Пир вышел немного стеснённым: места в карете — кот наплакал, ни стола тебе, ни простора. Но ничего, выкрутились: держали друг другу тарелки, передавали угощения по кругу, и никто голодным не остался.
Ну, почти никто.
— Грэг, попробуй хоть бульончик — пахнет вкусно, — уговаривала Шелли, но пацан только побледнел ещё сильнее, молча покачал головой, сжался весь и уткнулся лицом в платье Риты.
Кошка за него явно переживала. Осторожно гладила его по светлым волосам, пока тот лежал у неё на коленях, и смотрела на меня с тревогой — даже не пыталась это скрыть.
Когда я наконец-то смог подсесть к своим, Рита сразу рассказала, что с ним: говорят, ночью Грэга кидало в жар, тошнило без конца.
Парнишка то краснел до ушей, то бледнел, как мел, жаловался на живот. Я сразу подумал — может, отравился, а может, просто желудок шалит…
В общем, не успели мы проехать и пары минут, как Грэг вдруг резко сел, на лице у него явная паника — тут и объяснять не надо, всё понятно.
— Мило! Останови карету! — я быстро постучал по перегородке, и экипаж тут же сбавил ход. Слава богу, успел вытащить бедолагу наружу прежде, чем его вывернуло наизнанку.
Грэг сделал три шага к ближайшему дереву, прислонился к стволу — и его наконец вырвало. Я встал рядом, похлопал его по спине, как бы говоря: мол, всё, парень, отмучился. Было понятно, что с ним происходит, и это, честно говоря, меня порядком злило.
— Всё в порядке, Макс? — высунулся из окна кареты Рамзи.
— Всё норм, Байрон, — отмахнулся я. — Дайте нам пару минут.
Повелитель понимающе кивнул и исчез обратно в карете.
Когда Грэга отпустило, я усадил его на упавшее бревно, протянул флягу с водой.
— Спасибо, — выдавил он, прижал ладонь к животу, сделал пару глотков и вернул мне флягу.
Я скрестил руки на груди, смотрю на него.
— Ну что, теперь расскажешь, в чем дело?
— О чём ты? — он хлопал карими глазами, делая вид, что не понимает, но на меня такие фокусы не действуют.
— Слушай, Грэг, мне казалось, что после нашего разговора про твои способности ты всё понял, — сказал я ему, и он сразу съежился, словно плечи хотят спрятаться в воротник. — Мы же специально придумали кодовое слово на такие случаи. А я что-то не слышал, чтобы ты им воспользовался. Значит, опять ослушался, влез без спроса в мою медитацию?
— Нет, пап… мне… правда, мне очень жаль… — заговорил он быстро, и глаза тут же заблестели от слёз.
— С такими способностями не шутят, — я, честно сказать, не хотел его ругать, но как еще объяснить, насколько это серьёзно и опасно — ума не приложу. — Я сам бывало доводил себя до такого состояния, в каком ты сейчас. Поверь, ничем хорошим это не заканчивалось.
— Я знаю, но… — он начал было отвечать, но раздражённо вытер слёзы, которые всё равно скатились по щекам.
— Нет, не знаешь, — не сдался я. Он дернулся так, будто я его ударил. Я выдохнул, закрыл глаза, потер переносицу, пытаясь не срываться, и уже спокойнее добавил: — Ты что, не понял урок с первого раза?
Если первая фраза его задела, то эта добила окончательно. Он скривился, сжал лицо ладонями — видно, как ему больно.
Я тут же пожалел о своих словах. Копаться в его не самом приятном прошлом только чтобы доказать свою правоту — лишнее, конечно. Он ведь открылся мне не для того, чтобы я тыкал его в старые ошибки. Да и без этих напоминаний он бы меня понял.
— Д-да, ты прав, Макс, — сказал Грэг, с трудом сдерживая слёзы. Лицо его становилось всё бледнее. — Может, тебе стоит от меня избавиться…
— Не неси чушь, — я уже на себя злился куда больше, чем на него. Вот опять — был для него папой, а скатился до просто «Макса». Сам виноват. Если хочешь быть для кого-то отцом — веди себя как отец, а не как прокурор.
Жаль, время назад не отмотаешь. А Грэг уже ушёл в самобичевание по полной. Самочувствие у него и так паршивое, тут ещё мои слова… Похоже, мальчишка уже не мог справиться — и просто сбежал.
В лес.
— Грэг! — Я рванул следом за пацаном.
Ну конечно, он уже успел юркнуть сквозь самые колючие заросли ежевики, какие только можно найти в этом лесу. Мне же пришлось вытащить меч — по-другому этот натуральный ежевичный ад не пройти, а времени терять и так не хотелось.
— Грэг! — снова окликнул я, но тут же выругался, когда нога зацепилась за какой-то толстенный корень. — Вот же… да чтоб тебя! Брокколи, брокколи, БРОККОЛИ! Да е-мое!
В этот раз чуть не навернулся носом в землю — опять эти проклятые корни под ногами, пришлось резко остановиться, чтобы не растянуться. Самое поганое — пока я тут прыгаю, Грэг уже исчез из виду.
Деревья тут росли так плотно, что у нормального человека запросто клаустрофобия начнется. Меня аж подташнивало от этого лесного гнета, если честно.
Если бы не характерные звуки — такие, что только при отравлении услышишь, — вряд ли бы я его догнал. Но Грэгу пришлось остановиться, чтобы обильно «украсить» еще один куст.
— Грэг… — подошел я к нему. Он стоял на четвереньках, никакой, измотанный, лицо грязное, в слезах. Видно, совсем хреново ему.
Я двинулся осторожно, чтобы не спугнуть — мало ли чего еще выкинет, но, подойдя ближе, понял: бежать он уже точно никуда не сможет. Его упрямство иногда могло вывести из себя, но сейчас вызывало только смешанные чувства — и раздражение, и какую-то жалость. Я закатил глаза, поднял его с земли, чтобы не валялся на коленях, и повел к ручью.
— Держись, чемпион, — усадил его на большой камень у воды. — Как ты там, живой?
— Вроде да, — выдавил он. — Просто когда ты начал орать «брокколи», я сразу вспомнил про эти пророщенные бобы… и, ну, сам видишь…
— Ладно, понял, — сказал я, видя, что его опять мутит. Оторвал полоску ткани от своей туники, намочил в ледяной воде ручья и приложил к его затылку. — Всё, про брокколи больше ни слова.
— Пожалуйста, только больше не упоминай, — посмотрел он на меня взглядом замученного котёнка. Даже позеленел весь. Я не сдержал улыбки, прикладывая мокрую тряпку ему к шее.
Посидели мы так пару минут в тишине. Потом я хлопнул его по коленке, чтобы вернуть к жизни.
— Слушай, мне надо перед тобой извиниться, — поднял ладонь, чтобы не дал вставить слово. — Серьёзно, дай договорить. Я сорвался потому, что реально переживаю — твои способности могут влиять на тебя так же сильно, как мои — на меня. Мы ведь толком не знаем, что произойдет, если ты начнешь ими пользоваться без разбора. Вот для чего мы и придумали эти ограничения…
— Ох, только не начинай опять, — застонал он и закрыл глаза рукой.
— … и кодовое слово, — закончил я, смягчая тон. — Пока не разберёмся в твоих силах досконально, лучше перестраховаться.
— Я всё понимаю, Макс, правда, — тихо сказал он. Почему-то от того, что он назвал меня по имени, у меня внутри что-то ёкнуло. — Я и не собирался специально нарушать твоих правил. Просто вчера эта церемония десятины для меня была первой… Я честно пытался уснуть и выбросить всё из головы, но этот зов — он был слишком сильный, не смог его заглушить.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я у Грэга, стараясь говорить спокойно, пока переворачивал тряпку на его лбу на холодную сторону.
— Я сам толком не понял… Но это было как будто всем Ашерам снились кошмары, один за другим, — ответил он, надув губы и взглянув на меня из-под лба. — Я просто не мог стоять в стороне. Беспомощно наблюдал, как снова и снова проваливаюсь в это темное царство…
Слушая его, я окончательно перестал понимать, что происходит.
Грэг всю ночь был в этом самом «темном царстве»?
— Ты не мог сопротивляться, да? — уточнил я, чувствуя, как внутри неприятно холодеет. — Ты точно в порядке? Ничего себе не повредил?
— Со мной всё нормально, если не считать того, что я смертельно устал, — Грэг пожал плечами и почесал затылок, словно хотел стряхнуть остатки ночных кошмаров. — К утру, когда очнулся, казалось, что могу проспать тысячу лет… Прости меня.
— Не извиняйся за то, что не можешь пока контролировать свои способности, — я вздохнул и взъерошил ему волосы, стараясь улыбнуться. — Если кто и должен извиняться, так это я. Погорячился, выводы сделал, даже не дослушав тебя. На мне ведь ответственность — помочь тебе со всем этим, только вот понятия не имею, с чего начать. Может, стоит попробовать медитации?
— Ты даже не дал мне договорить, — пробурчал он и ссутулился. Я приобнял его за плечи, притянул ближе.
— Прости, правда, — сказал я, глядя ему в глаза. — Постараюсь в следующий раз сдержаться, не перебивать. Давай так: придумаем какое-нибудь кодовое слово? Скажешь его, если я вдруг начну тебя перебивать или не слушать.
— Только не то дурацкое слово на «б», — буркнул он, но глаза его заискрились, и даже цвет стал чуть ярче.
— Ладно, не буду, — пообещал я. — А теперь, дружище, можешь обещать мне две вещи?
— Э-э… наверное? — он посмотрел на меня с недоумением и интересом, будто ждал подвоха.
— Во-первых, — начал я наставительно, поднимая палец, — никаких побегов. Слышишь?
— Хорошо, — легко согласился он, пожал плечами, будто речь о чём-то мелком. Меня это не устроило. Я взял его за подбородок, заставил посмотреть мне в глаза:
— Я серьёзно, Грэг. Я реально подумал, что потерял тебя… — отпустил его лицо и легонько стукнул кулаком по плечу, чтобы не было слишком пафосно.
— Обещаю, — сдался он, а потом вскинул брови, вопросительно глянул на меня. — А что второе?
— А вот это самое важное, — сказал я, помогая ему подняться — видно было, что после такой ночи сил у него совсем немного. Мы медленно двинулись обратно. — Если не сложно, мне бы очень хотелось… чтобы ты снова называл меня папой.
Вместо ответа Грэг просто вцепился в меня обеими руками, прижался так крепко, что я чуть не закашлялся.
Я только рассмеялся и похлопал его по плечу. Пусть висит, сколько душе угодно, после всего пережитого — это ему только на пользу.
— Пошли, — наконец отцепился он, и мы двинулись в сторону лагеря. — Думаю, нас там уже заждались и волнуются не на шутку.