демону: изыди из творения Божия! Демон сказал старцу: выхожу; но спрошу у тебя одно слово, и скажи мне: кто суть козлища в Евангелии, и кто агнцы? Старец сказал: козлища — это я, а агнцев знает Бог. И демон, услышавши, возопил гласом великим: вот, я исхожу по твоему смирению, — и вышел в тот час»
Иногда святые сами «хитрят» с бесами. Так на вопрос беса указать ему новое место вселения или жилища, святой отвечает приблизительно так: «Хорошо, я покажу тебе одного человека, в которого ты сможешь войти». А когда бес «выходит», святой показывает на самого себя! Войти же в ослепительный Свет никакой «теневик», конечно, не может, поскольку это его погибель, он там высветится, сгорит. И тогда бесу остаётся только два варианта — или тут же войти в животное, или отправиться в Ад…
Несколько иным аспектом изгнания является процесс концентрации, фокусирования святым молитвенного луча, своеобразного «лазерного луча» на теневом поле беса, от чего тот «обжигается»…
«…Другой случай исцеления был с бесноватым вельможей, которого привели к Преподобному с отдалённых берегов Волги. Этот знатный человек находился в исступлении ума; мучимый злым духом, он кусался и бился с такой нечеловеческой силою, что десять человек не могли удержать его; приходилось усмирять его железными цепями, но и те он нередко разбивал на себе. Он убегал от людей в пустынные места и там бродил, как бессмысленное животное, пока не находили его домашние. И вот, когда достигла молва народная о Радонежском пустыннике-чудотворце этого далёкого края, сердобольные родные решились отвезти несчастного вельможу к человеку Божию. Многих трудов стоило им исполнить свое благо намерение; бесноватый всеми силами противился этому и кричал громким голосом: “Куда вы меня тащите? Не только видеть, но и слышать не хочу о Сергии”. Но его сковали цепями и повезли. Когда они были уже в виду обители, бесноватый вдруг рванулся с такой силою, что разбил на себе оковы, и, бросаясь на всех окружающих, кричал: “Не могу! Не хочу!… Вернусь туда, откуда пришёл!” Его голос был так страшен, что, казалось, сам несчастный расторгнется на части, и дикие вопли его были слышны внутри ограды монастырской. Сказали об этом Преподобному; он немедленно велел ударить в било и собраться братии в церковь; началось молебное пение о болящем, и тот стал мало-помалу укрощаться. Родным удалось ввести его в монастырь; Преподобный Сергий вышел из церкви с крестом Господним в руке. Лишь только угодник Божий осенил им бесноватого, как тот с диким воплем отскочил в сторону… Недалеко была вода, скопившаяся от проливного дождя; увидев её, больной бросился в лужу с ужасным криком: “Горю, горю страшным пламенем!”…
И с той минуты стал здрав благодатью Христовою и молитвами Преподобного Сергия. Рассудок возвратился к нему, и на вопрос, зачем он бросился в воду, когда увидел Сергия, он спокойно отвечал: “Когда привели меня к Преподобному и он хотел осенить меня крестом, я увидел великий пламень, который исходил от креста и охватил меня со всех сторон, вот я и бросился в воду, чтобы не сгореть»
Ещё пример «горения» бесов…
«Пошёл однажды авва Ксанфий из Скита в Теренуф. Там, где он остановился, ради трудного подвига его принесли ему немного вина. Некоторые же, услышав о нём, привели к нему бесноватого. Демон начал поносить старца: “К этому винопийце вы привели меня?” — говорил он. Старец не хотел изгонять демона. Но за поношение его сказал ему: “Верую Христу, что я не успею выпить чаши сей, как ты выйдешь”. И только что старец начал пить, демон вскричал: “Ты жжёшь меня, жжёшь меня!”. И старец ещё не кончил чаши, как демон вышел по действию благости Христовой»
Между прочим существует и такая история…
«Как-то в Скит пришёл одержимый. Долго не могли его исцелить, а он смиренно просил старцев не оставлять его. Один из них сжалился над ним, осенил страдальца крестным знаменем, и болящий тотчас исцелился. Бес вышел, но сердито сказал старцу:
— Так как ты меня изгнал, я в тебя войду.
— Давай, — согласился старец, — я только буду рад.
И бес вошёл в него (думаю, старец мысленно попросил Бога об этом). Старец прожил двенадцать лет, нося в себе беса и сокрушая его подвигом (он ел только двенадцать финиковых косточек в день) — и бес вышел из него. Когда старец увидел, что бес его оставил, спросил:
— Почему ты уходишь? Побудь ещё.
— Пусть с тобой справляется Бог, — проворчал бес, — кроме Него, никто не может тягаться с тобой»
После своего изгнания бесы могут возвратиться к своему старому «хозяину» при условиях, если тот сам возбудил ту же самую причину их прежнего вселения, как ниже:
«Монах Феофан прибыл их Каппадокии во Св. Гору и был принят в послушание одним старцем Кавсокаливского скита; потом восприял постриг. Прожив у старца несколько лет, он соблазнился своим старцем, разочаровался в нём и ушёл в общежительный монастырь Руссик. Здесь встретило его новое искушение на метохе, куда его однажды послали, и где он пал тяжким падением, как видно ниже из обличения святого и из признания самого Феофана. Последствием этого падения было беснование, которым Бог покарал Феофана; мучимый сим недугом, Феофан не в силах был долее жить в обители и вернулся на родину. Там, в Назианзе, один благоговейный иерей несколько облегчил недуг Феофана и отогнал, было, беса, но (вернувшись в обитель)…
Однажды один из братии, желая подшутить над Феофаном, хлопнул его по спине в то время, как он сидел за верстаком. Феофан, который и без того был раздражён неудачей, весьма разгневался от неуместной шутки, вышел из себя и начал поносить брата ругательными словами. За этот неистовый гнев Феофан был немедленно наказан: к нему возвратилось беснование, и он упал, корчась в страшном припадке. Когда у Феофана пробудилось сознание, он пришёл в себя и возвратился домой, где припадок повторился; после сего бес каждый день терзал Феофана, причиняя ему сильнейшие мучения, и Феофан один страдал в своей каливе»
Любопытная история вхождения и изгнания духа зла…
«— Мне, — начал он (монах) свой рассказ, — было вверено служение в монастыре Мартирия. Не знаю, как, но мною овладела страсть сребролюбия. Так как я был беден, не имея и гроша при себе, я подумал, что можно похитить и распродать священные сосуды и таким образом составить себе состояние. Этот помысел меня победил, страха Божия во мне уже не было. Я взял ключи от сокровищницы и, открыв шкаф со священными сосудами, некоторые из них оставил себе, а некоторые от страха раздал другим.
Когда рабочий день закончился, я вернул ключи в алтарь. Вместе с братьями я отправился пировать и вдоволь напился вина, так что жалким образом свалился и заснул. Тотчас все невоздержные помыслы заполонили мою душу, тем более что обстоятельства этому весьма способствовали: мой разум был одурманен количеством выпитого, и я с удовольствием допустил в себя эти помыслы. Они так меня опутали, что я представил рядом с собой женщину и стал мысленно с ней совокупляться.
Внезапно меня окутало мрачное и беспросветное облако. Напавший на меня мерзостный бес связал меня по рукам и ногам и долго держал, как пленника, всячески истязая. Чего я только не претерпел! Не может лукавый насытиться только издевательством над человеком. Ему ещё нужно овладеть им, чтобы злодейски терзать его. Наконец пришли братья и, пожалев меня, отнесли и положили на раку с мощами святого. Как только я прикоснулся к раке, вдруг почувствовал облегчение и пришёл в себя. Я стал молиться святому, проливая горячие слезы, чтобы он помиловал меня и освободил от пыток мерзкого дьявола. Вечером начал свои скорбные мольбы и ни на мгновение не оставлял плача.
Близилась полночь, и мне пригрезилось, будто я нахожусь в каком-то неизвестном месте, дивном и высоком. Саму эту местность, её красоту, её благодатное очарованье все бы желали увидеть, но передать словами увиденное невозможно. Казалось, что у меня на голове чёрный власяной куколь. Но никому другому не пожелаю такой власяницы на голове, о гонитель зол, врачеватель Божий Евфимий. Изнутри, вместо пучков шерсти, торчали большие и острые шипы, которые невозможно было пригладить. По длине и величине более всего они походили на грифели для письма. Они вонзились мне в череп, и не давали ни опомниться, ни вздохнуть.
Подавленный дикой болью, я только и мог, что произносить имя Евфимия и обращаться к нему с молитвой. В ответ на мой зов он тотчас явился, распространяя сияние вокруг, седовласый, худощавый, с ликующими очами, невысокого роста, с длинной бородой, одетый в чёрную мантию и с посохом в руке. Он спросил меня: “Чего ты хочешь от меня?”
Я задрожал и в страхе ответил, что хочу исцелиться от страдания, избавиться от мучающего меня беса. Святой ответил строго: “Разве ты не знал, что ничто из сделанного тобой не скрыто от очей Бога? Ты понимаешь, за что терпишь такие муки? Потому что ты презрел Бога, Которому эти святыни были пожертвованы. Как благодать Церковных святынь непосредственно приходит к Богу, и Он свыше теми способами, которые знает только Он, подаёт жертвователям этих святынь воздаяние, так и совершившие зло против этих святынь погрешают против самого Бога, и их настигает заслуженное возмездие. В древние времена, — продолжал святой, — Анания с женой, утаив часть своего имущества, познали великое возмездие — оба умерли. Может ли быть прощён тот, кто не пощадил приношений Богу. Но если ты дашь обещание, что не будешь посягать на священные предметы и не будешь тешить себя принятием лукавых помыслов, Бог услышит твои просьбы и исцелит тебя. Он человеколюбив и не желает смерти грешника, как учат божественные глаголы, но ждёт, чтобы ты обратился и был жив. Тебя постигла неизбывная мука потому, что ты покусился на священные предметы. Ты не только перестал быть верным Богу, но и перешёл к коварству и воровству. Отсюда и соблазн плоти, и невоздержанность, и тот страшный бесовский водоворот, в который тебя затянуло”.