– Мыл бы, – согласился Харт. – Я ужасно законопослушный.
– Я уже это поняла. В тот момент, когда вы достали отмычку, – расхохоталась я.
Я давно так не смеялась. Просто до боли в горле. И сам факт, что я смеялась, оставшись без крыши над головой, о многом говорил. О том, что я как минимум сошла с ума. Или у меня биполярное расстройство. А Бог уже просто махнул на меня рукой, ужаснувшись тому, как быстро я умею совать драгоценности в карманы.
– Отвезете меня в отель? – спросила я, улыбаясь своим мыслям. – Спасибо за все, что вы для меня сделали. Я унесу в могилу ваш секрет. Ну этот, касательно отмычки. – Я провела пальцами по губам, словно застегивая рот на невидимую молнию.
– Отель? – переспросил Харт. – У вас нет денег на приличный отель.
– Ну, мне не очень нравятся скамейки в парке, так что…
– Вы поживете у меня.
– Серьезно? – моргнула я. – Нет-нет, не покатит. Вы не должны совершенно. Слушать мой храп по ночам – это страшнее, чем мыть унитазы, поверьте. И еще весь мой хлам займет полквартиры и…
– Ладно. Я отвезу вас в гостиницу, но раз уж Хилтон вам не по карману, придется въехать в клоповник. Думаю, вам понравится. Это будут незабываемые впечатления. Повидаете всю флору и фауну Ирландии, включая мышей, клопов, тараканов и все виды плесени в ванной. Соседи по номеру будут всю ночь устраивать концерты. А на матрасе, на котором вам придется спать, вполне вероятно, за день до вас предавался утехам какой-нибудь дальнобойщик с…
– Все, не продолжайте. Я поеду к вам.
– Вот и славно. Мы не будем друг другу мешать, я редко бываю дома. А если и бываю, то в основном сплю. И ваши вещи не займут даже десятой части квартиры. Потом найдете работу, подкопите денег и можете съехать. Но не раньше.
– Спасибо, – кивнула я, моргая, чтобы не дать слезам пролиться.
У меня точно биполярное расстройство: я то истерично смеюсь, то плачу последние несколько дней. Ничего, у Харта дома я выпью мятного чаю, включу Льюиса Капалди на своем проигрывателе, поставлю на окно лимонное дерево, и все как-нибудь наладится. Все будет хорошо. Бог по-прежнему со мной и не злится на меня. Он все знает, все видит и понимает. И Он тоже смеялся, когда я бегала по своей квартире и совала в сумку свое нижнее белье и нотные тетради. И это Он послал мне своего ангела – неспроста же этого человека зовут Гэбриэл, и не случайно же он умеет вскрывать замки! Ну в самом деле. Все просто как ми бемоль.
Харт жил в огромном пентхаусе под самой крышей старого здания, нижний этаж которого занимали дорогие магазины. Окна по размеру скорее напоминали двери и упирались в пол, под высоким потолком висела большая старинная люстра, а стены покрывали темные обои с винтажным рисунком. Здесь было множество вещей, которые сразу же захватили мое воображение: массивные деревянные балки, удерживающие потолок; декоративный камин со сложенными пирамидкой дровами; ковер – то ли шкура оленя, то ли имитация. Все здесь словно намеренно не меняли еще с прошлого века. Только кухня была современной, с большим панорамным окном и барной стойкой с идеально гладкой черной поверхностью, отражавшей свет точечных лампочек в потолке. Если бы я увидела такое жилье в фильме, то сразу бы сказала, что тут живет главный злодей. Ибо только злодеи знают толк в красивых и необычных вещах. Не то что эти аскеты-протагонисты, которые, кроме спасения мира, больше ничем не интересуются.
– Ничего себе. Вы точно работаете детективом, а не приторговываете наркотиками?
– Вам нравится? – Он обвел глазами пространство гостиной.
– Очень… Это мой отец вам так щедро платит?
– Родители завещали мне наследство.
– Они умерли?
– К сожалению.
– Очень жаль… Вы сами тут все обставили?
– Эта квартира когда-то давно принадлежала моей матери. Еще до замужества. Я выяснил это относительно недавно, пришел к владельцу и выкупил ее. Он не сильно менял ее все эти годы. И я тоже не стал. Больше реставрировал, чтобы как можно дольше сохранить все, как было.
Я сняла туфли и ступила босиком на паркет. Тот встретил меня тихим вежливым скрипом. Минут десять я ходила по квартире кругами, разглядывая ее. Гэбриэл тем временем повесил на крючок наши с ним пальто и исчез в кухне. Когда он вернулся, в его руках было две чашки.
– Вы без ума от этого места, не так ли? – спросила я.
– Пожалуй, да. Было здорово заполучить что-то, что когда-то принадлежало матери.
– Давно она умерла?
– Мне было два года.
– В самом деле? Значит, вы почти не помните ее… а знаете, моя мать тоже умерла, когда я была совсем крохой…
– Да, я знаю.
Мы немного помолчали, попивая чай. Я присела за барную стойку, перекатывая в руках чашку.
– Мне всегда говорили, что Стаффорды похитили ее и сбросили из окна гостиницы. Пока однажды я не узнала, что, вероятно, это были не Стаффорды. А она сама решила покончить с собой, потому что отец довел ее. Она сделала аборт, а это никак не укладывалось в религиозную картину его мира. Боюсь, уже не выяснить, что случилось на самом деле…
– Мне жаль, Кристи, – ответил Харт, усаживаясь рядом.
– Ничего… Это было так давно, и я так много думала обо всем этом, что чувство боли притупилось… Давно вы работаете у моего отца? – спросила я.
– Два года.
– А почему я познакомилась с вами только сейчас?
– А разве мы должны были познакомиться раньше? – спросил Харт, отхлебывая чай.
– Просто я вас раньше никогда не видела. Не припоминаю. На домашних обедах вас точно раньше не было.
– Вообще-то бывал, – сказал он.
– Да ладно! Мне ужасно стыдно, но я вас не запомнила.
– Я предпочитаю оставаться незамеченным.
– А кроме обедов мы еще где-то встречались?
– Пару раз я отвозил вас в церковь.
– Не может быть! – выдохнула я. – Вот теперь мне по-настоящему стыдно!
– Да бросьте, – отмахнулся Харт. – Игнор девочки-подростка – не самое страшное, что со мной случалось.
Я рассмеялась, хотя слова «девочка-подросток» почему-то неприятно задели самолюбие. Я вообще-то уже два года как совершеннолетняя.
– Вы живете тут один? – поинтересовалась я.
– Да.
Мы стояли возле камина, и я разглядывала стоявшие на каминной полке фотографии. Почти на всех была одна и та же женщина: изысканная, темноволосая, хорошо одетая. На некоторых она обнимала или держала на руках маленьких детей: девочку и мальчика.
– Ваша мать? – спросила я.
– Да, – кивнул он.
– Очень красивая… а вы на нее совсем не похожи.
– Да, я в курсе, что не блещу красотой, – хмыкнул Харт.
– Я не это хотела сказать, – смутилась я. – Вы не похожи на нее, но тем не менее тоже очень привлекательны.
– Неужели?
– Честное слово.
– Кристи, вам необязательно быть милой и вежливой только потому, что вам больше негде ночевать. Можете быть собой, – подначил меня Харт.
Я рассмеялась.
– Считаете меня грубиянкой?
– Да, и еще хулиганкой. Хотите есть? – спросил он.
– Вообще-то, очень. В родительском доме было не до еды.
– Не возражаете, если мы поедим дома? Я что-нибудь приготовлю, – предложил он.
– Даже не знаю, что приводит меня в больший восторг. То, что не придется никуда ехать, или то, что вы умеете готовить. Я могу помочь. Например, сделать салат.
– Прекрасно. Я пожарю мясо.
Кухня оказалась огромной, с видом на город. Над барной стойкой свисали крупные лампы с яркими нитями накаливания внутри. Поверхность стола была сделана из цельного куска древесины и отполирована до блеска: рисунок древесины был так красив, что я минут десять не могла оторвать от него глаз. Гэбриэл пожарил стейки и запек картошку. Я приготовила целую миску салата, залила всё оливковым маслом и бальзамическим уксусом и осталась вполне довольна результатом.
– Хотите бокал вина? – поинтересовался Харт, когда мы отнесли все на обеденный стол.
– Если вы выпьете со мной, то не откажусь.
Харт ушел на кухню и принес бутылку вина и пару бокалов. Я скользнула взглядом по этикетке, и мои глаза полезли на лоб.
– Что это? «Брунелло Ди Монтальчино» восемьдесят пятого года? – спросила я, уставившись на этикетку. – Вы что, с ума сошли?! Зачем вы его открыли?! Оно же стоит кучу денег!
– Это просто вино. Досталось мне от отца. Я не потратил на него ни копейки, и продавать не планирую тоже, так что почему нет? Жизнь коротка.
– Нет, это не просто вино! – возразила я так жарко, что Харт рассмеялся. – Для такого вина нужен особый случай.
– Что, если сегодня особый случай? – пожал плечами он. – Мы успешно ограбили квартиру, так что…
Я сделала глоток и захихикала. Харт отпил тоже, глядя в потолок.
– Очень необычное, словно не из винограда, а из каких-то невиданных ягод из волшебного леса. И спирт не чувствуется совсем, как будто оно безалкогольное.
– О, не стоит ему доверять, – подмигнул мне Харт. – Уверен, это обманчивая легкость, и после пары бокалов вы это заметите. Надеюсь, вы не буйная.
Я хохотнула, откидываясь на спинку стула и закидывая ногу на ногу.
– Я просто сплошное уныние, если переберу. Сразу отключаюсь и храплю так, что от звука стекла трескаются… а вы?
– Становлюсь слишком беспечным, – сказал Харт и взялся за стейк.
– Это как? Начинаете бегать по балконным перилам и играть в русскую рулетку от скуки?
– Вам говорили, что вы забавная? – спросил Гэбриэл.
– Много раз, – кивнула я.
– Жаль, значит, вы не узнаете ничего нового, – сказал он.
Я рассмеялась. Мне нравились люди, которые умели шутить с совершенно серьезным лицом.
– Забавная? А еще какая? – поинтересовалась я. – Опишите меня одним словом.
– Непослушная, – сказал Харт, не особо раздумывая.
– Непослушная? – захихикала я.
– Да, – подтвердил он. – Просто беда с вами.
Я рассмеялась в голос, испытывая необычное удовольствие от беседы с ним. То ли вино начало действовать, то ли это и правда прозвучало смешно. Хоть я