— Да что бы вы там ни выбрали, выбирайте уже быстрее, представление вот-вот начнется! — с несколько пресыщенным видом встряла Ада, поигрывая темно-фиолетовыми лозами, что обвивали ее внушительные козьи рога. Она явно была выше этих пледовых терзаний.
И действительно, не успела она договорить, как воздух пронзил громкий свист, и ракета цвета расплавленного золота взмыла в розовеющее сумеречное небо, оставляя за собой дымный след. Торговцы тут же свернули свою бурную деятельность и захлопнули ставни лавок, бродячие музыканты попрятали инструменты, а народ заметался, спеша занять места получше перед началом шоу. Я и сам почувствовал, как нарастает нетерпение, словно ребенок перед елкой.
Мы всей нашей компанией наконец-то уселись, а кто-то и улегся, на многострадальное одеяло — получился такой хаотичный, но удивительно уютный клубок. И от этой простой, какой-то домашней легкости у меня на сердце стало тепло, а дышать стало как-то свободнее. Давно я такого не чувствовал, этого ощущения… общности, что ли.
Еще одна ракета, на этот раз угольно-черная, взвилась со стороны Дворца, и на площади мгновенно воцарилась такая тишина, будто это был сигнал к следующему действию Бала Полулуния.
Стало так тихо, что откуда-то издалека, словно эхо, донеслись до нас звуки поющего леса, что окружал город. Казалось, даже он замер в ожидании.
— А теперь — крещендо, — шепнула мне на ухо Рита, и ее шелковистый хвост мягко обвился вокруг моего запястья. От этого простого прикосновения по телу пробежала теплая волна, и я чуть крепче сжал ее руку.
И действительно, словно по команде, откуда-то из темноты начали нарастать голоса, мощные, берущие за душу — это напомнило мне «Кармина Бурана» в лучшем исполнении. Одновременно Дворец выдал такой залп, который походил на грандиозный финал всего их фейерверка.
Небо и впрямь будто бы вспыхнуло разом тысячами огней. И несмотря на оглушительные, перекрывающие друг друга раскаты грома, от которых, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки, это невероятное пение никуда не исчезало, не уходило на второй план. Наоборот, оно проникало куда-то глубоко в душу, вибрировало в каждой клетке, словно всегда там и жило. Все вместе — это мощное пение и гулкие удары салюта — заставило волосы у меня на затылке встать дыбом, а дыхание перехватило от какого-то первобытного, почти детского восторга.
Когда все стихло, я, как и все вокруг, не удержался и вскочил на ноги, присоединяя свои бурные аплодисменты к общему реву, обращенному к все еще дымящемуся небу. Зрелище было что надо, ничего не скажешь, эти ребята умеют устраивать шоу.
— Ашер Медведев, — раздался вдруг у меня за спиной голос, такой низкий и рокочущий, будто исходил из самых недр земли. Я обернулся. Передо мной стоял высокий тип с чертами морды тираннозавра. Его здоровенная квадратная башка была слегка наклонена набок, словно ему было трудно сфокусировать на мне оба глаза одновременно. — Как вам ваш первый Бал Полулуния?
Я тут же вспомнил, как Байрон Рамзи рассказывал мне о странном ритуале приветствия у Террианцев: из-за того, как у них расположены глаза, они вечно параноят, что ты от них что-то скрываешь, поэтому из уважения нужно стараться все время оставаться у них на виду. Не дай бог подумает, что я что-то замышляю.
Я прекрасно понял, кто это. И понял также, что пришло время выпустить на сцену того самого Макса, который умеет, когда надо, изображать из себя знатока светских манер и не лезет за словом в карман.
«Мой любимый типаж для светской беседы», — мелькнула у меня в голове саркастическая мысль.
Я натянул на лицо самую обаятельную улыбку, на какую был способен, и приготовился «включать дипломата».
Глава 19
— Регент Краскон, — произнес я, слегка кивнув. Голос старался держать ровным, хотя внутри все немного напряглось. — Рад наконец-то познакомиться лично.
— Уже наслышан? — Мужик моргнул, склонил свою массивную башку набок, и один его ярко-голубой глаз буквально впился в меня. В остальном — ни тени эмоций, что на лице, что в голосе. Каменное изваяние, да и только. Похлеще даже советника Кроули будет, а тот был почти эталоном стоицизма, ходячий учебник по покерфейсу. Этот Краскон казался высеченным из гранита, и эмоции, похоже, в комплект не входили.
— Посол Кларк очень высокого мнения о вас, — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уважительно. Дипломатия, мать ее.
— Да уж, братец мой, похоже, с головой ушел в эту посольскую должность, прямо с пылом, свойственным… теплокровным, — протянул он, и это «теплокровный» прозвучало так, будто он меня, как минимум, помоями обдал. Или сравнил с какой-то мелкой суетливой живностью. — Кажется, он всерьез считает, что ты можешь что-то дельное подсказать насчет установления мира. Ха.
— Он слишком добр, — хмыкнул я про себя, а вслух добавил: — Все, что я могу предложить, — это взгляд со стороны, взгляд чужака, так сказать. Не больше и не меньше. — Надеюсь, прозвучало достаточно нейтрально и при этом не глупо. Вроде как «и нашим, и вашим», без лишних обещаний.
— Хм-м, — буркнул он, медленно, оценивающе оглядев меня с ног до головы, будто кобылу на ярмарке выбирал. Взгляд такой, что аж мурашки по спине пробежали. Неприятный тип, сразу видно. — Это мы еще посмотрим.
— Регент, очень приятно, — Шелли, как всегда, с ангельской улыбкой и непринужденной грацией подплыла ко мне, ведя за собой Риту. Прямо лебедушка, глаз не оторвать. — Я Шелли, вторая жена Макса Медведева, а это Рита с Острова Наби, его первая.
— Рада знакомству, регент Краскон, — Рита, явно поймав нужный сигнал от Шелли, склонила свою украшенную изящными древесными узорами голову. Я прямо кожей чувствовал, как она напряглась, стараясь соблюсти все эти великосветские приличия. Переживала не меньше моего, если не больше. Моя дикая кошечка в светской клетке — то еще зрелище. Хорошо, что Шелли была с нами — она в этих делах как рыба в воде, прирожденная аристократка.
— Регент, посол Кларк сегодня вечером будет нашим гостем в поместье, после бала на Соколином Холме, — добавила моя феникс своим мелодичным, как журчание ручейка, голосом. — Разумеется, мы будем счастливы видеть и вас за главным банкетным столом. И если пожелаете, для вас также будет готова комната. Пожалуйста, скажите, что примете наше приглашение?
— Ваше гостеприимство весьма кстати, — Краскон кивнул так, будто делал величайшее одолжение. Голова у него, кажется, вообще на шарнирах не двигалась, поворачивался всем корпусом. — Не имею ни малейшего желания останавливаться в гостинице «Гладиатор» на Арене. Я распоряжусь, чтобы мои вещи перевезли в ваше поместье.
— Для нас это будет честь, — выдавил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул от такого «теплого» приема. Честь-то честь, а вот удовольствие сомнительное.
После того, как официальные приглашения этому динозавру Краскону были вручены, толпа начала потихоньку рассасываться. Вечер переставал быть томным, и это означало, как объявили почетные хозяева — то есть мы с моими женами, — что всем пора нестись сломя голову обратно на Соколиный Холм, готовиться к самому балу. А для меня это означало еще одну, чтоб ее, смену костюма. Опять переодеваться! И, конечно, этот маскарад касался только меня. Ну кто бы сомневался.
— Ну почему опять я должен это напяливать? — простонал я, обращаясь к своему верному Бруно. Этот мой коала-дворецкий, стоя на маленькой скамеечке, чтобы дотянуться, деловито возился с тяжеленной меховой мантией, которую пытался взгромоздить мне на плечи. Ощущение было, будто на меня не мантию, а целого медведя накидывают.
— Это традиция, сэр, — терпеливо, уже в сотый раз, наверное, объяснил Бруно, поправляя тяжеленную медную застежку у меня на груди. — Ашер, устраивающий бал, должен быть одет так, как когда-то одевался Айзек Фостер. В конце бала вы подносите жаровню, полную очень легко воспламеняющегося алкоголя, к свисающему факелу. А затем… задуваете пламя на одном дыхании. Это, знаете ли, целое искусство.
— М-да, надо было все-таки те книжки по местным обычаям почитать, — вздохнул я, с тоской оглядывая свой, мягко говоря, экстравагантный наряд. — Эта шкура хоть огнестойкая? А то как бы самому в факел не превратиться с такими-то традициями.
— О, да, сэр, мех урлиса очень устойчив к огню, — заверил он и, к моему ужасу, водрузил мне на голову шляпу, до жути напоминающую чучело головы какого-то гибрида лисы и медведя. Просто кошмар таксидермиста и мечта пугала огородного. — Как вы думаете, какова вторая цель этого костюма? А теперь, будьте добры, протяните руки для перчаток.
— Э-э… Бруно, старина, а мне точно обязательно все это на себя цеплять? — Я с немым ужасом уставился на пару когтистых перчаток, которые маячили под мордой этого моего кошмара а-ля Медвежатник из мультиков.
— Хм? Ох, батюшки, понимаю, о чем вы, сэр, — он поправил свой монокль, который всегда комично смотрелся на его добродушной мордочке. — Может быть, пока ограничимся только меховой накидкой. Но остальное я буду держать под рукой, на случай… ну, вы понимаете, для факела.
— Да, вот это было бы просто замечательно, — с облегчением усмехнулся я, пытаясь хоть как-то пригладить волосы, которые после всех этих манипуляций торчали во все стороны, как будто меня только что корова языком причесала. Черт бы побрал эти их традиции.
— Любимый? — Голос Риты. Она появилась в зеркале у меня за плечом, просунув голову в тесную каморку, больше похожую на кладовку, чем на туалетную комнату, куда меня упек Бруно для переодевания. — Наша карета ждет, пора ехать в Сокровищницу. Ты готов?
— Почти, — я цыкнул зубом. Этот дурацкий вихор на макушке никак не хотел усмиряться, хоть ты тресни. Вечно он не вовремя. — Черт!
— Давай я, — сказала она, легко входя в комнату. На ней была та самая синяя юбка на бретельках, которую она обычно надевала на подобные… высокосветские политические тусовки. Выглядела, как всегда, сногсшибательно — просто, но с невероятным шармом.