Водитель большого грузовика оказался человеком галантным, в противоположность шоферу автобуса, который вознамеривался нахально занять место рядом с ним и уже поставил на сиденье свой чемодан. Водитель грузовика посадил в кабину единственную среди пассажиров женщину, а остальным пришлось кое–как разместиться в открытом кузове, предназначенном для перевозки мешков с какао с дальних окраин страны. Обратно возвращались уже ночью, и луна, сиявшая на чистом небе, сопровождала их до самого Тамада, как бы преграждая путь дождю.
«Завтра судьба наверняка будет ко мне более благосклонна, — успокаивал себя Спио, спрыгивая с машины. — Не могут же быть все машины, отправляющиеся в Аккру, такими никудышными, как этот проклятый «Счастливого пути, старик!»».
13
Несмотря на быстротечность времени, тетушка Принцесса по–прежнему хранила верность кое–каким деталям своего элегантного воскресного наряда. Пышная светло–зеленая шляпка, хорошо защищавшая от жгучих лучей полуденного солнца, обновлялась от сезона к сезону и стала чуть ли не главным признаком каждого седьмого дня недели. Этот похожий на капор головной убор, не меняющий, вопреки ходу времени, светлого, как надежда, зеленого оттенка, не раз давал повод для всяких пересудов, но тетушка Принцесса не отступала от своего твердого убеждения, что коль скоро райские кущи остаются вечно зелеными, то молитвы ее будут непременно услышаны там, в горных пределах, символом коих был зеленый цвет ее шляпки. Добрые христиане по–разному представляют себе царствие небесное и цвет спасения своей души. Про тетушку же Принцессу можно было сказать одно: в чем в чем, но в стремлении спасти свою душу она была постоянна. Под зеленой шляпкой ярко блестели ее глаза, все такие же красивые, как во время ее первой встречи с господином Тетейя, который был настолько очарован ими, что решил жениться на тетушке Принцессе. Нанесенная на веки по последнему слову моды краска еще сильнее подчеркивала яркость белков и блеск темно–коричневых зрачков. Щеки тетушки Принцессы, несмотря на постоянную смену жары и влаги, сохранили свой естественный цвет, по воскресеньям она слегка их припудривала. Губы тетушка не подкрашивала, так как, по ее словам, грешно было обращаться к всевышнему устами, перемазанными губной помадой. Очаровательная улыбка открывала два ряда белых, словно только что выточенных из слоновой кости, зубов. Впрочем, улыбкой тетушка Принцесса не злоупотребляла. Как раз наоборот, серьезность, с какой она относилась ко всему в жизни и судила обо всем на свете, не позволяла ей, даже слишком часто не позволяла, улыбаться. Вспомните, например, тот день, когда, возможно, тетушке не хватило юмора, чтобы не огорчиться из–за поломки велосипеда, что заставило ее пешком добираться до дома Мам. Ту же подчеркнутую серьезность соблюдала она и в туалетах. Они были на удивление строгими, и вид их до смешного не вязался со шляпкой невинного цвета райских кущ. Иногда ее платья были темно–серые с крупными черными или красными горохами. В основном же они были откровенно траурных тонов, и вы сами можете представить себе, как все это выглядело в сочетании со шляпкой, на которую возлагалось столько надежд. Что касается тетушкиных ног, то они всегда были обтянуты темными, но тонкими чулками и очень эффектно выглядели в черных лакированных туфельках. Своей манерой одеваться тетушка Принцесса хотела подчеркнуть, насколько серьезно она ждет «дня Страшного суда». Понятно, что Эдне, всегда готовой посмеяться и пошутить, тетушка с ее серьезностью казалась тем более забавной, поскольку в Аккре упорно продолжали утверждать, что Принцесса отнюдь не достигла идеала женщины, на которой следует жениться. Но, само собой разумеется, Эдна никогда не осмелилась бы высказать свое мнение по поводу нарядов тетушки, тем паче что, хоть Принцессу и считали женой, обманывающей своего мужа, на месте преступления ее еще ни разу не застали. Подозрения шли только на пользу тетушке Принцессе, и Эдна ее уважала, как и подобало благовоспитанной племяннице.
Поэтому, когда тетушка, едва переступив порог дома Мам, принялась упрекать Эдну за то, что та скрыла от нее возвращение Спио в Аккру, девушка не пожалела слов, чтобы ее успокоить. Стараясь поскорее восстановить мир в семье, Эдна даже забыла сказать главное: что Спио вернулся только накануне вечером, хотя в городе уже распространился слух, будто бы он появился в Аккре гораздо раньше. Мам вовремя пришла внучке на помощь: она предложила выпить по стаканчику лимонада и заявила, что ее дорогая девочка ни в чем не виновата.
Тетушка Принцесса выпила лимонаду и успокоилась. И тогда три женщины уже мирно, без горячности смогли приступить к обсуждению накопившихся за неделю новостей. Однако основной темой их разговора могло быть и было возвращение Спио в Аккру, что Эдна и Мам восприняли как небесный дар, ниспосланный им для того, чтобы уладить отношения между женихом и невестой.
— Ты понимаешь, Принцесса, — сказала Мам, — теперь Эдна сможет спокойно выйти замуж, и для этого нет уже никаких препятствий…
— Ах, вот как? Речь уже идет о замужестве? — удивленно спросила Принцесса.
— Что за вопрос? Можно подумать, дочь моя, что для тебя это какая–то неожиданность!
— Мать, странная у тебя манера сообщать мне о семейных новостях. Может быть, ты мне напомнишь, когда ты лично говорила мне, что Спио и Эдна должны пожениться?
— Принцесса…
— Да, знаю, я — Принцесса… но только ответь мне на мой вопрос: когда ты мне сообщила, что моя племянница выходит замуж за этого, как ты имеешь привычку его называть, «болвана Спио»?
— Но Мам больше его так не называет‚ - вмешалась Эдна. — И если ты этого не знаешь, то, выходит, Мам тебе и впрямь ничего не сообщила.
— Не сообщила, не сообщила, — пробурчала Мам. — Если вы обе мне не верите, да еще и оскорбляете меня, тогда вам уж ничего не докажешь, тем более что вас двое, а я одна.
— Не сердись, Мам. Ты же знаешь, что речь не об этом. Тетушка Принцесса явно обвиняет не тебя одну, а нас с тобой обеих.
— Ты так ее поддерживаешь, словно хочешь свалить всю вину только на меня.
— Я, право, не знаю, тетушка Принцесса, в чем мы провинились. Во–первых, мы ничего от тебя не скрыли…
— Да, да, вот именно: вы ничего от меня не скрыли. Ты выходишь замуж, а я ничего об этом не знаю, и это называется: вы ничего не скрыли.
— Да нет же! Тетушка Принцесса, не надо придираться к словам. Бабушка вечно все преувеличивает. Ее послушать, так выходит, что через два–три дня свадьба. Правда, похоже, Спио не отказывается от своего намерения на мне жениться, и, судя по тому, что он вчера вечером мне говорил, мы должны действительно пожениться, но…
— Вот видишь! Видишь! Он даже вчера вечером приходил к вам, а мне об этом, очевидно, знать не полагается. Вы от меня все скрываете.
Мам встала и направилась в кухню. Ее просто бесила придирчивость дочери, но, стараясь не подавать вида, она вышла из комнаты. Эдна же всячески пыталась убедить тетушку в том, что под крышей их дома нет ни одного человеческого существа, способного что–либо от нее скрывать.
— Тетушка Принцесса, ты сегодня не очень справедлива к нам. Чуть ли, не с самого порога начала уже злиться. И не успела еще отдохнуть, как сразу стала на нас нападать, говорить, что мы что–то от тебя скрываем…
— Дочь моя, то‚ что я говорю, очень важно. Пока я не узнаю всего до конца о твоем замужестве, о нем не может быть и речи. И если, по твоим словам, вы от меня ничего не скрываете, то скажи мне тогда, что же все–таки произошло вчера вечером, когда Спио был здесь.
— Да ничего не произошло, тетушка Принцесса. Спио только что вернулся из Тамале и, хотя ужасно устал после дороги, все же не преминул зайти к нам, чтобы сообщить о своем возвращении. И сидел–то он, у нас совсем недолго…
— Как же его встретила Мам?
— Как я его встретила? — спросила Мам, снова входя в комнату, причем вид у нее был уже не такой сердитый. — Как я его встретила? Так, как и положено встречать порядочных людей.
— Вон оно что! — произнесла Принцесса, и лицо у нее просияло. — Ты хочешь сказать, мать, что ты согласна с тем, что он берет Эдну в жены?
— Если только таково его желание и если замужество не заставит мою дорогую девочку бросить работу.
— Насколько я поняла, раньше ты рассуждала иначе.
— Что ты–то могла понять, если мы сами с Эдной не знали, как поступить в таком сложном деле.
— Каком деле?
— Я говорю о ее замужестве, конечно!
— Но… в чем же здесь сложность?
— Вот об этом–то, дочь моя, тебе и следовало бы спросить, прежде чем упрекать нас, будто бы мы что–то от тебя скрываем. Неужели ты не понимаешь, как мне обидно слышать от тебя такие слова. А вот почему мы так обрадовались возвращению Спио в Аккру, Эдна тебе сама расскажет. Всего каких–нибудь несколько дней назад у нас с ней был довольно неприятный разговор насчет ее замужества. И от тебя мы ничего не собирались скрывать, Принцесса. Эдна, скажи ей, что мы с тобой решили сделать, после всех наших попыток найти выход из положения.
— Тетушка Принцесса, бабушка правду говорит, — подтвердила Эдна. — Мы с ней решили подождать твоего сегодняшнего прихода и спросить, что ты думаешь по этому поводу.
— А в чем же сложность вашего вопроса?
— Да в моем замужестве, вот в чем!
— Какая же здесь сложность?
— А сложность была в том, что Спио прислал мне письмо, в котором просил меня приехать к нему в Тамале и сразу же пожениться. Письмо я получила в начале этой недели, еще до того, как начали говорить о возвращении Спио, так что ты, конечно, не могла знать об этом письме до сегодняшнего дня.
— Ну и что из этого?
— Ты что, не догадываешься? — спросила Мам. — Неужели тебе не ясно, что могло значить для Эдны и для меня такое замужество?
— Счастье, я полагаю?
— Счастье! Счастье… но только для кого? Для одного Спио?
— Мать, я тебя не понимаю. Я думала, что если Эдна…
— Если Эдна выходит замуж и уезжает в Тамале, чтобы жить там с мужем до конца своих дней…