их в доброй целостности. Ибо воздержание и терпение составляют основу, настойчивостью в трудах и шероховатостью их соскабливая гладкость наслаждения. Поскольку это наслаждение пригвождает ум к тленным [вещам], то таковые добродетели прежде всего стремятся расторгнуть связь души с плотью и миром посредством терпения добровольных трудов, а также и терпения скорбей, невольно случающихся [с нами].
4. Две названные добродетели закладывают основу искомой чистоты. Бдение же, молитва, псалмопение, чтение Божиих глаголов и постоянное размышление, а также безмолвие завершают, посредством малого и [постепенного] добавления, строение души ради добра514; привязанность же к миру они изгоняют прочь, мысль возносят горе, чтобы не пресмыкаться ей и дальше в земных помыслах; ум же они освобождают от всяких страстных мечтаний, являя [ему] чистый воздух Божественных созерцаний.
5. Тогда и только тогда главнейшая из добродетелей — любовь515 принимает в наследие [от других добродетелей] чистый ум, сочетает и соединяет его с Богом, сладостью Божией радует созерцание ума и память о светолитии, превышающем своим сиянием ум, делает этот ум неразлучным с таким светолитием. Любовь есть крыша чистоты, удаляющая всякое мирское и плотское наслаждение и скорбь, с удовольствием принимающая тяжкие труды и утверждающая душу в [ее] общении с Богом, Который и утешает ее. Ибо [Писание] гласит: «Любовь не мыслит зла… все покрывает… все переносит» (1 Кор. 13, 5,7).
6. Но пусть и смирение, будь оно печальным или радостным, пребывает [с вами], поскольку оно есть нерасторжимая связь, скрепляющая [все] здание добродетелей и лелеющее чистоту посредством того, что оно уничтожает оскверняющее [нас] тщеславие; оно не превозносится, сокрушает сердце и радостно приветствует мудрое [осознание собственного] ничтожества516. Но поскольку [все] стройное сочетание добродетелей вводит святое смирение в середину, то появляется и священное воспоминание об этом смирении, приходящем в самом конце; оно занимает место в числе первых [добродетелей], чтобы явить свое собственное внутреннее расположение и научить [ему других]. Ибо [Господь] изрекает: «Кто хочет быть первым, будь из всех последним» (Мк. 9,35). Итак, по мере [нашего скромного духовного] рассуждения кратко представим деяния такого смирения, чтобы нерадивым подать руку помощи для их исправления, а [усиленно] подвизающихся укрепить и помочь им избавиться от [возможного] падения.
7. Смирение есть связь преуспеяний [человека] и уничтожение [его] грехов. Смирение сохраняет добродетели, не позволяя [нам] являть свои свершения. Смирение изглаживает прегрешения, убеждая нерадивого исповедовать их, чтобы навлечь на них презрение. В смиренномудром смирение обретает вид пресмыкающегося, но затем оно являет его голубем, блистающим золотом, возносит на небо и упокаивает [его там]. Смирение имеет два крыла, и тот, кто воспаряет благодаря этому смирению, избавляется, подобно птице, от петли и «сети [ловящих]» (Пс. 123, 7), ибо оно не дает ему ни свои свершения тщательно рассматривать, ни на чужие грехи обращать пристальное внимание; наоборот, оно заставляет избегать внешних похвал и осуждать себя изнутри: первое уничтожает тщеславие, а второе упраздняет гордыню. Смирение украшает скромного двумя делами: молчанием о [своих] преуспеяниях и исповеданием [собственных] прегрешений; этим [человек] возвеличивает других [людей] и уничижает самого себя, других считает достойными спасения, а в собственном спасении сомневается. Умеренный скрывает [свои] добродетели, а сердце его взирает на Того, Кто ведает тайное и от Кого он ожидает воздаяние (см. Мф. 6, 4). Однако уста его [всегда] готовы свидетельствовать против самого себя. Тем самым он обретает пользу и от того, и от другого517.
8. Сокровище, которое лежит в неохраняемом месте, не может остаться неприкосновенным — и добродетель, которой чванятся, не может следовать вместе с тем, кто уходит [от здешнего мира] туда [в мир иной]. Видел я [некогда] неких [людей], прятавших сокровище, и одновременно заметил их осмотрительные и изощренные ухищрения. Они зарывали золото глубоко в землю, а поверхность земли покрывали ненужным мусором и таким образом посредством ничтожнейшего хлама сохраняли многоценное сокровище.
9. Таков и навык [подвизания] в смиренномудрии. Ибо пренебрегая зримым, оно сохраняет достоинство духовного; считая преходящую славу человеческую за ничто, оно наследует славу Божию; худшее [в нас], то есть тело, оно возвышает добродетелями, а лучшее, то есть ум, смиряет через сопряженную с ним в одном ярме плоть; землю плоти оно возносит горе посредством осуществления заповедей, приготавливая ее к тому, чтобы она была восхищена «в сретение Господу» (1 Фес. 4, 17) и чтобы она не служила через свою дружбу с дольним «твари вместо Творца» (Рим. 1, 25); оно склоняет небесный ум взирать на ничтожество тела, чтобы уподобиться ему сказавшему: «Поставлю престол мой… выше облак, буду подобен Вышнему» (Ис. 14, 13–14). Смирение, противостоя таким образом ухищрениям софиста зла518, сокрушает его стрекала — я имею в виду наслаждение, творящее мрак, и преходящую славу, посредством которых он терзает, околдовывает и умерщвляет тех, кто был убежден им. С помощью наслаждения [этот софист зла] совлекает ум долу — к попечению о плотских похотях, а также отделяет ум от Бога. А с помощью славы [лукавый] делает тщетными труды ради добродетели подвижника. В первом случае [диавол] наказывает душу страстями, а во втором случае являет подвижника лишенным [небесных] наград за то, что он взирал на людей, а не на Бога.
10. Итак, дело смиренномудрия являет себя исключительным, а красота его превосходит все другие добродетели. А теперь посмотри на силу его. Все добродетели уничтожают противоположные им пороки: правда губит несправедливость, целомудрие — распущенность, воздержание — неумеренность, терпение — малодушие, молитва — отчаяние, безмолвие — многоглаголание. И подобным же образом прочие [добродетели] истребляют соответствующие противоположности. Однако тщеславие строит козни всем добродетелям и разрушает их, ибо всякий [человек], подвизающийся в какой-либо добродетели, [обязательно] удручается тщеславием, [невольно] кичась этой добродетелью, но смирение истребляет тщеславие, злоумышляющее на него. Ведь оно защищает праведника и радует его. [Писание] гласит: «Возвеселится праведник, егда увидит отмщение» (Пс. 57, 11), то есть когда увидит истребление безбожной гордыни. Это и проясняет пророк, добавив: «руце свои умыет в крови грешника» (Там же), [что означает: ] в истреблении грешника (об этом говорят слова «кровь грешника») праведник обретает чистоту сердца (о такой чистоте изрекается — «умыет руки»), В сей жизни [праведник] остается безвестным вследствие отсутствия тщеславия в нем, ожидая своего явления со Христом, поскольку он, по причине смирения, [подвизается] в сокровенном делании519, которое закрыто от людей. Ибо если «нечист [пред Богом всяк] высокосердый» (Притч. 16,5), то смиренномудрый, разумеется, является чистым [пред Богом].
11. И как сказано выше, заметь прекрасное превосходство смирения. Ибо оно не только защищает праведника и творит радость в нем, изгоняя и уничтожая тщеславные помыслы, похищающие его богатство, но также оправдывает и утешает грешника, снимая тяжесть его грехов покаянием и исповедью, а также торжествуя победу над бесами, внушающими нам злое, и рассеивая их. Ибо [Писание] гласит: «Праведный себе самаго отглагольник в первословии» (Притч. 18,17) и «Глаголи ты [грехи] твоя прежде, да оправдишися» (Ис. 43, 26)520.
12. Итак, увидел ли ты силу, неслыханное богатство и премудрую глубину смирения? Оно само пребывает долу, а [добровольно] пребывающих долу возносит горе. Оправдывает и спасает грешников через [их] осознание [себя таковыми], через обнаружение [перед Богом своего] безобразия521 и через самоукорение. А праведников оно прославляет и возвеличивает через смиренное осознание собственной ничтожности и незначительности522, мудро обретенное [ими] для отражения горделивых помыслов, которые воюют с праведниками под личиной христианского жития523. Став огненной колесницей для радушно принимающих его и превращая в пепел лукавых духов, смирение делает беспрепятственным шествие горе тех, кто покинул эту жизнь524.
13. Итак, подвижник благочестия, своим тайным деланием долу стремись к [почести] вышней награды (см. Флп. 3,14), но [остерегайся того, чтобы], став обольщенным [мирской] славой, не лишиться тебе плодов своих тяжких трудов. [Ибо тогда,] насыщая себя быстро чахнущими похвалами и питая слух сотрясениями воздуха, ты уже здесь сполна получишь награду свою525, а там же, отосланный в ад, ты будешь мучительно алкать и жаждать, совершенно отпав от неизреченной славы, которой окружают себя смиренные. О грешник! Через покаяние восстань вновь и выстави на всеобщее обозрение свои грехи526, пренебрегая позором от людей и обращая взор свой, [как на высший образец,] на мытаря (см. Лк. 18,9-14).
14. Избегающий пустой славы человеческой и [добровольно] принимающий на себя уничижение [от людей] имеет крылья смиренномудрия, благодаря которым праведник стоит и не претыкается, а павший грешник встает и оправдывается. Любящий горнюю славу не ненавидит [свое] уничижение, а не отвергающий [собственное] уничижение отвергает человеческую славу. Если спасаемый праведник уничижает самого себя — ведь [Писание] гласит: «Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие» (Лк. 17, 10), — то тем более отвратившийся от греха должен уничижать и осуждать себя. Смирение, расширяя свои крылья, подобно птице, защищает и ослабевающего праведника, и обращающегося [к добродетели] грешника: одного оно убеждает [быть твердым], а другого возгревает [к свершению добра].
15. Преуспевающий [в добродетелях], имеешь ли ты правду [в своем преуспеянии]?
Избежал ли ты лап зла? Расторг ли ты узы [своего] пленения? Враг видит [все] это и с еще большим безумием устремляется на тебя, посредством гордыни [постоянно] следуя за тобой. Подражай Моисею