Я поднял щит ещё выше и сконцентрировался на косточках и ростках — это Рита научила меня так быстро собираться и уходить в нужное состояние, когда у меня не получалось сразу погрузиться в транс. С тех пор у меня всё стало получаться раз-два — даже без всяких дополнительных прибамбасов, но этот способ всё равно остался моим любимым.
Поток энергии разрастался, опускался всё ниже, окутывал меня с головы до пят. Воздух стал таким наэлектризованным, что волосы на руках встали дыбом.
Ощущения были, мягко говоря, незабываемые. Я реально ощущал себя как телефон на зарядке — смешно, всегда смеялся над этими энергетическими практиками, а тут вот, пожалуйста, — вода вокруг начинала подниматься лёгким дымком. Даже щит в руках будто легче стал.
В этот момент я вдруг почувствовал, как что-то ударилось о мои ноги под водой. Посмотрел вниз — и увидел, как несколько серых камней в воде оказались каплями моей крови, которые успели затвердеть.
Когда пар над водой рассеялся, снова протрубили рожки, загрохотали барабаны и прошлись по струнам. Эти звуки дали понять всем: теперь можно спокойно заходить в воду.
Радостный крик пронёсся над прудом, и народ со всех сторон ломанулся к нам. Люди, не стесняясь, наклонялись через бордюр — кто с глиняным кувшином, кто с обычным ведром, черпали воду вместе с десятинными камнями прямо из-под моих ног.
Ноги у меня гудели и ныло, будто я в очередной раз переборщил с бегом на стадионе. Камни появлялись всё чаще, всё быстрее — они уже почти скрыли мои ступни, будто я невзначай взялся за игру «закопай Макса». Сначала я реально напрягся: мало ли, вдруг я так много крови потерял, что сейчас тут слягу. Но потом вспомнил: из одной капли крови — один камень. Если прикинуть, выходит, не так уж и много я продырявился.
— О, Макс, вода просто сказка! — Шелли плюхнулась в пруд по самую шею, насколько позволяла эта лужица. — Рита, давай к нам!
— Мне и так нормально, — отозвалась Рита, не особо рвясь нырять. Сидела на уступе, вела кончиками пальцев по воде, будто проверяла, не слишком ли холодно.
— Ну как ощущения? — спросил я у жены-феникса. Она, аккуратно придерживая перевязанную руку, плескала себе в лицо — выглядела так, будто омолаживается в каком-нибудь волшебном источнике.
— Прохлада держится даже после того, как вода высыхает, — выдохнула она довольно и чуть пригладила золотистые перья у висков. — Просто чудо.
— Папа! — позади меня раздался звонкий крик Грэга.
Со щитом над головой разворачиваться было то ещё удовольствие, так что я повернул голову, насколько позволяла шея, и увидел своего приёмного сына. За ним тянулась вся делегация из Медвежьего угла.
— Привет, парень, — мысленно пытаюсь придумать, как объяснить малышу, что сейчас мне не до разговоров.
— Бруно сказал, что тебе нужно сосредоточиться, так что я быстро, — спасибо тебе, Бруно, за понимание! Я улыбнулся сыну, чтобы не пугать, и дал знак, что слушаю. — Просто хотел сказать, что у нас в лагере всё нормально, можешь не волноваться. И у семьи Ашера Роджера тоже порядок. Наверное, стоило бы сказать ему самому, но не хочу отвлекать.
— Кхм-кхм, — Бруно тактично прокашлялся, присел к Рите и начал стаскивать ботинки. — Достаточно, сынок.
— Ой, я снова болтаю без остановки, простите, — Грэг застенчиво улыбнулся. — Просто хочу собрать немного камней… и ещё кое-что сказать… Я горжусь тобой, пап!
Я не сдержал улыбку, когда Грэг быстро обнял меня за талию и отступил. Его слова будто впрыснули в меня новые силы — держать щит стало как-то легче.
Остаток дня прошёл словно в каком-то добром сне. Я стоял, полный тепла и благодарности, и смотрел, как моя разношёрстная семейка резвится в пруду, вместе с остальными. Грэг, Олли и братья-еноты несколько раз бегали в лагерь — таскали кувшины с камнями туда-обратно, чтобы всё подготовить к жертве Богине. Надеялся, что нам хватит до того момента, как Ашеров снова соберут, чтобы мы смогли сделать всё, как положено.
Но больше всего мне грела душу поддержка Шелли и Риты. Весь день они были рядом, помогали не срываться, держать концентрацию, особенно когда руки уже начинали предательски дрожать от усталости.
Но вот к вечеру время подошло к концу — всех, кроме Ашеров, попросили покинуть пруд. Сигналом послужила вечерняя пушка Бронзовой Гавани: как только она грохнула, все поняли — ворота Сканно вот-вот закроются, ночь наступает, изоляция до утра обеспечена.
— Держись, Ашер Медведев, — услышал я рядом голос Байрона. Он стоял совсем близко, но казался отчего-то очень далёким. — Когда солнце сядет, начнутся испытания. Осталось немного.
В этот момент я вдруг почувствовал, будто энергия перестала меня поддерживать — щит над головой стал ощутимо тяжелее. Глубоко вдохнул, вжал пятки в дно, пытаясь собраться.
Чувствовал, как прохладные руки ложатся мне на плечи — это немного успокаивало, давало опору. Два родных голоса что-то говорили мне, но я уже был полностью сосредоточен на борьбе с усталостью — слышал только интонации, понимал: это мои жёны. Их поцелуи на шее и на щеке — короткие, поддерживающие — помогали не сломаться.
Хотел ответить, но в этот момент меня как будто выдернули из реальности какой-то неведомой силой, сжали в тиски — я даже рот открыть не смог.
С каждой минутой небо темнело, а щит будто наливался свинцом. Предплечья жгло от боли, и я ясно осознал: сейчас начнётся какая-то жопа. Ну, церемония у Ашеров никогда не проходила просто так — неприятности впереди, тут уж не отвертишься. Оставалось надеяться, что всё закончится быстро.
На тренировках я максимум держал щит три часа, потом мышцы просто сдавались. Сейчас же, благодаря коре, чаю и общей поддержке Ашеров, этот предел давно прошли, но тоже было понятно — не вечное это топливо.
И точно — когда луна пошла на взлёт и щит стал ещё тяжелее, внутри меня разрослась тревога. Как будто лунный свет давил прямо в душу, выжимал все силы. Ноги дрожали, щит опускался.
Я уже был на грани, когда вдруг тяжесть раз — и исчезла. Только вот лёгкости не пришло — наоборот, внутри что-то сжалось от тревоги. Через секунду вода вокруг меня вспыхнула светом.
Глава 24
Что опять происходит?
Передо мной ревущий ад буквально сжирал воду, но ноги словно приросли ко дну фонтана — ни шагу назад, хоть тресни. Я дернулся, чтобы отпрыгнуть, но ничего не вышло. Поднял голову, надеясь увидеть хоть кого-то из своих, а вместо этого — бац, совсем другое место. Вот это номер. В какой момент я вообще успел переместиться?
Пруд в поместье Алека Свана теперь казался далеким сном. Я снова стоял в этом жутком лесу, где воздух слабо мерцал зловещим синим светом. Место до боли знакомое. Да и ощущения тоже: я опять был без одежды, как новорожденный.
Как Грэг называл это? Мертвая зона? Темное пространство? Область тьмы?
А, точно — Темное царство.
Видимо, прямо во время церемонии я как-то угодил в это пограничное пространство между сном и явью, о котором мой приемный сын отзывался с такой дрожью в голосе. Неудивительно — жутковатое место.
Я автоматически придавил ногтем порез на пальце — тот самый, который Байрон мне сделал, демонстрируя обезболивающий эффект своего чая.
— Ай! — выругался, когда по костяшке тут же потекла тонкая струйка крови.
Как и ожидал — никакие спецэффекты от их супер-коры тут не работают. Сам себе напомнил: не дури, аккуратней будь.
Да, мы с Грэгом придумывали секретное кодовое слово на случай, если я снова окажусь тут, но ему я не признался, что оно мне, по большому счету, и не особо нужно: если это место вредно для меня, то и для парня оно не подарок. Проверять на нем мои гипотезы я бы точно не стал.
Помнил еще, что именно здесь Ашен громче всего общался со Странниками. Значит, надо собраться и внимательнее вглядываться в темноту — вдруг что услышу.
— Что ты мне хочешь сказать? — мой голос звучал так, будто я разговаривал из-под воды.
Вдруг откуда-то налетел порыв горячего воздуха — меня едва не сдуло с ног, пришлось пятиться, чтобы не навернуться.
Открыл глаза — а вокруг уже полыхает лес. Прямо по-настоящему: огонь ревет, пламя пляшет, все вокруг горит.
— Да твою ж мать! — отступил ближе к центру поляны. Пожар ревел всё яростнее, подбирался всё ближе, пожирая всё на пути.
Жара стояла такая, что казалось — кожа сейчас сама вспыхнет. Я лихорадочно выискивал взглядом хоть какой-то просвет в этом огненном кольце, через который можно было бы прорваться к спасению.
— Блять, блять, блять, — уже начинал паниковать по-взрослому: вариантов не находилось, клочок уцелевшей земли под ногами таял буквально на глазах.
Вдруг в правое предплечье вцепилась жгучая боль — я машинально потер старый шрам, что мне оставил Дастин Лонг. От этих ощущений желудок скрутило, на глаза навернулись слезы. Пламя почти уже облизывало лицо.
Нахмурился, задержал дыхание, приготовился к худшему — был уверен, что сейчас меня заживо сожрут языки пламени.
Удар сердца. Еще один. И тут до меня дошло: я всё ещё жив, кожа не поджарилась.
Огонь вдруг стал вести себя… странно. Сначала чуть не опалил лицо, а потом, будто одумавшись, отступил, стал тише.
— Серьёзно? — меня уже начинало потряхивать от таких выкрутасов. — И что теперь мне делать?
На секунду стена огня снова вспыхнула, будто взбесилась, и подползла ещё ближе.
— Ладно-ладно, чего разошёлся-то? Стой! — ляпнул я, решив проверить: а вдруг с этим огнём, как с живым, можно договориться?
Пламя всё так же гудело и шипело, но остановилось, будто и правда ждёт — что я дальше выкину.
Ощущение, что в любую секунду могу превратиться в жареный окорочок, немного отпустило, и я напомнил себе: все эти ужасы и страшилки — дело рук Ашена. Каким-то образом он пытался мне помочь.
Ну, хотя бы снова не пришлось разбираться со своей злобной тенью — и за это уже спасибо. Тот урок, кстати, отлично подготовил меня к поединку с Дастином, хоть суть дошла до меня не сразу. Если бы я тогда начал слишком активно юзать свою временную способность, дело бы кончилось плохо — за каждый такой трюк приходилось платить здоровьем, и с каждым разом цена росла.