Причина ожидания стала понятна, когда в столовую вошел дон Диего и обе пострадавших инфанты — Паула и Летиция сорвавшись с мест бросились к нему, показывая на меня пальцами и рассказывая наперебой о случившемся. Вот это было неожиданно, такого поведения я ну никак не ожидал, а как же «не докладывать администрации»? Или Паула с Летицией просто глупые, и не понимают, что потеряют авторитет?
Дон Диего, похоже, тоже сильно удивился — подняв кустистые брови в изумлении, он посматривал то на инфант рядом с собой, то на нас с Ритой. Выслушав пострадавших, задал им несколько уточняющих вопросов, потом два раза хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание — хотя нужды в этом не было, на него и так весь отряд смотрел. И не только наш — за перегородками соседних залов скопление желтых комбинезонов, похоже слухи о произошедшем уже разошлись.
— Деймос и Рита, следуйте за мной, — прозвучали в полной тишине негромкие слова командор-маршала.
Преследуемые злыми взглядами мы с Ритой покинули столовую и двигаясь за доном Диего прошли в коридор, огражденный красной линией запрета в дополненной реальности монитора. Миновав несколько кабинетов, остановились у двери с появившейся на ней табличкой «Мастер С. Эрнандес». Дон Диего приложил ладонь к замку и широко распахнул дверь, приглашая нас проходить.
Внутри оказалось довольно неожиданная обстановка — на одной стене декоративный меч-катана, на другой панно с цветущей сакурой и вообще азиатский антураж меблировки, из которой выделялся только стандартный рабочий стол.
— До недавнего времени наставником седьмого отряда был мастер Китано, сейчас он переведен на Сарагосу, а его место вскоре займет мастер Эрнандес, как только закончит курсы повышения квалификации. Ну а пока ваш отряд без управления со стороны администрации, за ним присматриваю я, — произнес дон Диего, устраиваясь во главе стола и показывая нам садиться напротив.
Только сейчас я понял, что действительно довольно странно видеть каждое утро присматривающего за отрядом первой ступени командор-маршала, возглавляющего весь инкубатор. Дождавшись, пока мы присядем, дон Диего посмотрел на меня.
— Теперь, дитя, объясни мне пожалуйста, чем ты руководствовался в своих действиях, когда устроил экзекуцию в душевой для девочек.
— Вчера инфанта Паула при содействии Летиции и Деборы избила Риту, я на это отреагировал.
— Крайне предосудительный поступок — я сейчас про действия Паулы, конечно же. Но реагируя на него по своему разумению ты нарушил сразу несколько базовых правил, регулирующих поведение плебеев в обществе. Во-первых, ты вошел в женскую душевую, а подобное является совершенно недопустимым поступком. Во-вторых, ты избил девочек, что является еще более табуированным поступком — мужчинам предосудительно бить женщин.
— Я об этом не знал.
— Да, генетические модификации и аугментации нобилитета нивелируют изначальное дарованное природой мужское превосходство в силе, так что даже сферы деятельности среди патрициев и преторианцев вот уже несколько веков не делятся на мужские и женские. Но ты ведь больше не патриций, Деймос, ты теперь — плебей и тебе нужно привыкать жить в новых реалиях.
— Но Паула, Летиция и Дебора втроем напали на Риту, заведомо более слабую перед ними, используя свое превосходство. Мне кажется справедливым, что следствием своего поступка, будучи заведомо слабыми передо мной, они получили заслуженное наказание.
— Деймос, не всегда кажущееся справедливым решение является верным. Далее каковы были твои планы?
— Я ожидал ответных действий от них или от Антонио и был готов повышать ставки.
— Рассчитывая, что в процессе станет известно о первопричине происходящего?
— Да.
— Скажи, дитя, как тебя зовут? — глядя мне в глаза мягко спросил дон Диего.
— Недавно меня звали Данте Сангуэса.
— Это я прекрасно знаю. Как зовут тебя сейчас?
Не отвечая на вопрос, я молчал — произнести свое новое имя вслух просто не получалось.
— Деймос, ты опять демонстрируешь неуважение к наставнику. Как бы мне не хотелось этого делать, я вынужден отреагировать — назначая тебе наказание в три удара плетью. Сейчас я снова задам вопрос и помни, что следующее неуважение тебе будет стоить уже шесть ударов по прогрессирующей шкале наказания. Я конечно уверен в твоей стойкости, но кроме плетей следующим наказанием ты дополнительно получишь и пять суток карцера, на время которых Рита останется здесь одна без твоей поддержки. Итак, как тебя зовут?
Глубоко вздохнув, я украдкой посмотрел на сидящую рядом девочку. На меня Рита не обернулась — руки сложены на коленях, взгляд направлен прямо перед собой. Когда после вопроса за столом повисло молчание, Рита прикрыла глаза и прикусила губу. Я не мог вслух произнести свое новое имя — мне казалось это предательством. Но после случившегося я не мог бросить Риту одну, потому что иначе все сделанное сегодня теряло смысл.
«Если уж начал позориться, так позорься до конца», — любил повторять мастер оружия Николай, и только сейчас я понял истинный смысл его поговорки.
— Мое новое имя — Деймос Рамиро.
Дон Диего понимающе улыбнулся и кивнул с заметным удовлетворением.
— Деймос, твоя главная ошибка совсем не в том, что ты сразу же противопоставляешь себя группе лидеров отряда. В твоем положении и с твоими возможностями так и должно быть. Твоя главная ошибка в том, что ты все еще позиционируешь себя как патриций, но ведь ты им больше не являешься. У тебя с самого первого дня был совершенно легкий и понятный путь — акцентировав внимание на своей печати, просто сказать всем свое новое имя. Услышав, что ты протеже самого протектора, ни у тебя не было бы никаких проблем со старостой отряда Антонио Санчесом, ни у Риты, которая пережила немало неприятных минут из-за твоей недогадливости.
— Но вы в беседах называете Антонио с Паулой своими полными именами, а мое называть не стали, когда представляли отряду.
— Все верно, потому что я ждал этого от тебя. Ты пока не понимаешь разницу между гордостью и гордыней, и именно гордыня диктует тебе привычные для патриция паттерны поведения. Ты знаешь, что такое паттерны?
— Стереотипный шаблон поведенческих реакций.
— Да-да, конечно же ты знаешь. Сколько тебе лет, дитя?
— Одиннадцать.
— А мне триста сорок три, я старше тебя больше чем на три века. Но все никак не могу привыкнуть, что каждый из юных патрициев ныне умом, сообразительностью, памятью и способностью усвоять информацию является тем, кого во время моей молодости называли гениями. В некоторых моментах, Деймос, ты способнее и сообразительнее меня, но при этом не ориентируешься в простейших вещах, для которых нужно обладать мудростью — что есть сплав не только интеллекта и эрудиции, но и умения анализировать жизненный опыт, а также оценивать поступки других не только с точки зрения логики, но и подавляющих ее эмоций. Ты это понимаешь?
— Теперь понимаю.
— Эх, а мне чтобы это понять, понадобилось больше ста лет, — по-старчески вздохнул дон Диего. — Так вот, Деймос, я к чему веду — ты можешь по-прежнему противопоставлять себя остальным, презирая как бессловесный охлос, но их здесь больше, так что они ответят тебе не меньшим презрением и ближайшие годы превратятся для тебя в нескончаемую борьбу со всем инкубатором. Как говорится, если ты плюнешь в народ — он утрется, но если народ плюнет в ответ, это станет большой проблемой. Кроме того, подобная обособленная позиция превосходства грозит тебе непониманием с учителями и наставниками — ведь в инкубаторе к нобилитету кроме меня принадлежит всего несколько человек. И поверь, видя твою позицию, наставники будут тебя ненавидеть не меньше чем остальные инфанты, а скорее всего даже больше. Но если ты поступишься своей гордыней и начнешь относиться к остальным как к равным, твои проблемы решатся, хотя это будет долгий путь. Либо же ты можешь использовать свое новое имя, чем можешь сразу помочь Рите — никто не осмелится обвинить ее в ереси, если ты прикроешь авторитетом опекающего тебя протектора.
— Почему вы решили, что он меня опекает?
— Он дал тебе свое имя, а кто еще может таким похвастаться? Теперь пойдем, вас ждут на уроках, где я объявлю о назначенном для всех причастных наказании, — дон Диего поднялся и через секцию наставников вывел нас в лекторий, вновь остановив уроки. Поднялись мы на привычные места, заранее окруженные пустым пространством и едва присели, как дон Диего заговорил.
— С прискорбием хочу отметить, что у нас произошло чудовищное нарушение правил поведения.
После такого начала от командор-маршала все присутствующие в аудитории двенадцать сотен воспитанников затаили дыхание.
— Вчера вечером инфанты седьмого отряда Паула, Летиция и Дебора на фоне личных неприязненных отношений применили к своему товарищу по отряду инфанте Рите физическое и эмоциональное насилие. Просто возмутительное событие, учитывая, что совсем недавно я самолично при всех при вас сообщил, что инфанты Деймос и Рита будут чувствовать себя здесь лучше чем дома. Своим поступком Паула, Летиция и Дебора поставили под сомнением мои слова, чем я горько разочарован. Но разочарован я и Ритой, которая вместо того чтобы сообщить мне о произошедшем решила промолчать, оставив случившееся в тайне. В результате этого молчания, узнав об избиении Риты инфант Деймос в жажде справедливости совершил еще более возмутительный поступок — вломился в душевую девочек и применил физическое и моральное насилие к инфантам Пауле, Летиции и Деборе. Они, к великому счастью, молчать о этом не стали и едва появилась возможность доложили мне о неподобающем поведении инфанта Деймоса.
Дон Диего сделал паузу, во время которой послышались перешептывания. Информация о том, что три альфа-особи получив отпор сразу побежали жаловаться, затмила даже факт их избиения и теперь презрительные взгляды со всей аудитории кидали не только на нас.
— По итогам столь вопиющих нарушений я вынужден применить меры наказания. Инфанта Рита, за преднамеренное умалчивание о нарушении правил со стороны инфант Паулы, Летиции и Деборы отправляется под домашний арест на семь суток в режиме карцера.