Когда мы с ним вместе, мир становится ещё объёмней и ярче. Он видит всё то, что я чувствую только обонянием и прикосновениями. Он рассказывает, как выглядят звуки, а я ему Ї как они пахнут. Я знаю что такое звуки. Они играются на маленькой, но такой многозвучной скрипке, сделанной из моего сердца, кончиков пальцев, кожи. Так что наш мир переполнен звуками, переливами цветов и счастьем.
Может быть, мы даже счастливее многих, ведь мы разговариваем прикосновениями. Другие люди могут говорить с тем, кого любят, не касаясь. Мы же постоянно ощущаем тепло, вдыхаем друг друга. Иногда Фарид неожиданно замолкает и бессвязно гладит кисти моих рук своими летучими пальцами. Подушечки его пальцев в этот момент похожи на котят. Они ластятся, нежно играют со мной, и я наполняюсь золотым сентябрьским солнцем.
Наше счастье так огромно, что не умещается в нас. Мы раздариваем его тем, кто тоже хочет научиться различать по запаху сотни разных ночей и нот. Ольга Денисовна просила нас написать о нашем мире. Мы бродили с Фаридом и собирали коллекции ароматов трав и земли, домов, звуков, цветов, чувств, дождей и снежных дней Ї всего, что с такой любовью кутает нас в это счастье.
Вчера она привезла и показала нашу первую книгу на языке Брайля. Дурманящий запах чего-то кожаного и нового. Теперь нашей коллекцией мы можем поделиться со всеми, кто раньше, как Наденька, не умели видеть и слышать мир. Они узнают, что утро может пахнуть мокрой шерстью (дождливый октябрь) и кисло-сладкими яблоками (апрельская капель); что фиолетовый цвет по вкусу напоминает вишню, а красный Ї восточные сладости. О том, что любовь — это когда сжимается сердце от запаха горячего шоколада и о том, что это чувство Бог даёт всем.
Мы с Фаридом уже начали рассказывать друг другу историю о слепо-глухо-немой девушке и глухо-немом парне. О нас. Может быть, следующую книгу написать именно об этом? Как ты считаешь? Они умеют видеть одной на двоих парой глаз, слышать друг друга и всё окружающее парой десятков пальцев, любить жизнь двумя полноценными сердцами.
И как же я хочу, мамочка, научить этому тебя! Зря ты тогда подумала, что я не смогу быть счастливой. Испугавшись, ушла в какой-то свой мир. Там есть звуки и цвета, но никто, НИКТО! не научит тебя различать сто оттенков ночи.
ПРЕДАННЫЕ РА
Мы обладаем ужасающей способностью влиять на других людей.
Верна Дозье
Расим вышел на высокое крыльцо избы. Десятки глаз впились в него с цепкостью, с какой хватается за травинку тонущий в трясине. И с той же отчаянной надеждой. Он привык к этому. Вот уже девять лет, как Расим самоотверженно пытался вытягивать из смертоносной топи безысходности всех, кто приходил к нему. Он любил их. Растерянных, проклинающих, рыдающих, ненавидящих, обескураженных жестокостью и несправедливостью мира…
Сейчас он не знал что им ответить. Подняв глаза к небу, Расим неожиданно вспомнил, что когда-то, очень давно, он рисовал на листках тетрадей жёлтый круг, разбегающиеся лучи и весёлую рожицу на нём. Это и было солнце. Позже, он узнал, что раскалённый плазменный шар, масса которого в 333 000 раз превышает массу Земли — тоже солнце. И лишь, когда ему казалось, что его жизнь кончена, он познал истинный смысл этого слова. Пришёл Великий Ра. Человек сказал, что Солнце — это Сила и Любовь, Добро и Надежда. Он, явившийся на мольбы людей, и есть Солнце, Великий Ра. Ра говорил о всепрощении и покое, гармонии и ещё о чём-то, чего сам Николай не ощущал, но что так манило из-за далёких, ускользающих горизонтов. Всё изменилось, как только он стал Расимом. Это имя дал ему Великий, скрепив навеки в этом имени себя, Ра, и силу бога огня Симаргла. Тогда началась настоящая жизнь. Она была наполнена смыслом, служением и любовью. Эта любовь казалась бесконечной и всесильной, как энергия самого Ра-Ярилы. Её хватало на каждого, кто искал и просил, кто уже не надеялся найти и вымолить.
Они приходили в это, скрытое от человеческих глаз, поселение. Расим принимал всех. Утешал и делился с ними тем спасительным светом, которым осиял его Ра. Окутанный лучистой тайной, Ра в образе человеческом существовал в каких-то неведомых простому смертному сферах. Но он всегда был рядом — горячее, яркое светило смотрело с небес на своих недоласканных детей. Ра знал всё о их жизни, боли и чаяниях. Под его отеческой защитой жить становилось легко: не приходилось задумываться о мраке, оставшемся где-то за высоким забором, которым было обнесено поселение.
Иногда Расим получал весточку от воплощённого в человека Ра. Приезжали его посланники. Они привозили полные трепетной заботы заветы Ра, напечатанные на белой глянцевой бумаге и священную воду для разжигания ритуальных костров. Приводили измученных людей с опустевшими глазами. Расим ставил подписи под какими-то документами. Его сердце сжималось от мысли, что чужой, холодный мир не может понять тепла, даруемого Великим Ра. Миру нужно было запротоколировать, осквернить штампами чудо, которое нёс мудрый Ра-Ярило. Но главное, чем был занят Расим, он пытался наполнить пустые глазницы приводимых к спасению людей светом. В этом состояло его служение. Скольких из них он сумел вырвать из той трясины, в которую заманила их жизнь? И они оставались здесь навсегда. Вот они, стоят перед ним верят и ждут…
Кто сейчас спасёт его самого? Спасёт от прищуренных глаз приезжавшего вчера следователя. От смердящих покинутым миром ксерокопий, из которых следовало, что он, Николай Павлов, присваивал имущество своих братьев и сестёр. От аляповатых фотографий, на которых их Человек-Солнце, был заснят среди размалёванных голых девиц с вытравленными перекисью волосами. От уродливых обвинений в мошенничестве и пособничестве. От написанного рукой самого Великого Ра признания, что он стал жертвой коварных сектантов. В длинном списке имён значилось и имя — Николай Павлов. Расим с трудом вспомнил, что когда-то это имя принадлежало ему. Оно всплыло из того самого, давно забытого болота его прошлого, от которого Расим избавился много лет назад. Жуткий утопленник с почерневшим, разъеденным ложью и злобой лицом. Как мог он снова оказаться на поверхности? Кто пользовался этим похороненным в глубинах именем, записывая на него астрономические суммы, какую-то недвижимость и ещё что-то из мира, в котором Расим давно не показывался?
Люди, облачённые в белые одежды, молчали. Они не умели спасать наместника Ра, Учителя, полубога. Как не сумели бы спасти и само солнце. Они привыкли, что он спасает их.
— Братья и сёстры, — Расим почувствовал слабость в ногах и облокотился о притолоку — я ухожу. Я дал вам всё, что мог дать. Большего на Земле дать невозможно. Я знаю, что там, — он указал на верхушки деревьев, за которыми разливалось ярко-алое зарево обманувшего его светила — есть ещё много из того, что нельзя познать здесь.
Над головами любимых им когда-то людей висела натянутая, как скрипичная струна, тишина. Расим молча повернулся и переступил через порог дома. В канистре, которую недавно привезли посланники Ра, хранилась священная вода. Расим склонился над ней, потянул носом. Ему показалось, что она пахнет бензином. «Это и есть бензин, — усмехнулся про себя Николай. — А солнце всего лишь ближайшая к Земле звезда. Глупо…».
— Учитель!
В дверной проём ворвался длинноволосый, худой юноша. Когда-то его тоже привели посланцы Ра. Он был потерянным и молчаливым. Несколько дней безвылазно сидел в тёмной комнатушке, уставившись в одну точку. Расим часами говорил с ним. Парень не отвечал. Постепенно от него стало исходить что-то похожее на невидимые электрические волны. Глухие и тяжёлые. Расим знал, так выходит боль. Прошло ещё немало дней и ночей, прежде чем парень выплюнул в лицо своему Учителю: «Врёшь!». И начал что-то кричать, размахивая руками. Через образовавшуюся брешь он выплеснул на Расима столько обиды и ярости, что даже живительный свет Ра на мгновение потускнел. Расим дал ему новое имя — Аиран. Ра хотел, чтобы имена обращённых несли частицу той любви, которую Он дарил им. РАсим, АиРАн, НаРА, ЛаиРА… Великий Ра принимал всех и дарил им себя. Как же их звали в той, прошлой жизни? Расим не знал.
— Я ухожу, — напомнил Расим.
— Я с вами… — Юноша уставился на Учителя глазами полными решимости. — Если на Земле больше ничего невозможно получить, я пойду за вами. Я так решил.
Как же звали Аирана в прошлой жизни? Впрочем, какая разница. Вероятно, он прав. Что можно ожидать от жизни, где даже Солнце оказалось лживым и продажным.
— Там ничего нет, — тихо сказал Расим.
— Есть! — Аиран произнёс это с такой уверенностью, что учитель отшатнулся. Плох тот учитель, ученики которого не превзойдут его. Расим был хорошим учителем.
Языки пламени играли в зрачках людей, стоящих у горящего, корчащегося человеческой мукой, дома. От сбившихся в тесную кучку солнцепоклонников отделилась мужская фигура.
Радор знал, за пределами любви, обещанной ему Ра, он жить теперь не сможет. Что ждёт его в мире тех, кто не знал света? Тех, кому было всегда безразлично, что он, Александр Васильев, в прошлом доктор искусствоведения, остался один на один с глухонемой тьмой. Что лики мадонн Боттичелли уступили место таблоидным девушкам месяца. Что не умел он жить по новым законам купи-продай. Что его студенты разбрелись по коммерческим палаткам, а сын погиб неизвестно за что в тех краях, куда они всей семьёй когда-то выезжали в отпуск… И только всесильный Ра сумел руками своего служителя Расима отогреть и заслонить от заледеневшего, ожесточённого, равнодушного мира.
Радор почувствовал нестерпимый жар, лизнувший его лицо. Он отдал бы сейчас всё, что было, есть и будет, только бы его жизнь снова озарилась мягкой улыбкой вышедшего из пламени Учителя. Радор задержался на мгновение, мысленно моля о чуде. Умирать было страшно. Но остаться здесь без дарящих забвение утешительных слов Учителя ещё страшнее. Чуда не произошло. Радор сделал шаг вперёд.