. Ведь правое рассуждение, [исходящее от правого] ведения, и приношение духовного делания совершает правым.
24. Таким образом, рассуждение, проявляющее добро, есть место добродетели, к которому прокладывает свой путь душа, изгоняющая из себя [все] дурное. Добродетель же есть способ [действия], осуществляемый вместе с благочестивым расположением [души] и устремляющийся к совершенству, поскольку такое расположение имеет своим основанием разумный смысл [человеческого бытия] и проявляет этот смысл548. Совершенство добродетели ткет одеяние любви, а любовь охватывает собою [всю] душу, украшает и услаждает ее зрелой красотой единства с Богом. Ведь когда любовь видит, что душа с помощью добродетелей обнажается от всякой мирской похоти, то сразу же облачает ее в [сияющее] облачение и сочетает со Христом. И душа, украшенная красотой Божественного единства, забывает о всех своих земных попечениях и обращается к радости и [духовному] миру. Это являет и щедро услаждающийся дарами Духа Павел, говоря: «Плод же Духа: любовь, радость, мир» (Гал. 5, 22)549. Стало быть, душа, сочетавшись с любовью Божией и просвещаемая ею, шествует к смирению. А смирение есть осознание нищеты человеческой и богатства Божиего, которое убеждает [человека, сподобившегося духовного] преуспеяния, считать самого себя за подлинное ничтожество, даже если он и удостоился счастливого удела [в земных вещах].
25. Это ты можешь узнать и из повседневного опыта. Ведь если какой-нибудь человек, находясь в крайней нужде, приходит к богатому и после многочисленных просьб получает деньги, чтобы пойти на торжище [и купить все необходимое], то разве он будет рассматривать эти чужие деньги как свою собственность и превозноситься полученным в долг? Разве он не будет испытывать страх перед заимодавцем, всячески подчиняться ему, смиряться перед ним, всегда питать к нему добрые чувства и благодарить его? Страшась просить, думая о возврате денег, данных ему, и поэтому понимая, что на него [в противном случае] обрушится нищета и позор, он всеми силами будет ублажать душу заимодавца, чтобы тот отложил возвращение долга и позволил бы должнику и дальше покупать необходимое пропитание. Таковым же считай и внутреннее расположение [души] смиренномудрого. Ведь как телесное око, если оно удалится от внешнего света, не сможет различать то, что перед ним, так и преуспевающий в добродетелях, когда он начинает считать самого себя [заслуживающим уважения] и услаждаться красотой своих преуспеяний, то сразу же его покрывает туман гордыни и превозношения — и он начинает приписывать [духовные] дары собственной воле. А поэтому, как лист зимней порой, он отпадает от благодати, падает и осуждается как преисполнившийся гордыни.
26. Тот, кто отпадает от зла и творит благо, избегает рук врага, а руки лукавого суть делание зла и неделание добра. Тот, кто пресекает желания свои и подчиняется духовному отцу своему, тот легко истребляет врага. Желание есть море550. Пресечешь ли ты [свое] желание? Тогда ты должен осушить море. Ты возлюбил тернистый путь добродетели? Тогда ты должен пройти мимо расслабленной и сластолюбивой жизни и достичь пустыни. Ты скрываешь [свою] добродетель и приписываешь [свое] преуспеяние Тому, Кто видит тайное (см. Мф. 6, 4, 6)?551 Тогда ты должен утопить [свою] гордыню и можешь сказать силам души и членам тела: «Поим Господеви, славно бо прославися» (Исх. 15,1 и 21). Триипостасный Бог — Тот, Кто истребил тройной чин бесов, воюющих против тела, души и духа, а также спас трехчленную душу552. Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.
Слово VIIIЕго же Слово (MD 16)
1. Сестры и матери! Обычно [люди], бывшие богатыми, но затем впавшие в бедность, приходят к заимодавцам и, когда получают в долг, то бывают довольны, как получившие искомую ими сумму денег. Однако когда заимодавцы требуют вернуть данные в долг деньги, то эти бывшие богатые люди весьма раздражаются. Даже если они преуспели и стали способны отдать долг, то [понимают, что] опять остаются в жалком состоянии и становятся бедными. Но если они не могут заплатить долг, то не избегают рук и тиранического насилия [заимодавцев], требующих [своего].
2. И мы также были приведены Богом в состояние богатства добродетелей, но когда расточили силу своей души в суетных [времяпровождениях], то стали бедными и нищими наподобие расточившего отцовское имущество, ушедшего от отца в дальнюю сторону и докатившегося до того, чтобы есть пищу свиней (см. Лк. 15, 11–16)553. Поэтому когда мы отпадаем от благ, то приходим, словно к заимодавцу, к лукавому и берем в долг у него срамные похоти и лукавые помыслы. Теряем любовь и стяжаем ненависть; утрачиваем правду и обретаем неправду; отвергаем воздержание и становимся владельцами распущенности; изгоняем мир и навлекаем на себя войну; ненавидим кротость и возлюбливаем гнев и жестокость. Все эти лукавые расположения души мы одалживаем у диавола. Ведь желания554 лукавого чужды нашей природе. Ибо как берущий в долг принимает чужие деньги, поскольку не имеет их в своей собственности, так и мы, потеряв свойственные нашей душе блага, принимаем лукавые желания чуждого беса. Поэтому он каждый час и каждый день требует от нас творить посредством тела эти свои желания. И подобно тому, как заимодавец требует от должника взятые в долг деньги, так и диавол понуждает нас творить [ежедневно] злые деяния и требует лихвы и приращения этих злых дел.
3. Поэтому Сын Божий, видя нас, изнуряемых грехом, подвергающихся тиранической власти страстей и насилуемых диаволом, предал Себя, став Человеком, для искупления нас555, претерпел Крест и смерть, благодаря которым смерть, [возникающая от наслаждений,] упразднилась.
4. Потому-то и мы должны взирать на святое житие Господа и подражать спасительному образу жизни Его, который Он явил, общаясь с нами в этом мире556. Ибо овладевая трудами дел Его и храня слова заповедей Его, мы становимся свободными от тирании диавола. Мы изгоняем гнев и стяжаем кротость; удаляем ненависть и заключаем в свои объятия любовь; отвращаем неправду и радушно встречаем правду. Вследствие чего, отвергая всякие страсти, мы творим добродетели, а по причине делания добродетелей и попечения о них душа наша искупляется от лукавых помыслов и греховных дел, а диавол убегает от нас.
5. Итак, мы, обретшие столь великую свободу, да не захотим быть под тиранической властью лукавого. Ведь разве тот, кого позвали получить деньги в дар и тем самым погасить свой долг, отвергнет этот зов и отвернется от благодати Смилостившегося [над ним]? Люди так не делают, а если кто и делает, одержимый безрассудством, то его осуждают и ввергают [в темницу]. Стало быть, разве мы можем не стремиться с ревностью к спасительным деяниям и страданиям за нас Спасителя и не подражать им? Поэтому поусердствуем в том, чтобы подъять их в наших телах, накладывая и распространяя их на [все] чувствилища и члены нашего тела. И если мы это соделаем, то исцелим мысли наших душ, сама же душа, с помощью ведения о страданиях Владыки и размышления о них, не впадет в лукавые пожелания плоти. Ведь когда душа служит Господу посредством наилучших дел, то она освобождается от рабства страстям в Самом Христе, Господе нашем. Ему же слава во веки веков. Аминь.
Слово IXЕго же нынешнее Слово о темных состояниях страстей, которые изобличаются светом [духовного] рассуждения (MD 7)
1. Сестры и матери! Лукавый, будучи мраком, и душе внушает мрачные мысли, посредством которых он угнетает сердце человека и лишает его подлинного ведения. Поэтому тот, кто желает сделать эти [мрачные мысли лукавого] явными для души, должен иметь светлое разумение, тесно сопряженное со страхом Божиим, чтобы различать их. Ибо идущий ночью не может увидеть лица встречающегося ему человека, а одержимый мраком страстей неспособен распознать движения их, ползающих в душе [подобно гадам. И бывает, что] подвергающийся действию бесов настолько слепнет и обманывается, что, нося в себе порок и возгревая его в сердце своем, он с силой убеждает тех, которые призывают и увещевают его отказаться от [пленяющей его] страсти, будто он далек от такой страсти и будто его душа бесстрастна. Это я часто замечал и между вами.
2. Ибо при нападении врага появляется соблазн между двумя какими-либо [сестрами], и они начинают изрекать [обидные] слова, бичующие душу каждой из них, а затем, лелеемые памятью, эти слова вносят в душу ненависть и расторгают прежнее единство и связь. А когда духовный отец, проведав про этот разлад, начинает одну из ссорящихся увещевать, чтобы та оставила вражду и, обретя мир [в душе], примирилась с сестрой, то она сразу говорит: «У меня нет зла на нее, я люблю эту сестру, но не хочу приносить покаяние или что-то изрекать ей, потому что у меня нет ненависти к ней». О, какая же это бесчувственность! Из уст ее исходит зловоние ненависти, а она говорит, будто в душе ее нет грязи. Испускает дым, а огонь отрицает. Являет пред всеми вражду в своей душе, а провозглашает свое дружеское расположение [к сестре]. Говорит позорные слова и не стыдится. Кормит змею, а думает, что она сокрушает главу ее.
3. Ты не разговариваешь с сестрой, однако не носишь [, как говоришь, в сердце] ненависти к ней? Разве ты не желаешь примириться с ней или ее примирить с собой? А изрекаешь, что любишь ее? Она падает, а ты не подаешь ей руку [помощи], полагая, что мучаешься о падении ее? Или, более того, ты сама падаешь и ожидаешь, что тебя поставят на ноги? Малого не делаешь, а требуешь большего? Не попускаешь сказать даже просто слово той, которая пребывает опечаленной или опечаливает тебя? Не допускаешь и малым оправданием расположить ее к себе, а говоришь, что всей душой привязана к ней и любишь ее? Разве ты не видишь козни коварного хитреца и не узреваешь насаждения лукавого?
4. Он есть тьма, но приобретает вид света