– Мне не нравится это, Артемида. Я не твоя собака, чтобы сидеть на цепи возле твоего дома, потому что ты боишься, что я могу написать на твой коврик.
Она цыкнула на него.
– Не будь таким капризным. Это для твоей же собственной безопасности.
Жестоко заставлять его есть, тоже было для его же блага. Ашерон ненавидел быть прикованным больше всего на свете. Он снова тогда чувствовал себя шлюхой.
– Пожалуйста, не поступай так со мной. Я обещаю, что не покину твоей кровати, пока ты будешь спать.
Артемида засомневалась. Она не могла сказать, злился ли он все еще на нее настолько, чтобы нанести ответный удар, или нет. Она точно знала одно, что он может промаршировать по залу богов только, чтобы досадить ей. В этом плане люди были настолько вероломны. Но, в конце концов, она решила довериться ему. Цепь исчезла.
– Если ты предашь меня, Ашерон…
– Ты заставишь меня страдать целую вечность. Я знаю. Я услышал угрозу еще в первый раз, когда ты ее озвучила.
– Хорошо. А теперь будь хорошим мальчиком и дай мне свою шею.
Он покорно убрал волосы назад, демонстрируя красоту своей загорелой кожи и восхитительного сухожилия на его горле. Ее рот наполнился слюной, она опустила свою голову, чтобы попробовать его на вкус. И в этот раз Артемида не будет сдерживать удовольствие от укуса. Она позволит ему почувствовать его в полной мере. Водя своей головой над ним, он пришел в ее объятия, когда она начала пить. Утолив голод, Артемида посмотрела, как у него медленно закрылись глаза.
– Ты будешь моим, Ашерон. Пока твоя красота при тебе. И я ни с кем не буду тебя делить. Никогда.
Она быстрее увидит его мертвым.
Глава 38
3 апреля,9528 г. до н.э.
Ашерон снова потихоньку учился доверять Артемиде. А может, он просто становился более послушным любимцем. Временами он не был уверен, к какой категории он больше подходит. Артемида приходила к нему, когда ей было скучно или она была голодна, и игнорировала его, когда у нее находились другие занятия. Но, по крайней мере, пока она держала свое слово не бить его больше. Его не наказывали уже в течение нескольких недель, так как Артемида держала подальше Ашерона от его отца. Недавно он сидел в ее храме в белой колеснице, которая стояла посреди приемной комнаты. Одна из служанок позвала ее, и она заперла его внутри, прежде чем уйти. Заскучав, он оббежал взглядом комнату, пока не заметил золотую кифару, которая лежала на полу на подушке в углу. Зачарованный ею, Ашерон взял себе инструмент и благоговейно стал его рассматривать. Он не играл с тех пор, как покинул Атлантиду. Музыка была одной из многих вещей, которым его обучали и к которым у него был природный дар.
Больше всего ему нравилось, как музыка влияла на него самого. Он растворялся в песне и ее нотах. Он провел по струнам и сморщился от того, насколько инструмент был расстроен. Но уже через минуту Ашерон довел его до совершенства. Удовлетворенный, он начал играть. Артемида помедлила, прежде чем материализоваться в храме. Сначала она подумала, что это ее племянница Сатара играет на кифаре, так она обычно развлекала Артемиду и ее кори. Пока не услышала, что поет глубокий и красивый мужской голос с идеальным низким тембром. От песни, такой нежной и трогающей за сердце, у нее на глаза навернулись слезы. Артемида никогда не подозревала, что Ашерон обладает таким талантом. Даже музы не обладали таким совершенством. Приняв человеческую форму, она стояла и слушала.
– Ты восхитителен, – прошептала она, садясь рядом с ним.
Ашерон немедленно прекратил играть. Когда он уже собрался отложить кифару в сторону, она остановила его.
– Пожалуйста, продолжай играть.
– Мне нравится это делать, когда я один.
– Но почему?
– Потому что от этого люди хотят меня трахнуть.
Она цыкнула на него за такое своеволие.
– Тебе следует выбирать выражения, когда я рядом, Ашерон. Я все-таки богиня. И ты должен проявлять больше уважения ко мне.
– Прости меня, акра.
Артемида отодвинулась от него, вздохнув от такого раболепства. Она ненавидела, когда он так разговаривал с ней. Огонь в нем и его явное неповиновение вот то, чего она больше всего жаждала в нем. Когда он расслаблялся, то вел себя так, как Артемида этого и хотела. Но стоило ей поправить его, как он немедленно впадал в состояние, в котором был и сейчас. Она презирала это. Она толкнула инструмент Ашерону.
– Сыграешь для меня. Нас всего двое здесь и мне нравится, как звучит твой голос.
Ашерон взял кифару в ладонь и лениво провел пальцами по струнам. Артемида прильнула к его спине и сидела так, пока он играл.
– Какие еще таланты ты скрыл от меня?
– Я обучен всему, что может развлекать других.
– Например…
– Игра на музыкальных инструментах, пение, знахарство, массаж, танцы и траханье.
– Ашерон!
Она спрятала улыбку у него за плечом. И поэтому в этот раз ему не нужно быть таким подобострастным.
– Я лишь отвечал на твой вопрос.
Конечно, он отвечал… Ее Ашерон был достаточно умел, и не только в одной области.
– А танцуешь ты так же, как и играешь?
– Даже лучше.
В это невозможно было поверить.
– Покажи мне.
– Если я начну танцевать, то не будет музыки.
Она взяла кифару из его рук.
– Будет.
Артемида применила свои силы, чтобы песня продолжилась.
– А теперь покажи мне, на что ты способен.
Он поднялся и повернулся к ней лицом. Ашерон протянул ей руку, ожидая пока она примет ее, а потом поставил Артемиду на ноги. Ашерон не соврал, он был изящным танцором. Ашерон двигался с такой грациозной красотой, что было в этом что-то божественное. Чем больше они танцевали, тем больше она желала его. Ее тело было в огне. Она притянула его в свои руки и попыталась раздеть его.
– Артемида!
Зов Апполона вернул ее к реальности. Ашерон увидел, как двери в храм Артемиды стали открываться. В следующий миг он уже падал на пол своей собственной спальни. Камень больно врезался в его тело, когда он приземлился прямо на спину. У него перехватило дыхание и из него вышло лишь громкое уф.
– Ты могла бы опустить меня на ноги или в постель, – сказал он сквозь стиснутые зубы.
Мгновение спустя в комнате вспыхнул яркий свет, и кифара упала ему на живот. Ашерон ругнулся от боли. Это конечно была хорошая идея с ее стороны… но, черт побери, для богини, известной своей меткостью на охоте, в этот раз ее меткость оставляла желать лучшего. Едва он успел подняться на ноги, как его дверь распахнулась и в ней показалась Рисса.
– Где ты был? – потребовала она ответа тоном, какой никогда не применяла по отношению к нему. В нем перемешались злость и тревога. Ашерон положил кифару на кровать, прежде чем ответить.
– Не понимаю о чем ты.
– Я искала тебя. Ты отсутствовал несколько часов.
Было так странно, что время на Олимпе летело совсем по-другому, чем здесь. Ему показалось, что прошло всего несколько минут.
– Я нигде не был.
Она прищурилась и подошла ближе к нему. У нее был взгляд ищейки, как будто она пыталась разгадать какую-то тайну.
– Что-то в тебе изменилось.
– Во мне все по-старому.
– Нет, изменилось что-то. Ты не прикрываешься, как раньше. Ты смотришь прямо на меня, когда я с тобой говорю. В тебе появилась уверенность и спокойствие, которых раньше не было. Что послужило такой перемене?
– Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты сейчас говоришь.
Рисса приблизилась на шаг к нему, а потом замерла. Ее взгляд устремился к шее, и прежде чем он успел остановить ее, Рисса дотянулась и убрала волосы с его плеч. Она охнула.
– Ты был с Артемидой.
Ужас заполонил его, но Ашерон постарался не показать этого, а затем про себя ругнулся.
– Я ни с кем не был.
– Я не дура, Ашерон. Я знаю, как выглядят отметины, оставленные богами.
Она взглянула на кифару.
– И я знаю их дары.
Черт побери! Он должен был подумать об этом, но было уже слишком поздно. Все, что он мог сделать, так это соврать ей и надеяться, что она в это поверит.
– Я ни с кем не был.
– Почему ты не расскажешь об этом отцу?
Она собралась уходить, но Ашерон схватил ее за руку.
– Послушай меня, Рисса. Я ни с кем не был. И совсем не понимаю, о чем ты сейчас говоришь. Если ты хоть немного любишь меня, то забудешь обо всем этом и притворишься, что ничего не видела… пожалуйста.
Она положила мягкую руку ему на щеку.
– Я люблю тебя, младший брат. И никогда тебя не предам. Если ты не хочешь, чтобы я рассказала им, то я не стану этого делать.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал в благодарность.
– Так зачем же ты искала меня сегодня?
– Я хотела пойти сегодня на рынок, но мне не хотелось брать служанку. Я думала, что ты захочешь составить мне компанию.
– А почему ты не попросила меня?
Ашерон посмотрел мимо Риссы и увидел Стикса, стоящего в дверях с очень сердитым лицом. Рисса повернулась к нему и нахмурилась.
– Я не думала, что ты захочешь со мной пойти. Это ведь так на тебя похоже, не так ли?
Стикс скривил губы.
– Ты лучше будешь с этой мерзостью, чем со мной?
– Ашерон не мерзость.
От него не ускользнула боль в глазах Стикса, и это ошеломило Ашерона. Он не мог поверить, что его брат мог испытывать такое чувство, когда его окружали лишь те, кто любил, уважал и восхищался Стиксом.
– Почему ты всегда его защищаешь? – спросил ее Стикс, голосом полным боли и злобы, – каждый раз, когда мы отлучаемся, ты ползешь, чтобы побыть с ним.
Рисса была в ужасе.
– Боги, не хочешь ли ты сказать, что ревнуешь?
– К этому червю? Никогда!
Но он ревновал. Даже Ашерон с легкостью мог заметить это. Стикс развернулся на носках и пошел прочь. Рисса побежала за ним и заставила его остановиться в середине коридора. Ашерон подошел к двери, чтобы посмотреть на происходящее.
– Стикс… да что с тобой?
– Что со мной? Тот факт, что моя сестра якшается со шлюхой и унижает себя мольбами о его комфорте, а брата, который действительно любит ее, даже знать не хочет.