Что⁈
— Джа…сир… — тронутая до глубины души Бахира приложила пальцы к губам. — О, Джасир…
Она встала и подошла к Шуту, который замер в поклоне, ожидая её решения. Бахира опустилась рядом с ним на колени и легко обняла его голову.
— Ты вернул жизнь моей дочери, ты спас мой народ… Ты пард пустыни… Твоя доблесть затмевает солнце, сердце не ведает страха, а душа безгранична, как великие пески… И ты просишь меня принять тебя как своего сына… — по её лицу текли слёзы. — Я не могла и мечтать о такой чести… Любая мать была бы счастлива и горда иметь такого сына, как ты! Для меня нет просьбы радостнее, чем эта!
— Благодарю, ами, — негромко сказал Джастер, пока Бахира по-матерински ласково гладила его по волосам.
— Моя дочь будет гордиться тем, что Джасир назвал меня матушкой!
Я молча уставилась в свою чашку, до глубины души поражённая случившимся. Я ожидала чего угодно: от приказа возвращаться обратно до просьбы стать проводником, но принять его в качестве сына…
И ведь она ни капли не сомневается в нём. Даже не смотря на случившееся несчастье, у неё даже мысли не закралось, что Джастер может проиграть своему врагу…
Можно подумать, она в него верит, как в самого Шанака…
А я? Что же теперь делать мне, Джастер?
Словно услышав мои мысли, Шут выпрямился, освобождаясь из ласковых объятий счастливой Бахиры.
— Я постараюсь оправдать доверие Айшу, ами. — Он мягко улыбнулся. — Но сейчас нужно закончить с делами.
— Хорошо, мой сын, — Бахира кивнула с гордой и счастливой улыбкой и вернулась на своё место.
Джастер же отпил чифе и продолжил говорить, как ни в чём не бывало.
— Ещё я обещал Яниге помочь ей в её делах. Она одарена волшебной силой и в своей стране занимает почти такое же положение, как Взывающие в Сурайе. Хотя в Эрикии забыли про богов, женщин, наделённых силой Ночи, там уважают и боятся. Ещё там есть мужчины, наделённые силой Дня, но они не знают об этом.
— Разве такое возможно, Джасир? — удивилась Бахира. — Как можно иметь силу Великого Отца или Великой Матери и не знать, кому ты служишь?
— Можно, ами. Но это ещё не всё. У Яниги тоже есть враг. Эта женщина перешла на сторону тёмных и злых духов и ей помогает такахум. Янига надеялась на мою помощь, но теперь сомневается, что я могу это сделать, ведь я стал слепым.
Под невидящим взглядом серо-лунных глаз я сердито отвернулась, едва не поперхнувшись чифе. Ну вот что такое он говорит⁈ Как так можно-то⁈ И Бахира теперь с такой укоризной смотрит, что у меня уши от стыда горят!
— Поэтому я спрашиваю тебя, Янига: тебе нужна моя помощь или я считаю себя свободным от всех обещаний?
Я смотрела в дрожавшую чашку с чифе, а щёки полыхали так, что хотелось провалиться сквозь землю от стыда.
Свободным от всех обещаний… От меня и моих обещаний он хочет быть свободным. Это я ему обещала помочь, обещала, быть с ним, слушать его, говорила, что верю и пойду до конца, что не оставлю его, просила не уходить, а сама… Сама испугалась и засомневалась в нём, стоило случиться несчастью. А ведь из-за меня он стал таким! Сколько раз он меня спасал⁈ И сейчас, если бы не спас от этой змеи, то никакой ведьмы Яниги уже и на свете не было.
А была бы глупая и никому не нужная душа, которая ничуть не интересна Ашу Сираю. Потому что… Потому что ничем не отличается от всех других душ, что бы он там не говорил.
Сколько раз он терпел и прощал мои выходки? Сколько раз я с ним ругалась, а потом мирилась? Сколько раз говорила, что буду рядом и пойду с ним куда угодно?
А стоило ему пострадать не на шутку, как я тут же в нём засомневалась.
Любовь у меня, как же… Страх за себя и корысть, вот и вся любовь, оказывается.
Ещё бы он сердце такой, как я открыл…
Ох, Матушка… Что же я за непутёвая ведьма такая…
— Нужна… — еле слышно выдохнула я, признавая очевидную истину и смаргивая навернувшиеся на глаза слёзы. — Очень нужна…
Хотя я говорила очень тихо, он услышал.
— Хорошо. — Джастер кивнул так спокойно и невозмутимо, что я невольно порадовалась, что он не видит, как позорно я краснею, и как дрожат от стыда мои руки.
А вот Бахира видела и смотрела на меня с… жалостью. Великие боги, она не ослепшего Джастера жалела, а меня! Стыд-то какой…
Такое чувство, что ещё чуть-чуть и скажет, что я недостойна своего имени…
Но Джастер всего этого не видел. Он спокойно ел сушёные фрукты, запивая остывшим чифе, и явно о чём-то размышлял. Бахира тоже ела молча, а мне кусок в горло не лез, потому что я ощущала себя предательницей, недостойной сидеть рядом с ними у одного костра.
— Ами, — Джастер прервал молчание неожиданно. — Скажи, у тебя есть с собой эльтимун?
— Да, сын, — Бахира удивилась не меньше моего. — У каждой женщины есть с собой всё нужное для того, чтобы радовать… взгляд своих мужчин, — с небольшой заминкой закончила она.
— Тогда я попрошу тебя…
Я слушала то, что говорил Шут, и начинала понимать его задумку. Снова покрасить волосы мне и ему. Сделать причёски, какие носят у маджан. Остаться в их одежде, которую мы теперь носили.
Он не собирался скрываться.
Наоборот, он собирался всем своим видом показывать, что прибыл из Сурайи.
— И кем теперь мы все должны быть? — Я спросила, когда он закончил излагать свою просьбу задумчивой Бахире.
— Семьёй, разумеется, — легко улыбнулся он. — Мать, её слепой сын-музыкант и его… Кем ты хочешь быть, Янига? Сестрой, невестой или женой?
Слава богам, я не пила чифе! Но даже так поперхнулась и закашлялась до слёз, стуча себя по груди. Я даже не заметила, как подошла Бахира, пока не ощутила легкие похлопывания по спине.
— Джасир, — с укоризной произнесла она, гладя меня по спине, пока я вытирала мокрые глаза и пыталась прийти в себя. — Даже если ты обижен на её недоверие, нельзя так шутить с её сердцем!
— Хорошо, ами, — Джастер и в самом деле перестал улыбаться. — Тем не менее, я хочу услышать ответ. Что ты выбираешь, Янига?
Невестой или женой… Нашёл ведь, как зацепить… И что я должна выбрать? Как мне ему в глаза смотреть, когда он и слепой меня насквозь видит?
Матушка, Датри… Что мне ему ответить⁈
Что выбрать⁈
" Что ты хочешь, ведьма?" — вдруг вспомнилось мне. — «Я не хочу, чтобы ты жалела о своём выборе…»
Что я хочу… Сколько раз он меня об этом спрашивал? И каждый раз я отвечала, что хочу быть с ним и быть ведьмой…
Что не так в этом желании?
В чём я ошибаюсь⁈
Я закрыла глаза и вспоминала все наши ночи и дни, когда он был ласков со мной, когда шутил и смеялся, когда любил… Я вспомнила, как он смотрел на меня ночью на лесном озере… в забытом городе… на берегу Волокушки…
А как он держал на руках Фелисию… Как играл и рассказывал сказки ребятишкам в Чернецах…
Ведьма не может хотеть замуж. Не может хотеть семью и детей. Не может хотеть жить с одним мужчиной всю жизнь.
Так меня учила Холисса, так она жила, так жили другие ведьмы и так должна жить… я.
Потому что так… правильно?
— С… сестро… — не глядя на Шута, тихо начала я и тут же осеклась от пронзившего меня внезапного холодного понимания, понимая, что ещё чуть-чуть и совершу непоправимую ошибку. — Нет! Нет, подожди…
Джастер выразительно развёл руками, давая понять, что ждёт ответа.
А я закусила губу, так же внезапно понимая, что именно сейчас по-настоящему решаю, кем я хочу быть для него.
Даже не так. Кем я хочу быть: правильной ведьмой или… или собой.
Настоящей собой, даже если ради этого придётся нарушить все традиции и… отказаться от… от того, чтобы быть в глазах других людей госпожой ведьмой Янигой.
И решать надо не умом, а… сердцем.
Не, не так.
Можно обмануть глаза и уши, можно обмануть даже ум и сердце, но нельзя обмануть свою душу.
Какая у меня душа?
«Ты настоящая ведьма, Янига. Просто таких, как ты, мир не видел очень давно…»
«Ты — ведьма-защитница…»
«Я — не все… — И я тоже не все! Не смей сравнивать меня с другими ведьмами! — Не буду…»
Он и не сравнивал. Я сравнивала.
Я всё время выбирала между ним и тем, чтобы быть… как все. Быть в тени Холиссы, в тени других ведьм.
Но я… Я — не все, Джастер. Я — не все. Как и ты.
Ашу Сирай не боялся быть… другим. Не боялся быть «на свету», привлекать к себе внимание и показывать свою силу и чувства. И никто не посмел бы назвать его слабым или трусливым из-за этого.
Шут-«пёс» не боялся выступить один против своры других «псов». Не боялся «волков» и разбойников, но при этом умел вовремя остановиться и не убивать без нужды.
Джастер не боялся быть простым шутом и трубадуром. Не боялся насмешек и презрения, не боялся быть острым на язык, не боялся быть незаметным и оставаться «в тени» госпожи ведьмы…
«Везде за своего сойду…»
Он и в самом деле это мог. Но при этом…
При этом он не боялся жить полной жизнью и быть собой.
С любым прозвищем, в любой одежде и в любой роли он оставался собой.
А я…
Я хочу встать рядом с ним. Я хочу быть его достойной.
Иногда, чтобы получить возможность начать новую жизнь, нужно отказаться от старой, да?
Моя старая жизнь — это жизнь ведьмы, которая следует традициям. Даже когда её душа желает совсем другого.
Хотела стать знаменитой ведьмой королевства, да, Янига? Носить чёрное, смотреть на простых людей сверху вниз, принимать страх за уважение, менять любовников, как модница платья, не переживать и не сочувствовать людским радостям и горестям?
«Ведьмы не плачут, Микай»…
И не ввязываются в битву за надел, пожалев глупых деревенских баб, обидевших ведьму.
Не спасают сопливых девчонок от разбушевавшегося водяника.
Не переживают за погорельцев и не лезут в болото к нежити и нечисти, чтобы покарать разбойников за безвинно убитых…
Не заводят себе ученика-колдуна и не таскают с собой приблудного шута…
Не притворяются «бездушной» легендарного мастера смерти, чтобы увидеть настоящего тёмного бога в чужой стране…