Она покачала головой, пытаясь объяснить, что произошло на самом деле.
– Я просто испугалась того, что мы сделали.
Его взгляд пронзил ее как кинжал.
– Меня тошнит быть всеобщим сожалением. Моя мать умерла с позором от того, что родила меня. Мой отец и брат презирают меня, а моя сестра едва ли может взглянуть мне в глаза. А ты…ты заставила меня поверить во что-то. Я так доверял тебе, а ты меня обманула.
– Я знаю, и я очень сожалею об этом.
Она положила руку ему на щеку с бакенбардами, надеясь, что он поймет, насколько искренней она была.
– Я здесь сейчас не как богиня, а как твой друг. Я очень скучаю, когда тебя нет рядом.
Ашерон хотел оттолкнуть ее, но правда была в том, что он не мог. Он должен был ненавидеть ее всем сердцем, но не знал, как это сделать.
Ее глаза мучили его, прежде чем она закрыла их и излечила его израненное тело. Он устало выдохнул, когда боль исчезла, а он снова был целым.
– Не жди от меня благодарности.
– Не будь таким. Я не извиняюсь перед смертными. Никогда. И тем не менее перед тобой я извинилась.
Он понял, о чем она говорила, но это никак не облегчило боль в его сердце, куда она ранила его.
– Мне не нужна больше твоя дружба, Арти. Тебе придется найти другую шлюху для своих развлечений.
Не успел Ашерон даже глазом моргнуть, как Артемида напала на него и отбросила на кровать. Ашерон резко втянул воздух, когда она впилась в его шею своими зубами. В этот раз для него не было никакого удовольствия. Только боль разрушала его с каждой выпитой ею каплей. Это было даже хуже: она парализовала его, так что он не мог двигаться и сопротивляться ей. Это было актом насилия, и он знал это. Он смог узнать происходящее, потому что слишком много людей нападали на него, показывая тем самым свою власть. «Моли меня о пощаде, шлюха. Скажи, тебе ведь это нравиться?» Ашерон пытался остаться в сознании, когда голоса прошлого стали эхом отзываться в его голове. Боль и крушение надежд заполонили его, а бессильная ярость ушла глубже. Наконец Артемида оторвалась. По ее ошеломленному выражению лица, он мог сказать, что Артемида была сильно удивлена тем, что он все еще был в сознании.
Ашерон сглотнул и уставился на нее с презрением.
– Теперь мы закончили? Или ты хочешь изнасиловать мое тело так же, как поимела мою душу?
Боль разлилась по его телу, когда все раны и синяки от побоев вернулись. Он закричал от силы боли, как будто она стала еще больше, чем была раньше. Артемида встала и посмотрела на меня с превосходством.
– Ты больше не сделаешь из меня посмешище, человек. С меня хватит твоих насмешек.
С этими словами она исчезла. Ашерон закрыл глаза, когда облегчение пробежало по нему. Возможно, теперь его оставят в покое. Когда он пытался обрести покой в своей памяти, он представил не сад в летнем дворце, в котором он играл той весной, а Артемиду, охотящуюся с ним, их короткую дружбу, прежде чем она стала злой. Ему не хватало этой передышки.
– Все кончено, – выдохнул он.
Он перестал быть ее игрушкой. Жизнь Ашерона слишком долго контролировалась другими. Настало время прекратить попытки угодить другим и научиться жить для себя. Он никогда и никому больше не позволит властвовать над ним. Особенно богам.
Глава 37
13 февраля,9528 г. до н.э.
Ашерон шел в амфитеатр на самую новую пьесу через центр города. Зайдя на торговую площадь, он остановился, так как краем глаза заметил какую-то тень. Он резко развернулся, но ничего не увидел. Неуверенный в том, что именно Артемида следовала за ним, Ашерон нырнул за небольшую группу людей. У него внутри зияла такая пустота. Он чувствовал себя таким использованным. Честно говоря, он никогда больше не хотел ее видеть. Одна маленькая мысль о ней разжигала в нем злобу. И, тем не менее, была также и ощутимая грусть от потери того, что все-таки могло быть между ними. Эти отношения практически снова поставили его на колени. Он больше не хотел быть использованным, даже во имя любви. Хотя почему бы и нет? Тебя продавали же для всего остального? Он сжал зубы от горькой правды, о которой совсем не хотел думать.
– Бабушка, он жульничает.
Его внимание привлек голос маленького мальчика, стоящего у стола неподалеку от него. С ним была еще пожилая женщина с седыми волосами, в которые были вплетены ленты. Ее глаза были молочно-белого цвета, и стояла она, держась одной рукой за плечо мальчика. Не старше семи или восьми лет, у мальчика были темные волосы и такое невинное лицо, что это трогало до глубины души. И хотя их одежда была значительно изношена, они оба выглядели хорошо вымытыми и опрятными.
Купец поднял руку, предупреждая ребенка, как будто собирался ударить его, отшатнувшись, мальчик весь побледнел.
– Мерус? – выдохнула его бабушка, – что происходит?
– Ничего, бабуль. Я ошибся.
Ашерон незнал почему, но то, как мальчик съежился от страха, пронзило его как кинжал. Как смел этот человек наживаться на этой старой женщине и ее внуке, когда было очевидно, что у них и так практически ничего нет в этом мире. Прежде чем он успел хорошенько подумать, Ашерон выступил вперед.
– Ты должен дать им то, за что они заплатили.
Человек начал спорить, пока хорошенько не взглянул на Ашерона, который был выше него более, чем на голову. И хотя Ашерон был худоват, но мускулы у него были отличные, чтобы выглядеть устрашающе. К счастью, купец незнал, что Ашерон не имеет ни малейшего понятия о том, как драться. Глаза человека расширились от того, что было на нем одето. Королевский хитон, Рисса настояла на том, чтобы он одевал его, когда соберется выйти на пьесы.
– Я не обманывал их, мой господин.
Ашерон взглянул на мальчика, который широко открыл рот от его роста.
– Что ты видел, малыш?
Мерус сглотнул прежде, чем смог пошевелить хотя бы одним пальцем в присутствии Ашерона.
Смягчив свое лицо, чтобы не испугать мальчика еще больше, Ашерон присел на корточки. Парнишка громко зашептал ему на ухо. Он нажал большим пальцем на весы.
– Моя бабуля сказала говорить ей, когда они так делают. Она объяснила, что так они нас дурят.
– Так и есть.
Он похлопал малыша по руке, прежде чем выпрямился и взглянул на купца.
– Сколько муки вы покупали Мерус?
– Три фунта.
– Тогда я должен посмотреть, как вы снова ее взвесите.
Лицо купца стало ярко-красным, когда он высыпал муку, и ее оказалось гораздо меньше положенного. Ругаясь про себя, торговец добавил до нужного количества. Когда он снял мешок и швырнул его мальчику, то в его взгляде читалась злость на Меруса.
– Мерус? – сказал Ашерон, пристально глядя на купца, который никак не мог увидеть его лица. Мальчик взглянул на него.
– Да, мой господин?
Если ты еще раз увидишь, что твою бабушку будут обманывать или кто-нибудь обидит тебя, сразу же иди во дворец и позови принцессу Риссу. И она сделает так, что с вами будут обращаться честно, а того, кто тебя обидел, накажут за это.
Его глаза загорелись, а вот глаза купца, наоборот, потемнели.
– Спасибо, мой господин.
Бабушка мальчика положила свою нежную руку на предплечье Ашерона.
– Да благословят вас боги за вашу доброту, мой господин. Честно, вы благо для этого мира. Спасибо.
Ее слова тронули его сердце, а в горле у него появился комок. Если бы они только были правдой. Но они не были, и старая женщина отпрянула бы в ужасе, знай она, чью руку трогала.
– Да прибудут боги с вами, – выдохнул он тихо, прежде чем собрался уходить от них. Но не успел он далеко отойти, как Мерус догнал его.
– Мой господин?
Было так странно слышать, что кто-то его так называет.
– Да?
– Я знаю, что мы ниже вас, но моя бабушка хочет узнать, не отведаете ли вы с нами хлеба, чтобы мы смогли вас отблагодарить за вашу добродетель? Я знаю, она слепа, но к тому же она еще и превосходная кухарка. Мы печем хлеб для булочной, которая продает его королю и его окружению.
Ашерон взглянул на старушку, которая гордо стояла, даже, несмотря на то, что не видела ничего из того, что творилось вокруг. Ниже него… Если бы только ребенок знал, кем он является на самом деле, он бы стал избегать его, как и все остальные. Они оба бы стали. Ашерон все еще сомневался. Он должен был уйти, пока они не узнали о нем правду, а с другой стороны, Ашерон не хотел обидеть их и заставить почувствовать себя низко, как заставляли чувствовать его самого. Поэтому он кивнул.
– С огромным удовольствием. Спасибо за приглашение.
Мальчик улыбнулся, а затем повел его к выходу с базара, где ждала его бабушка.
– Он со мной, бабуля.
Добрые черты ее лица покрылись морщинками, когда она улыбнулась и заговорила в противоположную сторону от той, где стоял он.
– Спасибо, мой господин. Это будет не так увлекательно, как то, к чему вы привыкли, но могу обещать вам, что вы ничего вкусней не пробовали в своей жизни.
– Мы здесь, бабушка.
Ее щеки порозовели.
– Простите меня, мой господин. Боюсь, я немного не ориентируюсь в пространстве.
– Ничего страшного.
Он взял пакеты, которые держал мальчик.
– Я могу понести их, пока ты будешь помогать своей бабушке идти к дому.
Ашерон был изумлен, насколько тяжелыми они были для ребенка. Сияя, Мерус взял бабушку за руку и повел ее через толпу.
– Меня зовут Элени, мой господин.
– Пожалуйста, зовите меня просто Ашероном. Я живу во дворце, но не имею никакой важности.
– Но выглядит он очень важным, бабуль. У него красивая одежда и туфли. А еще он очень-очень высокий.
Она цыкнула на внука.
– Некрасиво смущать людей, Мерус. Помни, что я тебе говорила. Внешность бывает обманчивой. Бедняк может быть одет, как принц. А принц – наоборот может быть босяком. Мы судим о людях по их поступкам, а не по их одежде, – ее улыбка была воплощением безмятежности, – а по сегодняшним действиям господина Ашерона мы знаем, что он благородный и добрый.