Директор откашлялся. Снова стало очень тихо.
– Все молодцы сегодня. И шестой отряд, собравший столько дров для костра, и пятнадцатый – такой концерт устроили, и четвёртый отряд, который у Дальних ворот порядок навёл, и, конечно же, первый… Но нам особенно хотелось бы отметить второй отряд, который угостил нас таким вкусным пирогом с земляникой. Представляете, сколько земляники надо собрать, чтобы накормить весь лагерь! Спасибо, второй отряд!
Аплодисменты, поздравления, командир второго отряда подошёл к Василию Николаевичу за рукопожатием, грамотой и призом.
– Второе место мы присуждаем девятому отряду за очистку всей тропы от лагеря до посёлка, а также за спасение от мусора двух родников. Молодцы! Это настоящее доброе дело!
– Такие малявки, – вздохнул Костик из первого отряда, – а нас переплюнули!
– Почему это? – возмутилась большеглазая Настя. – Может, мы первое место займём?
– За бассейн и пять пенсионеров? Как же…
– Ну, а первое место… Мы долго совещались и решили, что первое место заслужил отряд, который своё доброе дело делает уже вторую смену. Не за призы и не за грамоты делает, а просто так. Может, оно покажется не таким значимым, как помощь пожилым людям, и не таким важным, как ремонт беседок и библиотечных книг, но поверьте мне: дело, начатое этими ребятами, теперь станет делом всего лагеря. Первое место в Дне Добрых Дел присуждается седьмому отряду за возрождение сада детского оздоровительного лагеря «Светлячок»!
У Насти Вигилянской так отвисла челюсть, что даже Мартыш не выдержал – захохотал. Вокруг начался страшный шум и гам. Все кричали: кто-то возмущался, что несправедливо, но всё-таки большая часть радовалась, особенно те, кто помогал садоводам. Малыши – те вообще церемониться не стали: как один бросились к своим вторым вожатым, Карине и Маше, обнимали, висли на плечах, визжали. Наташку толкнули за призом. Она оглянулась, нашла глазами Асю.
– Иди ты, это же твоя идея.
– Зато ты – командир, – весело ответила Ася.
Василий Николаевич крепко пожал Наташкину руку.
– Спасибо вам, ребята. За проявленное мужество и терпение в борьбе с сорняками седьмой отряд награждается поездкой в аквапарк со свободным билетом, то есть с посещением любых аттракционов неограниченное число раз. Поедем через два дня. А теперь – костёр и дискотека!
Потом, когда костёр уже догорал, Ася сидела совсем близко к огню и сама себе улыбалась. Аквапарк! Здорово! А завтра на рассвете они встречаются с Василием Николаевичем и идут к Речному царю. Он идёт. Завтра, кажется, как раз среда. Только не прав Василий Николаевич: не такое уж бескорыстное дело её сад!
– Это не важно, Асенька. Главное – яблонька растёт, тобою посаженная яблонька, – раздался шёпот откуда-то снизу.
Рядом с Асиными ногами прошелестел, уползая в траву, Королевский уж.
– Ой, а вас не раздавят? Осторожнее…
Королевский уж не ответил, лишь мелькнул в траве его хвост. Ася улыбнулась: и правда ведь, яблонька растёт.
И тут же она услышала чей-то тихий голос:
– Ася…
Рядом с ней на бревне пристроился Сева.
– Сева! Привет! А нам первое место почему-то за сад дали!
– Почему-то?! – удивился Сева.
– Ну… то есть… мы же не участвовали в «Три Д». Нас даже в газете ругали, а потом… вот.
– Ну и что? Дело-то всё равно доброе.
– А может, Василий Николаевич нам первое место присудил, потому что узнал, что это из-за Кольки? А не узнал бы – не дал. И тогда ведь нечестно.
– Всё равно бы дал. Потому что никто раньше до такого не додумывался.
– Это ты додумался, – вспомнила Ася и сказала неловко. – Спасибо.
Севка улыбнулся.
– Василий Николаевич такой допрос папе устроил! «Я, – говорит, – чувствую, что всё это как-то с Колькой связано».
– А папа твой?
– «Правильно, – говорит, – чувствуешь. Связано». – «И цветок папоротника неспроста, и сад». – «Неспроста, неспроста…» Так потихоньку всё у него и вытянул. А потом ещё к Грозовому человеку ходил…
– Ой! – вспомнила Ася. – Мне тебе такое надо рассказать! Про Кондрата Тарасовича…
– С кем это ты? – бухнулась с другой стороны бревна Наташка Ястрова.
Сева тут же сиганул в траву.
– Я? Да я так. Сама с собой.
– Ничего себе с садом вышло! А мы, как дураки, полдня доброе дело искали… Ась, ты не обижайся на меня.
– То есть? – не поняла Ася.
– Ну, – Наташка нахмурилась, сорвала травинку, – я к тебе придиралась всё время, думала: дура какая-то, в шляпе ходит.
Ася рассмеялась. Чудная она, эта Наташка! Наташка тоже улыбнулась и спросила:
– А ты в аквапарке была?
– Ни разу, – вздохнула Ася и мечтательно улыбнулась: аквапарк!
– И я не была.
Так они и просидели весь вечер рядом, Ася и Наташка, и весь вечер Асе тепло и радостно было на сердце.
30
Раннее утро Ася проспала. Проснулась от нетерпеливого стука в окно.
– Ася! Ну что же это такое?! – послышался голос директора.
– Ой! Я сейчас, Василий Николаевич!
Ни разу в жизни Ася так быстро не одевалась. Ну и Сева! Разбудить не мог! Ведь знал, что ей сегодня надо пораньше!
– Быстрее, быстрее! Ноги в руки! – торопил Василий Николаевич.
Ему хорошо так говорить, у него вон какие ноги! И шаги такие, как Асиных двадцать! Она рассердилась и взлетела. Чего уж теперь…
– Догоняйте!
– Ого! – застыл от удивления Василий Николаевич, а потом бросился вдогонку. Кубарем скатился под откос, пошлёпал по холодной воде, вымок и закоченел. Но не зря торопились – родниковый цветок уже почти весь распустился. Два-три лепестка осталось.
– Скорее! – командовала Ася, будто это не директор лагеря был, а Кукумбер.
Длинный Василий Николаевич послушно растянулся на сыром песке, неловко поджав ноги. Вдохнул поглубже и погрузил голову в родник. Ася вспомнила, как игольчато покалывает кожу ледяная вода, и передёрнула плечами от холода.
Вот минута прошла, две. Ася ждала. Сколько же точно надо в роднике лицо держать? Оказывается, время идёт по-разному, когда ты внутри родника и когда снаружи. А спросить она как-то всё время забывала.
– Прасковья, – сонно раздалось над её головой, – странный ты человек: могла бы предупредить, что помощь понадобится.
Горыныч потягивался, повиснув в воздухе.
– Доброе утро, – обрадовалась Ася, – как же ты узнал, что понадобится?
– Севка сказал. Он на тебя настроен, как радиоприёмник.
– Ты радио знаешь?!
– Прасковья! Двадцать первый век на дворе!
Ася вспомнила телефон у Сдобной булочки.
– Ну, вот Севка с тобой… вроде как на одной волне. Чуть его несравненной Прасковье плохо или трудно, он сразу чувствует. Ты разве не замечала?
– Да-а, а в ночь на Ивана Купалу я чуть не погибла, где же он был?
– Здрасте! А кто тебя, Машу-растеряшу, спас-то? Севка сразу почувствовал, что что-то не так. Да пока мы добежали, пока нашли, пока Ёж сосну уговорил…
Ася виновато сопела.
– Спасибо, – вздохнула она. – А сейчас они где? Ёж с Севой?
– Ёж с солнечными зайчиками, как всегда, резвится, а Севу мама не пустила. Наказала за то, что он вчера к вам на костёр сбежал. Нам на людских сборищах появляться строго-настрого запрещено – раздавить могут.
– Бедный… – пожалела Ася Севу.
– Маму надо слушаться, – строго сказал Горыныч и покосился на Василия Николаевича. – Пора, наверное.
Он приземлился на торчащую из родника директорскую макушку и бесцеремонно попрыгал по ней.
– Дядя Вася! Хватит!
Фыркнув, Василий Николаевич поднялся и отряхнулся, как собака. Увидев Горыныча, он расплылся в улыбке:
– А-а, доброе утро! Группа поддержки?
– Здравствуйте. Булькает в лёгких, пузырится?
– Пожалуй, пузырится.
– Тогда пойдёмте, – вздохнул Горыныч и присел Асе на плечо. – Что-то я сегодня невыспавшийся какой-то.
Первый раз Ася провожала кого-то к Речному царю, а не сама шла. Оказывается, когда ждёшь, волнуешься сильнее. Они с Горынычем и на берегу посидели, и по макушкам сосен попрыгали, и в сад слетали – посмотреть на посаженную вчера яблоньку. Зрелище было неутешительное. Ветки у яблоньки опустились, поникли, листья скрутились на кончиках жёлтой ломкой бумагой.
– Да-а, – протянул Горыныч.
– Пойдём на берег. Вдруг Василий Николаевич вернулся.
Но он не вернулся. Протрубили подъём, зарядку, пришли на пирс дежурные. Скоро по мурлыканью в животе Ася поняла, что и завтрак уже прошёл. «Сашенька, наверное, уже в саду», – подумала Ася. Томительные минуты становились всё тяжелее, и всё страшнее было за Василия Николаевича. Речной царь взрослых не любит, Василий Николаевич сам говорил.
– Как бы нам ещё и дядю Васю выручать не пришлось, – проворчал Горыныч.
– Ты тоже мысли читаешь, как Королевский уж?
– Нет, – улыбнулся Горыныч, – совпадение. Ой, наконец-то!
Над водой показалась взлохмаченная директорская голова. Он тут же вскинул руку и помахал им двухлитровой бутылкой из-под лимонада.
– Ура!
Василий Николаевич выбрался на берег.
– Как вы долго! Мы уже испугались за вас!
– Ого! – уважительно обошёл Горыныч вокруг бутылки, которая была для него как настоящая башня. – Расщедрился Речной царь!
– Как же, – хмыкнул Василий Николаевич, – в шахматы проиграл. Нашёл с кем играть! Меня ещё никто в шахматы не обыгрывал.
– Я обыграю, хотите? – встрепенулся Горыныч.
– Ну да, конечно!
– Обыграю! Давайте!
– Да меня даже Речной царь на пару со Старым гномом обыграть не смогли.
– Со Старым гномом?! – воскликнула Ася.
– Помирились?! – подскочил Горыныч.
– Они ссорились? Ах, ну да… Нет, помирились уже, сидят чай пьют и в шахматы режутся. Речной царь даже принимать не хотел, но я сказал, что сегодня среда и он не имеет права.
– И вы с ним вот так вот спорили?
– А сама-то! – совсем уж по-мальчишески усмехнулся Василий Николаевич. – Думаешь, мне не рассказали?
Сашенька и правда была уже в саду. С улыбкой вышла им навстречу и сказала озабоченно: