ирующий бой стенных часов. Исполнялось музыкальное произведение, мелодия которого напоминала старинный итальянский вальс “Неаполитанские ночи”, брат даже запомнил этот несложный мотив, однако к утру всё выветрилось из памяти. О таком удивительном явлении, как музыкальные помыслы, брату не приходилось читать ни в одной из аскетических книг, поэтому он оказался в затруднении, не зная, как с ними бороться. Кроме того, музыкальные помыслы, казалось, непреодолимы. С обыкновенными помыслами, мысленными или зрительными, борьба проще — их можно сразить встречным словесным противоречием или мысленным крестным начертанием, после чего они исчезнут. Через некоторое время, конечно, они появятся вновь, но, сраженные тем же оружием отойдут, чтобы снова возвратиться в какой-либо другой форме или ином зрительном образе. Но в борьбе с музыкальными помыслами не помогали никакие известные ему способы и приеёмы невидимой брани. Ослабев, наконец, от мысленного противоборства с ними, он с глубокой скорбью стал призывать имя Пресвятой Девы Богородицы, прося себе помощи Царицы Небесной, и только после этого отступило от него вражеское наваждение»
Более же часто духи зла страшат человека не только фактом своего появления, но запугивают его специально, намеренно и разными способами, вызывая в нём вибрации страха и ужаса и при этом преследуя разные цели, а именно: помешать молитве, прогнать, подавить волю (молитвенника), подпитаться энергией (страха), подчинить, склонить к «сотрудничеству», уничтожить и т. д.
Истории об устрашении воина бесами — самые распространённые…
«…Когда же дьявол увидел себя побеждённым Антонием (Великим) чрез молитвы его к Богу, терпение и веру, то обратился к обычным в юношеском возрасте искушениям: начал смущать его ночными мечтаниями, страхом и привидениями, шумом, голосами и воплями среди ночи, днём же — и открытыми нападениями».
«Иногда бесы старались тем навести ужас на блаженного (прп. Исаакия, затворника Печерского), что приходили к нему ночью, многочисленной толпой, с мотыгами и заступами, и говорили:
— Раскопаем мы пещеру твою, и погребем тебя под развалинами.
Другие же из них говорили ему:
— Выйди, Исаакий: тебя хотят засыпать в пещере.
На сие блаженный отвечал им:
— Если бы вы были людьми, то ходили бы днём; но вы сыны тьмы, посему и ходите во тьме.
При этом он осенял себя крестным знамением, как и при всех наваждениях, и бесы тотчас же исчезали».
Из опыта современного молитвенника, практикующего в дупле дерева:
«…В ту же ночь, когда я начал совершать полунощницу, вдруг услышал приближающиеся шаги целой группы людей и еле слышный, приглушённый разговор. Подойдя к моему дуплистому дереву, они остановились, как бы выжидая. Я замер от страха при мысли, что это пришла толпа бесов, чтобы расправиться со мною. Вслед за этой мыслью мгновенно мелькнула другая: они теперь оравой ворвутся внутрь дупла и задушат меня. Потом, вытащив мёртвое тело, разорвут на части и разбросают во все стороны. Кишки размотают, как телефонную проволоку, вокруг по кустам. Голову насадят где-нибудь на воткнутый заострённый кол. И на этом закончится моё отшельничество. Как сейчас помню эти глубоко потрясшие меня минуты. Оцепенев от ужаса, я ждал неминуемой смерти и даже не мог прочитать всем известную молитву “Да воскреснет Бог”, словно на ум мой и язык кто-то наложил невидимые оковы молчания… Не знаю, сколько времени продолжалось это состояние полного пленения. Опомнился я только при громком крике совы, усевшейся на огромную липу, в которой живу. Я несколько ободрился. Ко мне возвратилось присутствие духа, потому что я сразу понял, что возле дупла никого нет, иначе сова, прекрасно видящая ночью, не села бы на это дерево…
В полночь, проснувшись по звонку будильника, приготовился совершать обычное бдение. Мысленно проговорил первые слова: “Молитвами святых отец наших, Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Аминь”. И опять услышал тот же приглушённый топот идущей толпы с её тихим разговором, как и в минувшую ночь. Меня вновь объял неописуемый страх и досада, что не убрался из этого вертепа в минувший день подобру-поздорову. И как-то бессознательно, автоматически я произнёс запомнившиеся из повечерия и междочасия слова: Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми…
Молиться было очень трудно. Потрясения двух минувших ночей вызвали целую бурю мыслей. При всём моём старании ум мой не мог от них освободиться. Кое-как закончив молитву, занялся житейскими делами. Но вот день начал клониться к вечеру, и настроение испортилось. Я боялся приближения третьей ночи. Появилось желание уйти отсюда, чтобы уклониться от сатанинского наваждения. Душа томилась в ожидании страшного неотвратимого искушения…»
О своём страхе и страхе «вражьем» вообще говорит православный старец 20 века:
«Бывало, наступает вечер, и дрожит тело моё и содрогаются кости, какой-то неопределённый страх и трепет всегда проникали всё моё существо. И помню, бывало, начну критически разбирать причину такой боязни. Ничего определённаго не видится, а ужас объемлет все мои душевныя чувства…
Но испытавши на себе сие мучительное состояние — вражеский страх — даю всем братиям своим, ради любви Христовой живущим в пустыне, опытный совет, а равно и всем Христианам. Никак и никогда, ни в каких обстоятельствах не бойтесь устрашения диавольской силы! Господь попускает видимо являтся ей только сильным и великим в духовной жизни мужам, а слабым во веки не дозволит явиться бесу, потому что Господь Сам находится повсюду, на всяком месте и непосредственно видит наше состояние, в полноте его содержания, и, по мере нашей духовной силы, попущает врагу действовать на нас»
Однако самым «тонким», изощрённым способом искушения и обмана воина является использование интеллекта (молитвенника) — метод размышления, логического «убеждения», «доказательности», «уговаривания» (оговора), «обоснованности» определённого противоправного действия, как здесь:
«Когда Антоний (будущий Антоний Великий) так преуспевал и укреплялся в добре, враг христианского имени — дьявол, будучи не в силах видеть такие добродетели в юноше, восстал против него со своим древним коварством и начал пытаться отклонить его чрез обольщение от добрых намерений и совратить с правого пути. Он приводил ему на память мысль о проданном и розданном имуществе, о необеспеченности сестры, о величия рода, о суетной мирской славе, об удовольствии, какое можно получить от различной пищи и прочих прелестях мирской жизни. Одновременно он представлял Антонию мысленно трудный путь и тяжёлый конец добродетели, и немощь тела и продолжительность времени подвига; этими и многими другими помыслами искуситель старался омрачить его ум и развратить сердце».
«Однажды бес принял вид красивой женщины и пришёл к преподобной Матроне, с лестью говоря:
— Зачем ты, госпожа моя, избрала себе такой странный образ жизни? Место здесь пустынное, и нет ничего для удовлетворения телесных потребностей. К тому же ты ещё молода и лицом красива, боюсь, чтобы кто-нибудь, увидав тебя, не прельстился твоею красотою и не причинил бы тебе насилие, и тогда не будет никого, кто бы помог тебе и освободил бы тебя от рук его. Итак, оставь, госпожа моя, такую жизнь, и иди со мною в город, ибо можешь и в городе жить в безмолвии. Я же найду для твоего жительства дом, какой будет нужен, и ты будешь иметь всё необходимое и никто не посмеет тебе сделать неприятность, ибо соседи помогут тебе и избавят тебя от оскорблений.
Слыша такие льстивые слова, святая Матрона поняла, что это стрелы вражии и не только сама защитилась от стрел лукавого, но и самого стреляющего уязвила молитвою, как бы мечём, и прогнала. После того бес преобразился в престарелую женщину, из очей которой исходил огонь. Устремившись с гневом на Матрону, женщина эта ухватилась за ноги её, изрыгая бесстыдные слова и угрозы. Святая же не обращала на нее внимание, но стояла, молясь Богу; и тотчас бес исчез».
Искушения бесов могут быть очень определёнными и направленными, нацеленными конкретно на какой-то отдельный драйв и, чаще всего, на активность сексуального вожделения…
«Антоний (Великий) твёрдо противился дьяволу: тот влагал ему нечистые помыслы… Антоний же прогонял их непрерывною молитвою; тот стремился привести его чувства в услаждение естественным раздражением и волнением похоти… Дьявол принимал ночью образ прекрасной женщины и всячески пытался возбудить в Антонии страсть, но тот погашал её мыслью о геенском неугасающем огне и неумирающем черве; дьявол склонял юного Антония ступить на путь скользкий и близкий к паденью, а он, приводя себе на мысль вечные мучения после страшного суда, ненарушимо соблюдал среди искушений чистоту души…»
«…Тотчас же, по действу того же диавола, на святого Венедикта напала такая брань плотской страсти, какой с ним никогда не было. Блудный бес, преобразившись в некую жену, виденную однажды преподобным ещё в юношеском возрасте, предстал пред его очами и в умерщвлённом теле его возжег такую страсть, что он едва не впал в отчаяние. Ему на ум приходил наносимый лукавым помысел возвратиться в мир, но Божия благодать укрепляла его и соделала победителем над страстью».
Искушение, соблазнение различными земными (и отчасти духовными!) благами может быть открытым, как ниже:
«— Поверьте, дети мои, тому, — продолжал Антоний (Великий), — что я расскажу вам: однажды я видел дьявола в образе необычайного великана, который осмелился сказать о себе: