— Нужно найти спокойное место для ночлега подальше от города, — пояснил он. — Через реку лучше переходить днём, но сегодня мы не успеем добраться до переправы. Если увидишь впереди караван — скажи мне.
— Хорошо, сын мой, — кивнула Сновидица и пришпорила Пламя, переходя с шага на рысь.
Скоро мы ехали по довольно узкой ухабистой дороге среди каменистых пригорков, поросших цепким кустарником и невысокими деревьями. Огонёк, недовольная короткой пробежкой, фыркала и махала хвостом, но Бахира решила, что разумнее поберечь лошадям ноги, а нам шеи, и рыжая лошадь снова перешла на шаг. Джастер больше ничего не говорил, а я смотрела порхающих над кустами мелких белых бабочек, слушала прерывистые резкие трели незнакомых птиц, глядела на облака, и пыталась думать о том, что вечером может пойти дождь.
Думать о том, что случилось в Арсанисе, совсем не хотелось, но случившееся во дворце эмира не выходило у меня из головы.
Джастер снова всех перехитрил.
Вот почему он согласился пойти во дворец эмира. Он знал, что Взывающий непременно скажет эмиру, что перед ним Ашу Сирай, и тот нас отпустит, потому что побоится идти против воли Сурта. И когда Шут не услышал своего прозвища, то вынудил самозванца провести ритуал и сам вызвал тёмного бога.
А разгневанный Сурт не только раскрыл тайну маски Джастера, но и покарал тех, кто нарушил его волю…
«Я мог бы объяснить сам, но это твои преданные…»
Это он пошутил, конечно. Кто бы поверил какому-то «духу пустыни», да ещё и слепому, что он посланец самой Датри? Уж точно не эмир, и его послушная игрушка Байруз, не способный даже увидеть великий дар Ашу Сирая…
«Великий дар тех, кого ты собрался судить…» — внезапно прогремело у меня в голове. — «Говорящая с матерью…»
Дар тех, кого… говорящая с… ма…
Но ведь там был только Шут и… я⁈ Это у меня великий дар? Это я — говорящая с… с ДАТРИ⁈
Ошеломлённая внезапным пониманием, я натянула поводья так резко, что Ласточка чуть не споткнулась и недовольно фыркнула.
— Что случилось, Янига? — спросил Шут, едва повернув голову в мою сторону.
— Джастер… — я сглотнула, набираясь решимости для вопроса. — Это… это правда⁈
— Что именно, ведьма? — он приподнял бровь. Бахира за его плечом смотрела на меня с недоумением.
— Что я… что у меня великий дар и я голос Датри⁈
Джастер оглянулся, лунные глаза в обрамлении тёмно-синей ткани смерили меня невидящим задумчивым взглядом. Но я не успела ничего сказать.
— Ты только что это поняла? — неожиданно хмуро сказал он в ответ. — Твой дар, каким бы он ни был, зависит от тебя. Кому много дано — с того много и спросится. Если ты к этому готова — то бери свою жизнь в свои руки, смело иди по своему пути и всё узнаешь сама. Если нет — пеняй на себя.
Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Дальше наш путь проходил в молчании. Бахира вела нас вперёд, Джастер молчал, а размышляла о том, как Шут в очередной раз перевернул мой мир.
Конечно, я не думала, что он скажет «твой дар высотой с иву», или «с яблоню», «ты избрана Великой Матерью», но и такого ответа тоже не ожидала.
Изнутри толкнулась ласковая волна силы, а по спине пробежал холодок, и меня в который раз за короткое время накрыло пониманием.
Всё, что было сказано во дворце эмира — правда.
У меня великий дар и я говорящая с Датри…
Я не могла уложить это в голове и в то же время знала, что это так. Джастер мог о многом промолчать или шутить надо мной, но Сурт Тёмноокий не считал тайной ни маску Ашу Сирая, ни мой дар. И у него не было причин скрывать это от… своих преданных.
Боги уважали, берегли и ценили свои Голоса.
«Говорящий с богом или богиней — это особенный человек… он должен быть посвящён в силу и служение своему богу… в моменты призыва он добровольно становится сосудом для своего божества, отдавая свою свободную волю и своё тело в его руки…»
«Датри подсказала тебе ответ».
«Какая сила — такое и посвящение, ведьма…»
«Чем чаще ты обращаешься к ним — тем чаще тебе отвечают…»
Сколько раз я обращалась в своих молитвах к Датри, прося о несбыточном? Сколько раз просила её помочь мне или помочь Джастеру?
И Великая Мать откликалась. Откликалась каждый раз, когда это было действительно важно. И тогда я открывала рот и говорила что-то такое, что остужало гнев Шута, и он соглашался выполнить мою просьбу.
«Жаль, что ты не служишь мне…»
«Я служу Великой Матери…»
Но он никогда, ни разу, не…
В один миг я вдруг вспомнила, как Шут вставал и уходил в лес играть по ночам, когда на небе была полная луна. Как рассказывал мне о Великих Богах и знакомил с их силой на берегу лесного озера. Как пел людям песни про сотворение мира и Божественную Пару. Как смотрел в небо и словно прислушивался к кому-то. Как играл на берегу моря, а мне казалось тогда, что Датри улыбается одинокому музыканту…
Он делал и говорил всё это на моих глазах, но мне и в голову не приходило назвать это служением Матери Мира!
И он никогда не спорил, когда я открывала рот и говорила неожиданные для себя вещи. Он умел слышать голос Датри в моих словах, даже когда я сама подозревала этого.
Великие боги, как много я не понимала! Точнее, не хотела понимать, принимая все его слова и действия как… как сказку, как отговорку, как просто слова, не желая вникать в суть…
'Когда ты понял, что это серьёзно?
— Когда Датри через тебя сказала, что я знаю, что должен делать…'
Он ведь этого не скрывал. Никогда не скрывал, а я… Я не слышала и не видела того, что было у меня прямо под носом.
Судьбы наши связаны иначе…
Вот почему он со мной. Вот почему не прогнал, терпел все мои выходки и согласился помогать во всех делах.
Я — Голос Датри, которой он служит.
Он принял меня, так же как принял Бахиру, только из-за воли Великой Матери.
Ох, глупая ты Янига, глупая…
Мне стало горько, больно и обидно. Слёзы сами потекли по щекам, но под парном этого не видно, да я и не хотела, чтобы это заметили. Я поспешно вытерла глаза кончиками пальцев, чтобы не размазать краску.
Хватит реветь. Я не маленькая девочка, а взрослая ведьма.
«Бери свою жизнь в свои руки и смело иди по своему пути…»
Никогда прежде он не говорил таких слов.
Бери свою жизнь в свои руки… А разве сейчас это не так? Разве моя жизнь не зависит от меня?
«А разве зависит, ведьма?» — тут же услышала я в голове насмешливый голос.
Вопрос прозвучал так явно, что я вздрогнула и посмотрела на Шута. Но Джастер ехал впереди, и, судя по всему, был глубоко погружён в свои мысли. Ему и без меня есть над чем подумать.
Бери жизнь в свои руки… Хмм… А в чьих руках моя жизнь сейчас?
«А кому ты её отдала, ведьма?» — снова спросил ехидный голос, и я опять дёрнула поводья Ласточки от неожиданности. Лошадь фыркнула, Бахира оглянулась, но я покачала головой, давая понять, что всё в порядке и она снова обратила внимание на дорогу. Джастер даже ухом не повёл, настолько глубоко задумался.
А я ехала следом за ним, потрясённо открыв рот от осознания, что и в самом деле вручила Шуту свою жизнь. Точнее, очень хотела это сделать и никак не понимала, почему он отказывается принять меня как…
Как обузу.
Он сам решал, что и как будет делать, сам выбирал себе друзей, сам спорил с правителями и богами, и сам принимал их гнев, не подставляя за себя других. Даже потеряв зрение, он не стал слабее духом. Наоборот, даже нуждаясь в нашей помощи, Джастер оставался… вождём нашего крохотного отряда. В безвыходной ситуации он сумел не только защитить нас с Бахирой, но и победить своего врага. Он знал, куда и зачем идёт, и не сомневался в том, что сможет исполнить задуманное.
А я… Я по-прежнему не хотела решать за себя сама. Я была готова делать, как он скажет, быть ему самозваной сестрой, любовницей, кем угодно, лишь бы быть рядом с ним. За его спиной, под его защитой, с его заботой.
Я пыталась отдать свою жизнь в его руки, но Шут желал видеть рядом с собой…
Нет, не сестру и не мать. Мы с Бахирой играли эти роли лишь потому, что он их выбрал для своего плана. Бахира искренне могла считать его своим «сыном», но сам Джастер видел в ней не мать, а Сновидицу и одну из Лунного Круга. Он принял Бахиру, только подчиняясь воле Датри.
И уж точно он не желал видеть рядом с собой глупую ведьму, которая при каждом шорохе бежит к нему за помощью и защитой, как маленькая девочка к отцу. Да и любовница из меня, положа руку на сердце…
Ашу Сирай мог завести себе целый харем из красавиц куда опытнее и умнее меня, обученных не только любовным утехам, но и танцам, музыке и разным наукам. Машнун-Мают был вождём маджан, спас целый народ, и наверняка покорил сердца многих девушек этого племени. Бахира точно любила его.
Да и без того красавец-музыкант не остался бы без женской ласки, стоило ему взять лютню в руки и улыбнутся.
Но Шуту всё это было не нужно.
«Сын великой Матери открыл своё сердце людям, но не желает открыть его человеческим дочерям…»
Потому что где-то была та, что отвергла его любовь и выбрала другого мужчину. Женщина, которая взяла свою судьбу в свои руки и смело пошла по своему пути.
А он теперь шёл по своему. Исполнять волю Датри.
Каждый из них сделал свой выбор.
А я… Я всё это время так хотела получить Джастера, хотела вручить ему свою жизнь, но даже не думала, что могла дать ему в ответ? Постель? Любовь?
Но он всё это легко мог получить от любой другой женщины, если бы захотел.
«Верь в меня» — вдруг вспомнилось мне. — «Верь в меня, как верила всегда».
«Неужели ты по-прежнему мне не веришь, ведьма?»
«Янига сомневается во мне, ами…»
Ошеломлённая очередным озарением я вновь натянула поводья недовольно фыркнувшей Ласточки и посмотрела на широкую спину Джастера.
Верить. Он просил просто верить в него.
Шут верил мне и Бахире, и он ждал от нас такой же веры.
В неведомой мне Игре, Джастер уже потерял не только свою маску Ашу Сирая, но и зрение, а ведь он только вступил на этот путь.