[671]. Очевидно, что здесь описано то делание, с ясным указанием на орудие делания, о котором говорит и к которому приглашает преподобный Макарий Великий в Слове 1 своем: «Вниди ты, кто бы ни был, сквозь непрестанно возрастающие в тебе помышления к военнопленной и рабе греха душе твоей, и рассмотри до дна мысли твои, и глубину помышлений твоих исследуй: и узришь в недрах души твоей ползающего и гнездящегося змея, убившего тебя отравой частей души твоей. Неизмеримая бездна – сердце. Если убьешь змея, то похвались перед Богом чистотой твоей; если же нет, то смири себя, молясь, как немощный и грешный о тайных твоих Богу»[672]. Тот же великий угодник Божий говорит: «Царство тьмы, то есть злой князь духов, пленив изначала человека, обложил и облек душу его властью тьмы. Этот злой властелин облек грехом душу и все ее существо, всю ее осквернил, всю пленил в свое царство; он не оставил свободным от порабощения себе ни помышлений, ни разума, ни плоти, наконец ни одного состава ее; всю ее одел хламидой тьмы. Этот злой враг всего человека душу и тело осквернил и обезобразил, он облек человека в ветхого человека, оскверненного, нечистого, богопротивного, не повинующегося закону Божию, то есть облек его в самый грех, чтобы человек уже не видел, как хочет, но видел страстно, чтобы слышал страстно, чтобы ноги имел устремленными к злым делам, руки к творению беззакония, сердце к помышлениям злым. Но мы помолимся Богу, чтоб Он совлек с нас ветхого человека, так как Он один может отъять от нас грех, потому что пленившие нас и держащие в своей власти крепче нас, а Он обетовал освободить нас от этого рабства»[673]. На основании этих понятий святые отцы дают молящемуся молитвой Иисусовой следующее душеспасительнейшее наставление: «Душа, если не поболезнует весьма значительно о неотвязчивости греха, то не возможет обильно возрадоваться о благости правосудия. Желающий очистить сердце свое да разжигает его непрестанно памятью Господа Иисуса, имея единственно это непрерывающимся поучением и делом. Те, которые хотят отвергнуть свою ветхость, не должны иногда молиться, а иногда нет, но непрестанно пребывать в молитве блюдением ума, хотя бы они и находились вне молитвенных храмов. Намеревающиеся очистить золото, если и на короткое время попустят угаснуть огню в горниле, то производят вновь отвердение в чистящемся веществе: подобно этому памятствующий иногда Бога, а иногда не памятствующий погубляет праздностью то, что мнит стяжать молитвой. Любодобродетельному мужу свойственно постоянно истреблять памятью Божией земляность сердца, чтобы таким образом зло мало-помалу потреблялось огнем памяти о благе и душа совершенно возвратилась в естественную свою светлость с великой славой. Таким образом ум, пребывая в сердце, чисто и непрелестно молится, как тот же святой (Диадох) сказал: тогда молитва бывает истинной и непрелестной, когда ум, в то время как молится, соединен с сердцем»[674]. Не устрашимся, делатели молитвы Иисусовой, ни ветров, ни волнения! Ветрами называю бесовские помыслы и мечтания, а волнением – мятеж страстей, возбужденных помыслами и мечтами. Из среды свирепеющей бури, с постоянством, мужеством и плачем будем вопиять ко Господу Иисусу Христу: Он воспретит ветрам и волнам, а мы, опытно узнав всемогущество Иисуса, воздадим Ему должное поклонение, глаголюще: воистину Божий Сын еси[675]. Мы сражаемся за спасение наше. От победы или поражения наших зависит наша вечная участь. «Тогда, – говорит преподобный Симеон Новый Богослов, – то есть при упражнении Иисусовой молитвой, бывает брань: лукавые бесы ратуют с великим возмущением, производят действием страстей мятеж и бурю в сердце, но именем Господа Иисуса Христа потребляются и разрушаются, как воск от огня. Опять, когда они будут прогнаны и отступят от сердца, то не престают от брани, но возмущают ум внешними чувствами извне. По этой причине ум не очень скоро начинает ощущать тишину и безмолвие в себе, потому что бесы, когда не имеют силы возмутить ум в глубине, то возмущают его извне мечтаниями. И потому невозможно освободиться вполне от брани и не быть ратуему лукавыми духами. Это свойственно совершенным и тем, которые удалились вполне от всего и постоянно пребывают во внимании сердца»[676]. Первоначально и самое делание представляется необыкновенно сухим, не обещающим никакого плода. Ум, усиливаясь соединиться с сердцем, сперва встречает непроницаемый мрак, жесткость и мертвость сердца, которое невдруг возбуждается к сочувствию уму[677]. Это не должно приводить делателя к унынию и малодушию и упоминается здесь с той целью, чтобы делатель был предуведомлен и предостережен. Терпеливый и тщательный делатель непременно будет удовлетворен и утешен: он возрадуется о безмерном обилии таких духовных плодов, о которых и понятия себе составить не может в плотском и душевном состоянии своем. В действии молитвы Иисусовой имеется своя постепенность: сперва она действует на один ум, приводя его в состояние тишины и внимания, потом начнет проникать к сердцу, возбуждая его от сна смертного и знаменуя оживление его явлением в нем чувств умиления и плача. Углубляясь еще далее, она мало-помалу начинает действовать во всех членах души и тела, отовсюду изгонять грех, повсюду уничтожать владычество, влияние и яд демонов. По этой причине при начальных действиях молитвы Иисусовой «бывает сокрушение неизреченное и болезнь души неизглаголанная», – говорит преподобный Григорий Синаит. Душа болезнует как болящая и рождающая, по Писанию[678]: живо бо Слово Божие, и действенно, и острейше паче всякаго меча обоюду остра, то есть, Иисус, проходит, как свидетельствует Апостол, даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судителъно помышлением имыслем сердечным[679], проходит, истребляя греховность из всех частей души и тела[680].
Когда семьдесят меньших апостолов, посланные Господом на проповедь, возвратились к Нему по совершении возложенного на них служения, то с радостью возвестили Господу: Господи, и беси повинуются нам о имени Твоем[681]. О, как эта радость была справедлива! Как она была основательна! Более пяти тысяч лет господствовал диавол над человеками, уловив их в рабство себе и в родство с собой при посредстве греха, а ныне слышит имя Иисуса – и повинуется человекам, доселе повиновавшимся ему, связывается связанными им, попирается попранными. В ответ ученикам, радующимся о низложеши власти бесов над человеками и о приобретении власти человеками над бесами, Господь сказал: Се даю вам власть наступати па змию и па скорпию, и на всю силу вражию: и ничесоже вас вредит[682]. Дана власть, но предоставлена свобода пользоваться властью и попрать змей и скорпионов или пренебречь даром и произвольно подчиниться им. Под именем змей святые отцы разумеют начинания явно греховные, а под именем скорпий – прикрытые наружностью непорочности и даже добра. Власть, данная Господом семидесяти ученикам Его, дана всем христианам[683]. Пользуйся ею, христианин! Посекай именем Иисусовым главы, то есть начальные проявления греха в помыслах, мечтаниях и ощущениях; уничтожь в себе владычество над тобой диавола, уничтожь все влияние его на тебя, стяжи духовную свободу. Основание для подвига твоего – благодать Святого Крещения: оружие – моление именем Иисуса. Господь, даровав ученикам Своим власть попирать змей и скорпионов, присовокупил: Обаче о сем не радуйтеся, яко дуси повинуются вам: радуйтеся же, яко имена ваша написана суть на небесен [684]. «Радуйтесь не столько о том, – говорит блаженный Феофилакт, – что бесы вам повинуются, сколько о том, что имена ваши написаны на Небе, не чернилами – Божественной благодатью и Божией памятью», молитвой Иисусовой. Таково свойство молитвы Иисусовой: она возводит с земли на Небо делателя своего и включает его в число небожителей. Пребывание умом и сердцем на Небе и в Боге – вот главный плод, вот цель молитвы; отражение и попрание врагов, противодействующих достижению цели, – дело второстепенное: не должно оно привлекать к себе всего внимания, чтобы сознанием и созерцанием победы не дать входа в себя высокоумию и самомнению, не претерпеть страшного поражения по поводу самой победы. Далее повествует Евангелие: В той час возрадовася духом Иисус, ирече: исповедаютися Отче Господи небесе и земли, яко утаил ecu сия от премудрых и разумных, и открыл ecu та младенцем: ей Отче яко тако бысть благоволение пред Тобою. И обращся ко учеником рече: Вся Мне предана быша от Отца Моего: и никто же весть, кто есть Сын, токмо Отец[685]. Радуется Господь непостижимой радостью Бога о преуспеянии человеков; возвещает, что таинства веры христианской открываются не мудрым и превознесенным мира, но младенцам в гражданском отношении, каковы были ученики Господа, взятые из среды простого народа, неученые, неграмотные. Чтобы быть учеником Господа, должно соделаться младенцем и с младенческой простотой и любовью принять Его учение. К соделавшимся уже учениками обращается Господь с изложением таинственнейшего учения, открывает, что Сын, несмотря на принятие Им человечества, пребывает превысшим постижения всех разумных тварей. Превыше постижения их – и Его всесвятое имя. С простотой и доверчивостью младенцев примем учение о молитве именем Иисуса; с простотой и доверчивостью младенцев приступим к упражнению этой молитвой: один Бог, ведающий вполне таинство ее, преподаст нам его в доступной для нас степени. Возрадуем Бога трудом и преуспеянием в служении, которое Им же преподано и заповедано нам.