Наконец Горыныч дал знак, что пора спускаться. Ася плавно спустилась в лес. Она приземлилась на просеке недалеко от дачного посёлка, выпустила из кармана Ежа и Севу.
– Асе грустно, – сказал Сева.
Ася хотела возразить, что ей не грустно, а как-то тихо, но не стала, только тряхнула золотистой стриженой головой и спросила:
– А что, цветок папоротника в каждом лесу расцветает?
– Что ты! – рассмеялись гномы. – Цветок папоротника один-единственный на всём белом свете.
– Только корень его всю землю оплетает, так что он каждый год в разных местах прорастает.
– Поэтому люди его так редко и находят.
– А откуда вы знаете, что в этом году он в нашем лесу прорастёт? – спросила Ася.
– Мы и не знаем. Ну а вдруг? – ответил Сева.
Асе представилась огромная-преогромная планета Земля, на которой тянутся километры лесов, полей, лугов, гор, степей, и крохотный, капризный, вечно странствующий цветок, похожий, наверное, на аленький цветочек из сказки.
– Искать его, конечно, бесполезно, – не скрывая разочарования, сказала Ася и покосилась на Севу, который тут же стал суровым. – Но я попробую.
Ася пошла по просеке, а гномы бежали за ней в траве и кричали наперебой:
– Вот-вот, ты попробуй… Отстань, пожалуйста! Это я комару – разлетался в такую ночь!
– Главное, никто не верит, что его можно найти. Но ведь были случаи – находили!
– Это, наверное, случайность, – Ася очень старалась выглядеть спокойной, – или повезло.
– Может, и тебе повезёт.
– Ну может быть, может быть…
– Фу-уф! Ася, стой! За тобой же не угнаться! У тебя вон какие шаги семимильные.
Ася остановилась, и гномы налетели на её ноги, попадали.
– Знаете что, – сказал, поднимаясь, Горыныч, – надо разделиться. Кому-нибудь да повезёт. И думать о Кольке: Сдобная булочка говорит, что цветок папоротника боль чувствует.
– Только надо увеличительного мёда выпить.
Гномы достали из карманов курточек кожаные фляжки и одним глотком выпили жидкий мёд. Раздался оглушительный треск, и прямо на глазах у Аси Горыныч, Сева и Ёж превратились в обычных мальчишек. Сева потянулся, Ёж подпрыгнул, а Горыныч пару раз присел. Они будто проверяли, подходит ли им этот рост.
– Какие вы… – выдохнула Ася. Она хотела сказать: «настоящие», но спохватилась. Раньше не настоящие, что ли, были? – Красивые…
Они засмеялись – они всё поняли.
– Так, – сказал Горыныч, который при любом росте оставался командиром. – Идём на все четыре стороны. Ты, Ёж…
– На запад!
– Сева…
– На восток.
– Я на юг, а ты, Ася, на север. Хорошо?
– Хорошо, – согласилась Ася. Какая разница, куда идти? Может быть, этот цветок прорастёт сегодня в африканской саванне? Или на острове Пасхи? Да если и в сибирской тайге – не слетаешь ведь…
– Не вешай нос раньше времени, – попросил Сева, и они разошлись на все четыре стороны.
Гномы умели ходить совсем неслышно, их силуэты растворились в светлом сумраке самой короткой ночи, и Ася осталась одна. Вроде бы и не страшно в лесу, но то ночная птица вспорхнёт, то ветка хрустнет, будто кто-то бродит совсем рядом и смотрит на тебя. Ася поправила венок и постаралась успокоиться. Только вот она – голова садовая! – даже не спросила, как цветок выглядит! Хотя они, наверное, и сами не знают…
Просека, знакомые тропинки давно остались позади. Ася шла напрямик через лес, не заботясь о том, что заблудится. Долетит как-нибудь. Главное – цветок. Цветок папоротника! Самого папоротника вон сколько, весь лес им зарос, ажурные листья покачиваются, как маленькие пальмы. Но Ася никогда не видела на них ничего похожего на цветы.
Вдруг от дерева отделилась густая тень. Ася замерла, но тут жёлтый луч фонарика пробежал по её лицу и уткнулся в носки её кроссовок.
– Здравствуй, – сказал знакомый голос.
Это был Василий Николаевич. Ася его сразу узнала, но он её, наверное, не узнал или сделал вид, что не знает, потому что спросил:
– Не страшно одной в лесу гулять?
– Не очень.
– Откуда ты такая храбрая?
– Из посёлка.
– Ага… А родители, наверное, спят и не ведают, где их чадо в такой час бегает? Что тебя в лес-то ночью понесло?
Они пошли рядом, луч фонаря освещал землю.
– А я… – Ася запнулась, – я цветок папоротника ищу.
И тут запнулся Василий Николаевич. На ровном месте. Да так, что чуть было не полетел вверх тормашками.
– Имеешь точные данные, что он в нашем лесу прорастёт?
– Не имею. Ну а вдруг?
– Вдруг, вдруг, вдруг… – задумчиво пробормотал Василий Николаевич. – Клад найти хочешь?
– Клад? Нет.
– Значит, желание заветное?
– Да.
– Ну, тогда… – Василий Николаевич остановился, – тогда наши дороги здесь и разойдутся. Хотя вдвоём в ночном лесу, конечно, приятнее… Но я тоже ищу цветок папоротника, и если мы его найдём, то я, как джентльмен, буду вынужден уступить даме, а сделать этого я не могу. Очень уж важное у меня желание. Жизненно важное. Понимаешь?
Василий Николаевич крепко сжал Асино плечо и тут же свернул в сторону. Ася и сказать ничего не успела. Да и нельзя ей ничего говорить: большой секрет и великая тайна!
17
Ася шла и настраивала себя: цветок боль чувствует, надо думать о Кукумбере. Но думала о Василии Николаевиче. Он всегда такой подтянутый, спокойный, разговорчивый… Если ничего не знать, то и не скажешь, что у него такая беда. Но даже страшно подумать, как тяжело ему сейчас. А Колькиной маме? Ася вспомнила, как просто, даже ласково Татьяна Сергеевна разговаривала с ней после того дня и как отвернулась, когда Ася ей сказала, что у неё глаза красные. Задумавшись, Ася не заметила, как ветка ольхи зацепилась за её венок, и он соскользнул с головы. «А если завтра Василий Николаевич увидит меня, вспомнит и из лагеря выгонит? – подумала Ася и тут же одёрнула себя. – О Кольке думать надо!»
Вдруг корявая ветка ухватила Асю за край куртки и потянула. Ася дёрнулась, но ветка не отпустила. Тогда Ася оглянулась и с ужасом увидела, что это не ветка вовсе, а скрюченная костлявая рука! Старый куст ожил, заскрипел, задвигался, стал хватать Асю за руки, за щиколотки, цепляться за волосы.
– У-ух! – ухнула с высоты сова, будто подавая тайный сигнал.
– Ха-ха-ха-ха! – захохотали в ответ кусты.
Они будто специально собрались вокруг Аси. Их становилось всё больше, они сбегались со всего леса, вырвав корни из земли, хлестали Асю по лицу, рвали волосы, одежду. Замелькали, закружились вокруг сотни светящихся глаз, зловещих, страшных.
– Фр-ррых!
– Ух-хор-рох!
– Ха-ха-хар!
Ася отбивалась и кричала на весь лес, но воздух в одну секунду словно уплотнился, стал как ватный и глушил все звуки. Кусты теснили её к оврагу, она оступилась и ухнула вниз.
На дне оврага чавкала холодная жидкая грязь, перемешанная с бурыми опавшими листьями, будто не июнь сейчас, а глубокая осень. Ася вскочила на ноги, но грязь под ней завозилась, как живая, захлюпала и стала её засасывать. Ася даже крикнуть не успела, как оказалась под землёй. Больно ударилась о сосновый корень, длинный и мощный, как удав, и наверняка колдовской. Хотела встать, но упёрлась головой в земляной потолок. Она вытянула руки и поняла, что заживо погребена в тесной и душной норе. И никто даже не узнает, что она здесь! А злобные кусты теперь протянули сюда свои корни и стали Асю щипать, щекотать и дёргать.
– Пошли вон! – в бешенстве закричала Ася. – Убирайтесь! Помогите! Сева! Ёж! Горыныч! Спасите меня! Василий Николаеви-и-ич!
Но земля Асины крики не пропускала и никто её не слышал, только лесная нечисть, обернувшаяся кустами, хихикала. Ася попробовала копать землю руками, но она осыпалась и затягивала её ещё глубже.
– Отстаньте! – отчаянно крикнула Ася кустам. Так крикнула, что они даже притихли. Ася села на толстый корень сосны и заревела. Вот вам, пожалуйста! Хотела Кольку спасти, а сама попалась и теперь погибнет! Где она могла венок потерять? Вдруг Ася почувствовала, что сосновый корень под ней вздрогнул, потянулся, будто спросонья, обхватил её за талию и рванул вверх, вытащив на поверхность, прямо в небо, к звёздам. Размахнулся и широким жестом положил Асю на землю. Она только ойкнула. А корень, как большая лапа, помахал Асе на прощание и снова забрался в землю.
Ася лежала, уткнувшись в траву, и вздрагивала. Вот жуть, до сих пор колотит! Поэтому она не сразу заметила, что стало совсем светло, но не по-утреннему, а как бывает, когда из тёмного леса выйдешь к костру. Может, большая сосна перенесла её прямо на остров, к отряду: не шастай, мол, где не надо? Ася осторожно приподнялась на локтях и поняла, что случилось чудо: прямо перед ней, на её глазах, распускался цветок папоротника! Ася сразу его узнала. Таким он и должен быть – волшебный цветок. На невысоком упругом стебельке горел огонёк – семь лепестков. Маленький такой, пройдёшь – не заметишь, а свету от него – на всю поляну. Ася встала на колени, вытерла грязные руки о джинсы, оглянулась. Как же теперь Горыныча, Севу и Ежа позвать? Вдруг она неправильно сорвёт и всё испортит? Ася нагнулась над цветком, заглянула в сердцевинку… и потеряла сознание.
…Что-то лёгкое, ласковое касалось её щек, а совсем рядом пела тихая флейта. Или это показалось? Ася открыла глаза. Она лежала на траве. Горыныч листиком стирал грязь с её лица, Ёж распутывал волосы, а Сева прикладывал к царапинам подорожник. Они опять были своего обычного гномьего роста. Сева увидел, что Ася очнулась, и улыбнулся:
– Ты нашла его.
Ася повернула голову. Горел алый живой огонёк, горел спокойно и надёжно. Она сказала:
– А меня нечисть под землю утащила, я чуть не задохнулась, – и всхлипнула.
Гномы сочувственно засопели, и Горыныч сказал:
– Ты не Прасковья, а Маша-растеряша какая-то… говорили ведь тебе: нельзя сегодня в лес без венка.
Ася только вздохнула. Потом вспомнила Василия Николаевича и сказала:
– А говорят, цветок папоротника там вырастает, где клад зарыт.