– Понимаешь, – мое настроение начинало портиться, – я считаю, ты должен гордиться мной. Я получил тестовое задание сам. А раз мне его доверили, значит работодатель готов в случае успешного выполнения взять меня на постоянной основе.
– Нехорошо получается, сын. Не по-людски. И потом, посуди сам, завод – организация солидная, не разорится, не обанкротится. Предприятие государственное, заработную плату выплачивают вовремя. Пускай небольшую, но стабильную и, – отец многозначительно поднял указательный палец вверх, – индексируемую с учетом инфляции. А ты рвешься в какую-то сомнительную газетенку. Ну несерьезно это. Что хоть за издание?
Я выдал отцу всю имеющуюся довольно скудную информацию. Официальное название – «ОблаЗОПА» или Областной Зов Партии Аскетов. Учредители планировали выпускать свое детище в столице, но из-за финансовых трудностей зарегистрироваться пришлось в Подмосковье. Так к звучной и могучей аббревиатуре «ЗОПА» прибавилась провинциальная приставка. Из названия понятно, что газетенка является рупором молодой, набирающей обороты политической партии «Аскеты России».
– «ОблаЗОПА»? Ты с ума сошел! – Глава семейства чуть не поперхнулся. – Это же, наверняка, фирма-однодневка!
– Вот-вот! – на кухню вошла мама. – Аферисты стопроцентные, разденут в два счета. Кстати, – она обратилась к папе, – дай три тысячи из своей заначки, мне пять нужно, а в кошельке только две.
– Зачем столько денег?
– Пришли из клиники унарного фазового похудания, у них оригинальная методика. А мне как раз пару килограммов сбросить бы не мешало!
– Все равно не понимаю, – папа протер глаза, – а пять тысяч-то зачем?
– Ой, ну долго объяснять! Идет рекламная кампания, ходят доктора по квартирам, предлагают купить «Похудин» – препарат современный. Если сейчас не приобрести, потом все десять стоить будет, так что быка за рога брать надо.
Отец понимающе кивнул и пошел за деньгами.
– Мам, а лицензия у них есть? И где про это лекарство подробнее узнать можно?
– Ты тоже похудеть, что ли, захотел? – Мама засмеялась. – Я с ними уже поговорила обстоятельно, ребята толковые, свое дело знают. Инновационная методика позволяет не ограничивать себя в приеме пищи и худеть на три килограмма в неделю. Вот как далеко шагнула наша наука! Курс рассчитан на два месяца, а значит, я снова буду весить пятьдесят пять! – Мама просто светилась от счастья.
Повитав в облаках, она продолжила:
– При покупке выдают гарантийный талон «Я совсем охудевшая!», и если вдруг «Похудин» не поможет, через год вернут деньги, все честно.
Сколько себя помню, мама все пыталась похудеть. Причем нельзя сказать, что она была полной, но современные массмедиа, а именно обложки журналов со стройными моделями, клипы престарелых певиц, в которых они выглядят лучше, чем в молодости, шумиха по поводу тотального ожирения нации, делали свое дело. Мама изучала все диеты и приемы похудения, какие только возможно. Если бы проводился чемпионат по «раздельным питаниям», «кремлевским диетам» и остальным разделам этой псевдонауки, она уверенно заняла бы первое место, не оставив ни единого шанса соперницам. Проблема в том, что дальше получения сугубо теоретических знаний дело не шло, мама не могла выдержать и двух дней даже на самой щадящей диете. Поэтому методика, позволяющая употреблять в пищу абсолютно все и при этом гарантирующая стабильное похудение на несколько килограммов в неделю, казалась идеальным выходом. Ради такого и пяти тысяч не жалко...
Отец вернулся на кухню не только с деньгами, но и с двумя докторами, уставшими ждать в прихожей. Один из них, невысокий старичок в очках, с усами и жидкой бородкой, походил на добродушного институтского профессора. Второй, напротив, был гренадерского типа: коротко подстрижен, атлетично сложен, молчалив, на вид лет двадцать. Эдакий подмастерье.
– Да, да... Я точно говорю, – «профессор» окинул взглядом папу, – вам определенно надо избавиться от лишнего веса! Если сейчас не купите наш товар, к новому году замучает одышка. От нее проблемы с сердцем начнутся.
– Можно умереть, – участливо пробасил молодой.
Мама тут же засуетилась:
– Ой, может, вам чайку налить? Устали, наверное, по квартирам ходить? Весь день на ногах...
Несколькими минутами позже, жуя бутерброд, старший доктор сетовал:
– Да, приходится лично бороться за здоровье нации... А как иначе? Всем же на себя плевать. Едим фаст фуд, пьем газировку. Вкусно, недорого. А то, что язва может открыться, никого не волнует. Усугубленная ожирением!
– Можно умереть, – подтвердил здоровяк, громко отхлебнув чая.
Странно, но папа, обычно с большой долей скепсиса относившийся к разного рода пищевым добавкам, был явно под впечатлением.
– Это вы верно говорите. Но не мы, не наше поколение все загубило! Вот, – отец указал на меня, – они прожигают жизнь. Молодежь решительно не хочет считаться с опытом старших. Пьет, курит, употребляет наркотики! – Папа смотрел на меня со всей пролетарской ненавистью, притом что я в перечисленных грехах замечен не был.
Приверженцы нетрадиционной медицины не дали мне оправдаться:
– Ох, засиделись мы у вас! Пора и честь знать, тем более что здоровье соотечественников под угрозой. Давайте рассчитаемся, и мы продолжим непростое дело оздоровления населения. Сегодня нужно еще семь домов обойти, а на улице жара, как в Сахаре.
– Недавно один гражданин умер.
Родители засуетились, доставая деньги. Они напоминали людей, подходящих в автобусе к валидатору (ужасное слово, будто из советского прошлого) и только там начинающих судорожно искать проездные документы. А от того, что сзади уже скопилась очередь, время необходимое на поиски сильно увеличивается.
Получив пять тысяч и передав родителям белую пачку без опознавательных знаков, доктора удалились. Мама с папой тут же принялись изучать ротапринтный листок с надписью «способ применения». Ненадолго оторвавшись, отец взглянул на меня:
– Короче, завтра идешь на завод к Андрею Афанасьевичу. Он мужик толковый, быстро из тебя всю эту дурь молодецкую вышибет!
Есть с утра обычно не хочется, хватает чашки чаю с печеньем. А в день устройства на шарикоподшипниковый завод (от этого словосочетания бросало в дрожь) не хотелось даже чая. Настроение было прескверное…
Покинув маршрутное такси и собираясь спускаться в метро, я обратил внимание на бабушку лет семидесяти, торговавшую в переходе поддельными часами «Cartier». Ассортимент предлагался солидный: на старом чемодане были разложены классические модели, пафосные безделушки и даже имиджевые «котлы» в единственном экземпляре. Бабуля, явно из боевых, громко выкрикивала авторские лозунги типа « «Cartier» на руке – чикса в постели!», когда в переходе нарисовались два милиционера, которые прямо начали намекать предпринимательнице, что торговую точку пора освобождать. Либо платить ренту. Купив банку кваса, я расположился в зоне видимости. Пенсионерка, которая еще минуту назад была активнее геев – борцов за равноправие, превратилась в самый настоящий «божий одуванчик». Мило улыбаясь, обнажая при этом золотые запасы нашей родины, она принялась уговаривать сотрудников правоохранительных органов выбрать себе часики и оставить ее в покое. Для защитников правопорядка этого, видимо, оказалось недостаточно, и они запросили роялти – процент с продаж в размере одной пятой дохода. Взамен бабуле гарантировалась неприкосновенность на год. Неизвестно, чем закончилась бы эта история, если бы четвертым ее участником не стал молодой человек лет тридцати в розовой рубашке. Живой диалог между пожилой предпринимательницей и представителями власти моментально привлек его внимание.
– Что, мать? Совсем достали архаровцы эти?
– Ты кто такой? – логично осведомились милиционеры.
Полностью проигнорировав вопрос, таинственный незнакомец продолжил:
– Совсем обнаглели черти! Тоже мне защитники, от них народ спасать надо.
Пенсионерка молчала с открытым ртом. Милиция тоже. Повисла неловкая пауза, прервать которую спохватился старший по званию служитель закона:
– Предъявите ваши документы!
– Основание?
– Что?
– Почему я должен предъявлять вам документы?
– Потому что я из милиции!
– Докажите!
– Что?
– Ну откуда я знаю, что вы из милиции? Сейчас много оборотней в погонах развелось, слышали о таких? Предъявите удостоверение.
Очень нехотя, лейтенант достал красную корочку. Молодой человек в розовой рубашке молниеносно извлек из нагрудного кармана мобильный телефон и запечатлел удостоверение в развернутом виде. Страж порядка пришел в бешенство:
– У вас есть разрешение на съемку?
– А у вас есть разрешение на соответствующий запрос?
Наиболее пассивный из всех участников сцены, второй милиционер начал ненавязчиво дергать напарника за китель, приговаривая: «Сем, он не фраер, юрист, похоже...» Довод сработал, и оба силовика то ли улыбаясь, то ли скалясь, в бессильной ярости принялись отступать. Если вы смотрели старый советский фильм «Вий», снятый по мотивам бессмертного произведения Николая Васильевича Гоголя, то, наверняка, помните, как героиня Натальи Варлей возвращалась в могилу с рассветом. Эпизод в переходе закончился примерно так же. Оставшись наедине с бабулей, незнакомец указал пальцем на одну из моделей «Cartier»:
– Вот эти, а то мои износились совсем.
– Бери, бери, внучек! Спасибо родной, спас старую от немцев!
– Да нет проблем! – Он уже примерял обновку. – Ну, я пошел.
– Погоди, тебя как звать-то?
– Микки. Запомни это имя, мать, – не оборачиваясь, ответил незнакомец.
Где-то и я его уже слышал.
Нужный цех искал чуть ли не час. Шарикоподшипниковый завод – город в городе со своими законами и властью. Перед дверью нужного кабинета я остановился. Неужели сейчас примут, и всей моей так толком не начавшейся карьере конец? Работать на два фронта железно не получится. Ладно, я всегда был фаталистом – чему быть, того не миновать.