Сто семьдесят шесть этерналов съедал ежемесячный платеж в счет выплаты долга, восемьдесят четыре Стефания тратила на еду, сто сорок шло на оплату проживания и оставалось две сотни этерналов, в большинстве уходивших на обезболивающие — вот и весь оклад. Все запросы на разрешение взять в кредит виртуальную капсулу для подработки в первый год финансовой комиссией Ордена были проигнорированы, а после даже не принимались, кредитная линия для Стефании оказалась закрыта. Она догадывалась, что здесь не обошлось без желания Агнессы ее уничтожить, сделав жизнь невыносимой, но сделать ничего не могла.
За последние три года Стефания научилась экономить, принимая обезболивающие сначала день через день, а потом через два дня на третий — что позволило ей скопить некоторую сумму, почти хватающую на покупку вирткапсулы. Да, пришлось жить с постоянной сводящей с ума болью, но это того стоило — если у нее получится подрабатывать в виртуальной реальности, может быть в свободное от работы время появится шанс жить как обычный человек.
Доступное счастье было уже близко, но две недели назад, когда она утром пришла в Архив на работу, ее встретил эскорт со знаками личной гвардии протектора Рамиро. Ничего не объясняя, преторианцы отвезли ее в орбитальную Звездную Академию, где Стефания под руководством сразу двух магистров экстерном прошла курсы переподготовки и получила допуск мастера-наставника с присвоением статуса спектра пятого золотого ранга. Происходящее казалось чем-то невероятным, самой настоящей сказкой — за две недели она перешагнула сразу четыре ступени. Тысячи аспектов Ордена к подобному идут десятилетиями, получается преодолеть этот путь у единиц, ведь следующая, одиннадцатая ступень Великой лестницы — уже нобилитет.
В ходе переподготовки неделю назад Стефанию с коротким визитом привезли сюда, в инкубатор Кальдерона и представили дону Диего. Когда командор-маршал сообщил ей о том, что Агнесса Сангуэса казнена протектором, Стефания испытала искреннее удовлетворение. Когда дон Диего сообщил, что Стефанию вызвали сюда для того, чтобы она стала наставником отряда аутсайдеров инкубатора, куда отправлен лишенный прав и привилегий Данте, ныне ставший Деймосом, девушка испытала смешанные чувства.
Ведь именно Данте, пусть и невольно, стал причиной растянувшегося на целых пять лет ее личного ада, и Стефания просто не знала, как теперь будет его воспринимать. Но когда Стефания увидела его, в беспамятстве мечущегося по кровати после экзекуции, девушка поняла — винить его в случившимся она никак не может.
Сейчас, когда Данте беззвучно плакал, уткнувшись ей в грудь, Стефания еще более уверилась в том, что испытываемая к нему ранее привязанность никуда не ушла и она просто не может на него злиться. От избытка чувств Стефания крепко обняла этого пусть необычного, пусть с красными демоническими глазами, но ребенка и сама чуть не расплакалась — хотя, казалось бы, все слезы она давным-давно выплакала.
Несколько минут они простояли молча и крепко обнявшись, после чего Данте отстранился. На лице ни следа от того, что он только что плакал, алые глаза смотрят цепко и внимательно.
— Почему ты меня бросила? — вдруг спросил Данте.
— Что? — не веря в услышанное переспросила Стефания.
— Ты уехала даже не попрощавшись. Я конечно все понимаю, разрешение на воспитание своего ребенка, но я думал ты меня любишь, а ты…
Годы бесконечной, иссушающей и лишающей разума боли, все переживания, все душевные терзания и бессонные ночи в тяжелых раздумьях, двойственные метания уже в инкубаторе, когда Стефания узнала для кого именно придется быть мастером-наставником — после сказанного все это многократным эхом воспоминаний навалилось на девушку неподъемным грузом и она почувствовала, что теряет контроль.
— ¡Pequeña mierda! — негромко прошептала Стефания. — Ах ты неблагодарный маленький кусок дерьма, eres un jodido bastardo! — все повышая голос продолжила она говорить медленно и четко, непроизвольно мешая интер с испанским.
На негнущихся ногах, мелко дрожа от неконтролируемой ярости, Стефания обошла стол и взяла рабочий планшет мастера, взвесив его в руке — признав достаточно тяжелым и подходящим.
— Hijo de puta, дерьмо собачье, иди-ка ты к черту со своей траханной грязной семейкой! — продолжила Стефания, уже переходя на крик и бросила в Данте планшет. Он ловко увернулся, удивленный таким продолжением беседы, а после в него полетел стул, еще один, вслед за ним и стол — откуда только силы взялись. Причем полетел стол так, как будто его преторианец в боевом экзоскелете кинул, а не хрупкая девушка с дешевым стандартным биопротезом вместо руки. Впрочем, Данте легко увернулся и от стульев, и от протелевшего по кабинету стола и даже от пущенной следом тумбочки, просто сделав приставной шаг в сторону.
— ¡Eres un chusma hijo de perra! Куда ты побежал, а ну тащи сюда свою вонючую задницу, или я тебя сейчас достану! Иди сюда, я тебе сейчас яйца в жопу запихну, маленькая красноглазая тварь! — уже в неконтролируемой истерике кричала Стефания, а потом вдруг вспомнила, что от предыдущего наставника на стене остался висеть декоративный японский меч. — You fucking little asshole, dickhead cocksucker, это я, значит, тебя не любила⁈ Ах ты мерзкий тупой говноед, maldito pequeño bastardo, да из-за тебя меня на полосы как кусок хамона нашинковали, да я тебя сейчас прирежу, сраное ты наглое дерьмо, свинья неблагодарная! — сорвала со стены катану впавшая уже в неконтролируемое бешенство Стефания.
Данте, неожиданно, убегать не стал — остался на месте и даже наклонил голову, предупредительно показывая себе на шею. Пронзительно закричав — разумом понимая, что делает что-то страшное, но не в силах совладать с накатившей яростью Стефания широко размахнулась и рубанула мечом-катаной прямо в указанное место.
В последний момент, когда клинок летел в подставленную шею, девушка зажмурилась. Ощутив мягкое сопротивление рукояти после попадания в тело Стефания в моменте просветления разума поняла, что именно натворила и от шока пришедшего осознания просто упала в обморок.
Глава 13Деймос
Спрятавшая лицо под маской Стефания дышала ровно и глубоко, скоро должна очнуться. Никогда бы не подумал, что она может так ругаться — интересно, это она в училище Истока изучила, или раньше? А я ведь даже не знаю, где и как она выросла.
Впервые об этом только сейчас задумался, надо же. Если Стефа никогда не говорила о семье, даже в контексте, значит она не из аспектов и скорее всего воспитывалась в одном из инкубаторов сразу с яслей и это ее специфический словарный запас объясняет. Дело раскрыто.
Пока Стефа была в беспамятстве, я привел кабинет в порядок. Повреждений не было, мебель из металлопластика — как и все в инкубаторе, только заметная отметина на стене осталась, куда планшет углом врезался. Хорошо их противоударными делают, видимо в Ордене Истока знают толк в воспитании подрастающего поколения.
— Данте, — прошептала очнувшаяся Стефания, приподнимаясь на диване и в ужасе вскидывая руки к груди. — Данте, ты жив? Я же тебя зарезала, я же тебе голову отрубила…
— Стефа, если выбирать между этой катаной и палкой сальчичона, я бы выбрал колбасу, она смертоубийственнее.
На самом деле после того как демонстративно подставился для удара, летящий мне в шею клинок я остановил рукой — поймав особым образом, что внешне выглядело это так, словно принял удар ладонью. Мастер меча Николай учил, что подобные действия впечатляют и ошеломляют противника, являясь сильной психологической атакой и возможностью бескровно закончить поединок. Но зря щегольнул умением, похоже Стефания этого просто не увидела, потому что потеряла сознание раньше.
— Данте, милый, я столько всего наговорила, прости меня пожалуйста!
Голос у Стефы дрожит, но слышать его очень странно — губы венецианской маски не шевелятся, из живых черт только пронзительный взгляд зеленых глаз.
Присев рядом, я взял ее за руки.
— Довольно неожиданно было все это слышать, но, если ты мне объяснишь детали, может быть извиняться не придется. Расскажи свою версию — мне сказали, что ты воспользовалась правом перевода получив разрешение аспекта на рождение-воспитание, после чего ушла, даже не удосужившись со мной попрощаться.
Очень тяжело общаться с человеком в маске, когда не видишь ни тени его эмоций на лице. Но я держал Стефу за руки и почувствовал, как она едва ощутимо вздрогнула. Еще стало понятно, что руки разные — нет, размером одинаковые, но даже через ткань шелковых перчаток чувствуется, что одна неживая, биопротез.
— Я не ушла. Меня выгнали.
— За что?
Стефания молчала, отвернувшись так, что глаз я больше не вижу.
— Стефа, если ты мне не расскажешь, рано или поздно я узнаю все сам. Понимаю, что тебе может быть сложно говорить об этом, и в другой ситуации настаивать бы не стал. Но, если ты не заметила — я сейчас лишен прав патриция и стал плебеем, в статусе аутсайдера находясь в отряде инкубатора, насколько понимаю выполняющим роль отстойника. Поэтому думаю, нам нужно быть честными друг с другом и как можно скорее миновать стадию «кто виноват», разобравшись в произошедшем, чтобы перейти к стадии «что делать».
Маска чуть-чуть дернулась, очень похоже, что Стефа зажмурилась.
— Мне понравилась твоя откровенность совсем недавно, давай ты сейчас так же не будешь сдерживаться, только расскажешь мне все без недавней экспрессии.
— Когда ты сказал своей матери, что вырастешь и возьмешь меня в жены, она разъярилась и подвергла меня экзекуции, а после вышвырнула из замка загнав в долговую кабалу без права оправдания. Пять лет я работала на самой низшей ступени, отдавая все деньги на погашение долга и обезболивающие, но недавно люди протектора забрали меня из архивариума и отправили в Академию на переподготовку, где всего за две недели я получила десятый золотой ранг ремесла, перепрыгнув сразу через четыре ступени.
— Две недели назад тебя забрали?