нетерпение, в адрес водителя и его злополучной машины полетели не очень–то любезные словечки. Пассажиры вдруг вспомнили, что они оплатили проезд, и стали требовать обратно свои деньги. На что шофер не замедлил заявить, что денег он возвратить не может, так как они остались у его хозяина, а тот живет в Тамале. А если кому–то угодно получить обратно свои денежки, пускай топает в Тамале и требует возмещения убытков у кого следует. К тому же люди проголодались, поблизости, похоже, не было ни одной деревни, они застряли на самом пустынном отрезке дороги. Несколько человек вызвались пойти на разведку, пропадали они битый час и вернулись ни с чем, кроме тайной надежды, что к их приходу «Счастливого пути, старик!» уже будет готов снова пуститься в путь. Короче, настроение всей компании падало с ужасающей быстротой, у каждого на уме вертелся только один вопрос: что же делать дальше?
Тут на дороге показался большой грузовик, ехавший в противоположном направлении, так сказать, навстречу «Счастливого пути, старику!». Другими словами, в Тамале. Типичные дорожные шуточки! Но в данном случае грузовик все же был спасением, тем более что, судя по всему, солнце уже проделало немалый путь по небесному своду. Все отчаянно замахали водителю грузовика, и тот соблаговолил остановиться. Он даже попытался помочь своему собрату, но и у него ничего не получилось. «Счастливого пути, старик!» упорно не желал продолжать путь. Пассажиры уже давно потеряли терпение, от него остались лишь жалкие воспоминания. Не стоит описывать их гнев, особенно когда после долгого спора тем из пассажиров, у которых еще оставались кое–какие деньги, пришлось оплатить за всех обратный проезд ‚в Тамале на грузовике. Спио, тоже вышедший из себя, постарался уладить дело, чтобы скорее положить конец поездке, «провалившейся из–за этой старой развалины, в которую напрасно я поторопился сесть, надеясь быстрее добраться до Аккры».