Девочки закричали на Настю, что «подумаешь!» и что «непородистые ещё умнее!», а Ася подумала: «Мне же не важно, чистопородные ли гномы Сева с Горынычем и Ёж и чистопородный ли человек Кукумбер», но вслух сказала только:
– Всё равно она самая лучшая.
Могла бы вообще ничего не говорить, но девочки на неё смотрели очень уж выжидательно. Настя усмехнулась: мол, что с дурака возьмёшь. А Наташка Ястрова возвела к потолку глаза. Ей самой не верилось, что она дружила с Вигилянской и ещё недавно считала её умной.
– Посмотрим ещё, что скажет Лена, – сказала отличница Болотова.
Но Лена ничего не сказала. У неё не было слов.
– У меня нет слов! Чья это собака?
– Моя, – Ася сгребла в охапку брыкающуюся Юми.
– Можно было и не спрашивать, – криво усмехнулась Лена. – Откуда?
– Василий Николаевич подарил. У меня сегодня день рождения.
Лена уставилась на Асю: да в своем ли уме эта Шустова? Чтобы она, вожатая Лена, поверила, что директор… Нет, он, конечно, у них своеобразный человек, но не настолько же!
– Вот что, Прасковья, – стальным голосом сказала Лена. – Меня не интересует, где ты взяла эту собаку, но чтобы через пятнадцать минут её у нас в корпусе не было. И прекрати врать!
– Я не вру! Мне её Василий Николаевич подарил! Куда я её дену?!
– Хватит! Мне надоели твои выходки! Встаём, одеваемся, выходим на зарядку. А ты, Шустова, немедленно иди к Евгению Михайловичу и верни ему собаку.
– Да нет же! – в отчаянии крикнула Ася. Почему Лена никогда ничего не понимает? Почему ей невозможно объяснить?
– Разговор окончен!
Лена ушла, хлопнув дверью, а Ася бросилась на кровать. Юми стала слизывать шершавым языком её слёзы.
– Не отдавай, Ася, – сказала Сашенька Рекунова.
– Конечно, не отдавай!
– Отвези домой, да и всё!
– Да нет у меня сейчас никого! – плакала Ася. – Все разъехались!
– Тогда… тогда мы вместе! – вскочила на кровати Алёнка Чаплашкина. Настя на неё зашипела, но та не слушала. – Мы её прятать будем и еду носить из столовой по очереди! И так сделаем, что никто не догадается!
– А то, что после еды бывает, тоже будешь убирать? – пропела Саша Лазарева, тут же возненавидевшая Алёнку за предательство их дружбы: ведь договаривались же презирать и изводить эту задаваку Шустову! – Как раз для тебя занятие!
Даша Осипчук огрела Сашу подушкой. Саша завизжала и вцепилась Даше в волосы. Девочки бросились их разнимать, но тут как раз зашёл Жора и остановил кровопролитие.
– Она первая! – визжала Саша.
– Сама начала! – кричали девчонки.
– А ну, на зарядку всем! – рявкнул Жора.
День рождения был испорчен.
– Она не имеет права! – горячилась Варя, когда они шли на зарядку. – Это подарок, значит, это твоё.
– Это частная собственность, между прочим, а она распоряжается!
Ася несла Юми на руках. Жора сказал бежать до футбольного поля, но девочки и ухом не повели: есть дела поважнее зарядки. Ася девочек слушала вполуха. Она обиженно думала: почему же Василий Николаевич не поговорил с Леной? Ведь обещал! И корзинку, и поводок!
На поле Жора выстроил ребят в две колонны, а Ася демонстративно села в траву: не будет она делать зарядку! Очень надо! Пусть хоть к директору ведут! Туда-то ей как раз и нужно! Юми выскользнула из рук и стала носиться вокруг ребят, хлопая на ветру ушами. Все гладили её и пытались поймать. В общем, зарядка была сорвана. Жора укоризненно покачал головой и отпустил ребят без долгих нотаций.
– Я тебя предупреждаю в ПОСЛЕДНИЙ РАЗ: ещё одна подобная выходка, и тебя выгонят из лагеря, – так встретила Асю вожатая Лена.
Ася вспыхнула и чуть не ответила, что это ещё посмотрим, кого выгонят, и что нужен ей вообще этот лагерь с такой вожатой, и что если бы Лена только знала, что…
Но тут на веранду поднялся Василий Николаевич. У него были сонные глаза и мятая рубашка, но в руке он держал плетёную корзинку с крышкой и по-свойски кивнул Асе.
– Лена… Доброе утро, ребята… можно тебя на минуточку? – спросил директор.
Они отошли, и о чём разговаривали, слышно не было, но лицо у Лены вытягивалось и зеленело, а глаза становились большими и растерянными. Потом Василий Николаевич ушёл, отдав Лене корзинку и подмигнув как-то сразу всему седьмому отряду, да так ловко, что каждый подумал, что директор именно ему подмигивает. Лена подошла к Асе, и было очень заметно, что ей непросто заговорить. Она протянула Асе корзинку со словами:
– Поводок там, внутри.
Лена тут же ушла в вожатскую и до завтрака не выходила. Но к завтраку она отошла и смирилась и даже попросила на кухне кефира для Юми и маленькую железную чашку. И Асе стало немножко стыдно, что она хотела наговорить Лене всяких грубостей.
37
Вот и вторая смена закончилась; лето пошло на убыль, и дни, хоть и незаметно, но становились короче. Яблонька вытянулась и окрепла, а яблоки налились соком и теплом. Всю пересменку Ася возилась с Юми. В лагере почти никого не осталось, тихо было, пусто…
Хорошо в лагере на пересменке. Можно вставать во сколько хочешь, и зарядку можно не делать, и даже не завтракать. Отряд Особого назначения, отряд № 7, получил Специальное задание: навести в лагере порядок. Так что пересменка стала для них ещё одним Днём Добрых Дел. Они подметали дорожки, убирали пляж, дрова для первого костра третьей смены собирали, почистили малышковый бассейн. А ещё несколько раз навестили Кольку. Асе даже разрешили показать Кукумберу Юми – хотя изолятор, конечно, не место для собак.
– Это нашей бабушкиной собаки щенок, – сказал Колька и строго посмотрел на Юми. – Так что я тебе… м-м… вроде дяди, и ты меня должна теперь слушаться.
Юми рвалась из Асиных рук, хотела лизнуть Кольку в щёку, и её мокрый язык метался розовым лоскутком. Ольга Алексеевна пришла в ужас.
– А ну брысь отсюда! – рассердилась она.
Колька поднял на Асю запавшие глаза и сказал:
– И ты, Пашка, тоже меня слушайся.
– С чего это? – повела плечом Ася.
– Ну, ты же её хозяйка, а я хозяин её мамы, значит, я главнее.
– Ты не хозяин, ты внук хозяйки.
– Это одно и то же, – заявил Колька. – Ты разве не знаешь, что бабушка и внук… одна сатана, в общем.
Ася засмеялась и спрятала лицо в Юмину шею.
Гномы тоже пришли от Юми в восторг. Они забирались ей на спину, висли на носу, хлопали по лапам, гладили и давали ласковые прозвища. А потом придумали забаву: двое седлали Юмин хвост, а один начинал её дразнить. Разыгравшаяся Юми вертела хвостом, как пропеллером, гномы верещали, стараясь удержаться, но всё равно соскальзывали и летели в траву.
– Хватит! – рассердилась в конце концов Ася. – Совсем замучили человека!
Она взяла Юми на руки, позволила себя лизнуть и поцеловала её в лоб.
– Ты испортишь собаку, – наставительно сказал Горыныч. – Она совсем ручной станет.
– Зато не замученной, – ответила Ася.
А вечером, когда развели костёр прямо у пятого корпуса, ребята сидели вместе с вожатыми, пили чай из котелка, пели песни. Ася увидела, что Юми выбралась из своей корзинки и легла на землю, напряжённо вытянув шею. Около её носа замерла серебристо-зелёная ящерица с коричневой полоской на спине. «Юми!» – узнала её Ася по глазам.
– Знакомятся, – сказал приветливо ей кто-то в ухо.
– Ой, Сева, как ты забрался, я и не заметила.
– Я с дерева спустился.
– Слетел?
– Ну… спрыгнул.
Ася пожала плечами. Спрыгнул так спрыгнул. Почему-то Сева стесняется, что немножко умеет летать. Может быть, хочет научиться получше, а потом показать?
– Сева, а тебе не попадёт? Ты же опять на людское сборище пришёл.
– Не-ет… здесь тихо… песни поют… я люблю, когда песни.
И он устроился поудобнее на Асином плече.
Утром Ася с Юми и Наташка пошли в сад собирать малину на пирог. Они договорились с шеф-поваром Александром Петровичем, что он им пирог испечёт на весь отряд. Малина была мелкая, рассыпчатая, но в таком количестве, что глаза разбегались. Юми носилась по саду, поскальзываясь на каменных дорожках, обнюхивая деревья, припадая к траве и пугая птиц.
– Ася, а почему тебе Василий Николаевич Юми подарил? – спросила вдруг Наташка.
– Я не знаю.
– Да ладно! Брось! Не мог же он просто так взять и подарить.
– Ну, на день рождения же…
– И что? У Варьки в первой смене тоже день рождения был, он ей почему-то ничего не подарил. Или ты его давно знаешь? Вы в одном дворе живёте, да?
– Нет.
– А-а, он знакомый твоих родителей, да?
– Нет.
– Ну честно!
– Да честно. Я его первый раз здесь увидела, Наташ…
– Ну скажи, а? Это тайна, что ли?
Ася вздохнула и призналась:
– Тайна. Не обижайся, но я правда-правда не могу тебе сказать. И вообще никому.
Наташка кивнула: понимаю, мол. Но через пять минут опять начала:
– Это за сад, да? Идея же твоя была, и вообще… Сашеньке – путёвку на будущее лето, а тебе, что ли, ничего? Вот и…
– Ну хорошо! – сдалась Ася. Вот как не врать, если человек сам напрашивается? – Это за сад. В аквапарк, говорит, все ездили, даже кто не работал, но ты это придумала и начала ты…
– Врёшь? – поняла Наташка.
– Вру, – не стала отрицать Ася и вдруг почувствовала, что её прямо распирает: так захотелось Наташке настоящую правду сказать! Даже голова закружилась! Рот сам собою начал открываться, но тут ворона сорвалась с яблони, каркнула зловеще прямо Асе в лицо, да ещё подмигнула ей зелёным, не вороньим глазом. Ася быстро зажала рот рукой.
– Ты чего? Тебе плохо? – испугалась Наташка
Ася помотала головой, отдышалась. Чувство было такое, будто стометровку пробежала. Юми тревожно ткнулась Асе в ногу. Наташка погладила её и спросила:
– Когда у Юми щенки родятся, дашь одного?
– Конечно! Только это, наверное, ещё не скоро…
– Ничего, мне ещё маму с бабушкой подготовить нужно.
38
– Самый волшебный клевер растёт на острове, – сказал Сева.