— Давай сначала ты мне объяснишь кое-что, — оставил я оружие в руках.
— Что именно?
— Скажи, ты бессмертная?
— Квант души у меня есть.
— Ты поняла, о чем я. У тебя уже есть билет в Сенат, или ты готовишься заменить кого-то в Совете Богов?
— Нет.
— Нет? Так может, перед тобой открыты легкие пути возвышения? Ты наследница фамилии или, может быть, в женихах у тебя сразу несколько высокородных претендентов из большой четверки, а ты просто не знаешь кого выбрать, лениво перебирая варианты?
Веласкес в этот раз промолчала. Не ответила, но и взгляд вернувших бирюзовый цвет глаз не отвела.
— Вот именно, ничего этого у тебя нет, — продолжил я. — Зачем ты тогда так качественно делаешь все, чтобы я воспылал к тебе если не ненавистью, то постоянной глухой неприязнью? Зачем заранее закапываешь в землю наши отношения и постоянно пытаешься бросить в меня топор войны? Завидуешь?
— Нет.
— Тогда почему?
— Ну вот так получилось. Смирись, — пожала Веласкес плечами с независимым видом.
На этом бы можно было заканчивать, но я понял, что с ее стороны это было приглашением к продолжению. Если бы ей действительно хотелось закончить разговор, ответила бы она совершенно по-другому, я ее уже хорошо изучил.
— Может быть это злость?
— С чего бы мне на тебя злиться?
— Может быть с того, что если бы я не упал на самое дно, то на такую как ты просто не посмотрел бы, не говоря уже о возможности совместной деятельности? Агнесса Сангуэса, моя мать, называла таких как ты безродных подзаборной элитой, и ты это прекрасно знаешь. И во время нашего общения ты периодически пытаешься продемонстрировать надо мной моральное, а теперь и физическое превосходство — вот как сейчас, едва не потеряв сознание от перенапряжения сил, чтобы что? Чтобы я увидел, что ты не пустое место, которым в иерархии Арагона являешься?
— Ты сейчас обидеть меня хочешь? — Веласкес хотя и зарделась, но спросила спокойным нейтральным тоном.
— Ни в коем случае. Я просто показываю, как ты ведешь себя по отношению ко мне все то время как мы с тобой общаемся, причем ведешь себя так даже несмотря на то, что связывает нас уже нечто большее, чем просто деловые отношения. И это, заметь, я пока просто тыкаю острыми аргументами в очевидное, не пытаясь дополнительно язвить как это делаешь ты для большего эффекта.
— Туше́, — усмехнулась девушка.
Отойдя от терминала, она села прислонившись спиной к стене и похлопала приглашающе ладонью по полу. Когда присел рядом отметил, что она больше не сдерживается и начала дышать полной грудью, уже не скрывая серьезного утомления поединком.
— Скажи, как ты относишься к такому понятию как любовь? — неожиданно спросила Веласкес.
— Тебе эмоциональное восприятие или версию расшифрованных биохимических реакций, основанных на заложенных в ДНК инстинктах поиска подходящей пары для продолжения рода?
— Хорошо, перефразирую немного. Как ты относишься к иррациональным поступкам, совершенным в результате возникшего влечения?
— Ты имеешь ввиду половое влечение?
— Да.
Веласкес довольно неожиданно чуть-чуть покраснела, смутившись. Ладно еще Стефа так себя вела, но почему эта молодая женщина такие же реакции демонстрирует — непонятно, она ведь патрицианка.
— К подобным иррациональным поступкам я отношусь с недоумением. Если по существу — считаю влияние любви на человеческие отношения сильно переоцененным фактором.
— А почему ты так рассуждаешь?
Похоже я начинаю понимать, куда она ведет.
— Потому, что у меня, как и у тебя кстати, внесены изменения в гипофиз, так что некоторые гормоны сейчас блокируются и начнут вырабатываться только после достижения шестнадцати лет.
— Программные изменения в гипофиз? — удивилась Веласкес, со щек которой так и не сходил румянец.
— Гипофиз — это часть мозга, ответственная за выработку разных гормонов, в том числе стимулирующих рост. В моем случае тело развивается в обычном и согласованным перед рождением режиме, но до шестнадцати лет у меня будут отсутствовать довлеющие на разум факторы, что поможет избегать отвлечения внимания для достижения концентрации в ходе получения необходимых знаний.
— Нет-нет, я это все знаю, просто про гипофиз сюрпризом стало. В моей программе обучения подобное обозначалось как «развитие ребенка согласно генетическому паспорту».
— Ну вот узнала что-то новое. У тебя этот блок уже снят?
— Я пока не знаю, — взгляд Веласкес не отвела, но щеки по-прежнему алеют.
Я только головой покачал, вздохнув.
— Ты что сейчас хочешь от меня услышать? Если по существу, то к примеру на такое понятие как женская красота — полностью зная ее самые разные стандарты, виды и формы, я пока смотрю только через призму эстетики, а не эротики, а смысл слов «привлекательность» или «влечение» понимаю только теоретически.
— Тебе не кажется странным, что при таком подходе не нас, а охлос называют откорректированным? — сделала неожиданный вывод Веласкес.
— Думаю, что охлос так называют потому, что в ходе коррекции его ограничивают в чем-то навсегда. В нашем же случае для достижения максимально эффективного результата развития имеет место управляемая секторальная задержка развития, которая будет снята в заранее определенный срок.
— А если не будет?
— Ты же сказала, что не знаешь, снят у тебя или нет? Это так сложно понять?
— Я соврала. У меня уже снят этот блок, — Веласкес еще больше покраснела.
Зачем соврала? Странная женщина.
— Ну значит и у меня через пять лет этот блок исчезнет.
— Ох малыш, сколько тебе открытий чудных предстоит, — покачала головой Веласкес, отводя взгляд.
— Я не думаю, что мое отношение к вопросу сильно изменится — с логической точки зрения мне сложно объяснить столь сильную акцентуацию людей на влечении к противоположному полу.
— С логической точки зрения вообще невозможно объяснить, что такое любовь, сколько не расшифровывай биохимические реакции, — вздохнула Веласкес. — Вырастешь, поймешь.
— Сильно сомневаюсь, но не буду спорить о том чего не знаю.
— Ну вот и не спорь, — кивнула Веласкес, отводя взгляд. Выглядела она уже более уверенно, румянец на щеках не такой яркий.
— Так что по моему к тебе вопросу?
— Так я же тебе на него уже ответила! Вырастешь — поймешь, — посмотрела на меня Веласкес и наигранно наивно махнула ресницами пару раз.
Ах вот оно что. Неплохо она придумала, настолько издалека зайдя. Значит получается, что Веласкес завуалированно намекнула мне на то, что ее поведение откорректировано определенными обстоятельствами, которые она просто не может сейчас озвучить до достижения мною определенного возраста.
Интересно, очень интересно. Надо будет потом об этом хорошо подумать, может и получится докопаться до причины, не дожидаясь момента истины.
— Ты в меня влюбилась что ли? — вернул я Веласкес наивный взгляд, так же похлопав ресницами.
— Нет! — лицо молодой женщины вытянулось от неожиданности моих выводов.
— Ладно, не кричи так, я пошутил. Скажи, а почему у эскадрона такая слабая подготовка?
— Вовсе она не слабая.
— Мне так не показалось.
— Потому что ты смотришь на перспективу, оценивая увиденное через призму увиденных боев эскадронов второй ступени в конце года, когда на арене выступали уже готовые слаженные команды. Я же в твое отсутствие подводила наших бойцов именно к первому соревновательному дню, держа в уме не воображаемый, а истинный уровень наших соперников.
— Если на словах имеет смысл, — признал я. — По результатам посмотрим.
— В данный момент подготовка оптимальная, — с напором произнесла Веласкес. — И я тебя уверяю, они выиграют завтра все три матча.
— Ну вот в это не верю, при всем уважении.
— А давай так: если выиграют, то ты смиренно терпишь мои шутки в течении следующих трех лет, не задавая никаких вопросов об их причине и никак не пытаешься ответить мне ассиметрично, загнав в состоянии аффекта.
Надо же как она запомнила мою шутку, когда даже дар речи потеряла от накатившего ужаса.
— Хорошо. Но если они не выиграют все три матча, ты мне рассказываешь причину своей амбивалентности.
— Договорились, — легко улыбнулась Веласкес. — Пойдем малыш, у нас на сегодня по плану еще три вида оружия.
Следующими Веласкес напечатала себе саблю, а мне полуторный клеймор. После разговора с загадками настроение было довольно бесшабашным, поэтому я рискнул — во время атаки Веласкес свой меч просто отпустил выронив, а ее клинок поймал. Она так удивилась, что я вырвал у нее саблю из рук — вскрикнув от неожиданности, Сандра попыталась оружие забрать, так что мы сцепились и покатились по полу.
Остановились, когда я лежал на ней, держа саблю двумя руками за разные концы и прислонив клинок к горлу девушки. Раскрасневшаяся Веласкес подмигнула, потом скосила глаза вниз и только сейчас я заметил, что она прижимает мне к боку острие небольшого кинжала.
— Ты откуда его достала?
— Скажи еще, что это нечестно, — улыбнулась Веласкес.
— Правила мы не оговаривали, но это действительно нечестно.
— Знаешь, где можно найти больше всего честных бойцов? — улыбнулась девушка и взглядом показала, что неплохо бы мне с нее слезть.
Где можно найти честных бойцов, я прекрасно знал — на кладбище, так что возражать ею сказанному не стал. Поединок с клеймором и саблей мы все же провели, потом была пара кинжалов против ятагана, а закончилось алебардой против копья. Тренировка порадовала, ни один синт или андроид не даст такого опыта — соперник из Веласкес для меня серьезный в силу ее возраста, хотя та же сестрица Анабель думаю Сандру бы просто переехала и раскатала, все же слишком разная база с возможностями.
Космический Колизей Арагона во всей красе мы сегодня не увидели — экскурсии не предполагалось, поэтому через лифт и два коридора мы вернулись в нашу комнату с капсулами. Здесь Веласкес, вдруг преградив дорогу, встала ко мне спиной.