— Тёмноокий запретил трогать того, кто носит имя Ашу Сирай, — едва дрогнувшим голосом произнёс принц. — Это знает даже ребёнок. А ты нарушил его волю, и навлёк гнев Повелителя жизни и смерти на моего отца! Я приговариваю тебя к пыткам и казни через четвертование завтра на рассвете!
Острия копий упёрлись в ошеломлённого таким поворотом Садира и он безропотно позволил забрать у себя оружие.
— Уходи, Ашу Сирай, — дрогнувшим голосом приказал принц. — Ты вестник бед и несчастий! Уходи, а я буду молить Тёмноокого, чтобы твоя нога никогда больше не ступала на улицы моего города!
— Мир скоро изменится и никто не останется в стороне от этого, — громко и внушительно произнёс Джастер в ответ. — Людям придётся вспомнить многое из того, что было забыто. Многие падут, многие возвысятся, и этот выбор будет в руках каждого.
Под потрясённое молчание он еле заметно потянул меня за руку, и я пошла к распахнутым дверям, стараясь не слушать отчаянные вопли и крики Садира, проклинавшего Шута, себя, Тёмноокого и этот день, пока стражники волокли бывшего начальника в темницу.
Стоит ли говорить, что мы беспрепятственно покинули дворец эмира?
На площади перед дворцом было пусто, и я остановилась, вдруг поняв, что не знаю, куда идти дальше. Сюда нас привели стражники, а я была слишком взволнована и занята своими мыслями, чтобы запоминать дорогу.
Спросить путь у прохожих я тоже не могла, чтобы не нарушить глупые законы этой страны. Хватит с меня правосудия на сегодня.
— Янига? — негромко спросил Джастер. — Что случилось?
— Я не знаю дороги обратно, — ответила я, покрепче прижимаясь к его локтю. — И ещё… Мне страшно, Джастер.
— Не бойся, — он легко сжал мою руку. — Всё будет хорошо. Идём. Я помню дорогу. Просто смотри вокруг, чтобы мы не столкнулись с другими людьми.
Ошеломлённая таким заявлением я молча кивнула, и мы пошли по широкой улице прочь от дворца.
До дома Назараида мы, в самом деле, добрались довольно быстро. Джастер шёл не спеша, иногда останавливаясь, поднимая голову к солнцу и подставляя под лучи то одну щеку, то другую. Затем он говорил повернуть направо или налево. В остальном он по-прежнему проверял дорогу посохом и надеялся на меня, чтобы избежать столкновений с прохожими. Как ни странно, на нас почти не обращали внимания. Иногда я ловила сочувствующие взгляды других женщин и заинтересованные мужчин, но никто не подошёл к нам и не предложил свою помощь. Почему-то никто не заподозрил в Джастере того самого «духа песка», слухи о котором успели разнестись по городу.
А может, все уже знали, что стражники, по приказу эмира, схватили слепого элрари, и никто не ждал увидеть его живым и не спеша прогуливающимся по улицам города?
Что бы там ни было, когда мы оказались перед воротами дома Назараида, слуги уставились на нас, как на вернувшихся с того света. Заслышав их крики, Назараид сам выбежал во двор, и замер как столб, потрясённо глядя на Шута.
Джастер же стоял, подставляя лицо солнцу, и молчал. Очень скоро я поняла, что он ждал. Точнее — кого.
Бахире не было дела до законов чужой страны. Она выбежала из дверей дома, всплеснула руками и кинулась к нам.
— О, Джасир! — руки Сновидицы обняли Шута, из глаз текли слёзы. — Мой сын вернулся…
— Всё хорошо, ами, — улыбнулся в ответ Джастер. — Я же говорил: верь мне.
Бахира подняла на него счастливые глаза, промокнула слёзы кончиками пальцев, и кивнула, ласково погладив лицо Джастера, а затем обернулась ко мне.
— О, Яния!
Радостная и счастливая, она крепко обняла меня, а я опешила, потому что никто и никогда прежде не радовался так моему возвращению…
— П-почтенный Д-джасир… — бедняга Назараид, пришёл в себя и шагнул к нам. Весь его вид говоорил о том, что он очень растерян и не знает, что сказать. — Я…
— Твоей вины в случившемся нет, добрейший Назараид, — спокойно ответил Джастер. — Всё что случилось — случилось по воле Великой Матери. Но я больше не могу принимать твоё гостеприимство. Мой долг зовёт меня в путь. Поэтому прошу тебя позаботиться о том, чтобы наши кони и вещи были готовы к дороге как можно скорее.
— Конечно, конечно, о мудрейший Джасир! — обрадованно закивал хозяин дома. Слова Шута про волю Датри словно сняли с него груз вины. — Я немедленно распоряжусь!
Он тут же хлопнул в ладоши и слуги, наблюдавшие за разговором, поспешно засуетились, кинувшись кто в дом, а кто в конюшню.
— Могу ли я предложить почтеннейшему элрари завтрак? — робко поинтересовался Назараид, а я вспомнила, что мы с утра так и не поели. В животе тихо забурчало, и я надеялась, что парн приглушит эти некрасивые звуки.
— Боюсь, что не смогу принять твоё предложение, — спокойно ответил Джастер. — Небесный отец уже высоко поднял свой щит. Я должен спешить. Но я буду благодарен, если твои слуги позаботятся не только о наших лошадях, но и о еде для меня и моей семьи в дорогу.
— Непременно! — торопливо воскликнул Назараид. — Непременно!
Пока он отдавал распоряжения и поторапливал слуг, мы так и ждали во дворе, укрывшись от солнца в тени галереи. Джастер не пожелал заходить в дом, и я понимала его нежелание. Бахира сама принесла его меч из комнаты и проследила, чтобы все наши вещи были погружены на мула вместе с запасами овса, еды и воды.
Когда всё было готово, и мы сели верхом, Назараид, который всё это время скрывал своё беспокойство за хлопотами, снова осмелился обратиться к Шуту.
— Да простит элрари мою грубость и непочтение, — он вежливо поклонился, хотя Шут не мог этого видеть, — но могу ли я надеяться на милость и услышать ответы на вопросы, которые мучают меня?
— Тебе ничего не угрожает, добрейший Назараид. — спокойно ответил Джастер. — Ответы на остальные вопросы ты скоро узнаешь. Я же дам тебе совет: оставайся в этом городе и ничего не бойся. Тогда ты не потеряешь то, что имеешь, а приумножишь нажитое.
На лице хозяина дома отразилось недоумение, но он снова поклонился.
— Благодарю тебя за совет, о мудрейший Джасир. Но прошу тебя, скажи, что же мне делать с Кайрой? Я поклялся её отпустить, но она не желает покидать мой дом даже с обещанными двадцатью таланами! Как мне поступить, чтобы не нарушить своей клятвы и не прогневать Тёмноокого?
— Ты не давал клятву его именем в этом, добрейший Назараид, — спокойно сказал Шут. — Раз она не желает быть свободной женщиной, отдай её тому, кто возьмёт её в жёны. Но он должен знать, что она носит под сердцем чужое дитя и должен обещать воспитать его, как своего сына.
Назараид не успел ничего ответить, как в дверях показалась красивая молодая женщина. Точнее, она была бы красивой, если бы не покрасневшие глаза и опухшее от слёз лицо с разводами краски. Не обращая внимания на изумлённого хозяина дома, она отчаянно и решительно кинулась к Огоньку.
Я опять не успела ничего сделать, Бахира опередила меня. Рыжая лошадь взвилась на дыбы, и женщина испуганно прянула назад, упав на землю. Оточенным движением Пламя опустила передние копыта по обе стороны от упавшей. Кайра испуганно замерла, дрожа под остриём саберона, смотрящего ей в лицо.
Бедный Назараид в который раз за день побледнел, наверняка в очередной раз жалея, что встретил на своём пути «духов пустыни».
— Что случилось, ами?
— Лживая змея хотела прикоснуться к тебе, сын мой, — Бахира гневно смотрела на Кайру, чьи плечи содрогались от плача и страха. — Ей мало того, что она уже получила! Она!..
— Постой, ами. — Джастер повёл рукой, и Бахира послушно отъехала в сторону, открывая рыдающую на земле Кайру.
— Ты наказана за свою злобу, зависть и ложь, — спокойно и холодно сказал Шут, невидяще смотря прямо на жертву моего проклятия. — Когда твоё сердце и мысли станут чисты и правдивы, тогда очистится твой язык, и ты вернёшь себе дар речи.
Кайра подняла голову, в её глазах неверие сменилось злостью, но она тут же снова схватилась ладонями за рот и опустила голову. Её плечи снова затряслись, а в пыль закапали слёзы.
— Мне пора в путь, почтенный Назараид, — Джастер не собирался задерживаться. — Да будут благословенны твои дела Великой Матерью.
— Да будет с тобой милость Тёмноокого, почтеннейший Джасир, — пробормотал нам вслед хозяин дома.
Мы покинули Арсанис на удивление спокойно, хотя город начинал гудеть, как растревоженный улей.
Правда о суде над Ашу Сираем, явлении самого Тёмноокого и смерти эмира успела измениться до неузнаваемости. Я слышала тревожные разговоры о том, что дворец эмира рухнул, а что город и все его жители прокляты. Кто-то кричал о гневе Тёмноокого, кто-то — о божественной каре и конце несправедливых законов эмира, кто-то о проклятии Ашу Сирая…
Стражники пытались навести порядок, а я думала о том, что Шут в который раз оказался прав. Завеса истончалась и мир вокруг действительно менялся.
Я не сомневалась, что всё случившееся очень скоро станет известно по всей Сурайе и Джастер больше не сможет скрываться под безликой маской.
Но, кажется, его это нисколько не волновало.
Самоназванный провидец и вестник перемен невозмутимо ехал впереди меня, снова закрыв лицо концом синего, как небо, тал-лисама. Люди прятались и убегали, едва завидев нас, а стражники на воротах укрылись в караульном помещении и ни один не посмел выйти навстречу Джасиру и его спутницам.
«Я посеял ветер, чтобы родился ураган…»
«Мир скоро изменится и никто не останется в стороне от этого…»
Оглянувшись на сверкающие стены потерявшего покой Арсаниса, я вдруг подумала, что Джастер больше не скрывается от людей и очень щедро сеет свой «ветер», поднимая вокруг себя настоящую бурю.
Луна Сильных Гроз — хорошее время, чтобы завершить важные дела, да?
Я покачала головой, впервые начиная понимать, что замысел Шута намного, намного больше, чем помочь мне разобраться с Вахалой и победить своего врага.
46. Неожиданный разговор
Когда мы выехали за ворота, Джастер негромко сказал найти на дороге развилку и свернуть туда, а заодно попросил пришпорить лошадей.