Боже правый, если она еще раз спросит меня о женитьбе, боюсь, что одной теткой у меня станет меньше…
– Какие люди, – услышал над ухом я. – Преподобный Майкл МакАлистер собственной персоной.
Я невольно вздрогнул, когда поднял глаза и увидел Тайлера Стаффорда, стоящего прямо передо мной.
Мы никогда не говорили раньше, но, что забавно, знали друг друга с детства. Мне показывали целое досье на него, заставляли выучить, кто он, как выглядит, где бывает, с кем водится. А его наверняка принуждали вызубрить все обо мне, чтобы быть настороже. Но мы никогда не общались и, упаси Боже, не находились так близко.
Я не ответил. Нам не о чем было говорить. Тайлер был подонком, безбожником, хищником. Только ради Кристи и Габриэллы я был готов держать язык за зубами и кулаки свои тоже при себе, хотя признаюсь, встреться мы с ним где-то еще, и я бы не отказал себе в удовольствии проредить ему зубы.
Я надеялся, что Тайлер просто испарится, как ночной кошмар, но тот внезапно сел рядом со мной как ни в чем не бывало.
– Раздумываешь о том, как навалял бы мне в темном переулке? – шепнул мне Тайлер, и я не смог сдержать нервную улыбку.
Да, черт побери!
Ну вот, всего одна минута рядом со Стаффордом – и я уже чертыхаюсь. Прости, Господи.
– И как я там? В твоих мечтах? Лежу на полу, заливаюсь слезами и умоляю тебя остановиться?
– Именно.
– Интересно, – кивнул Тайлер, ослепительно улыбаясь. Его улыбка с идеально ровными и белыми зубами уже была страшной провокацией для моего кулака. – Только вот должен тебя разочаровать. Встреться мы в темном переулке – и плакал и умолял бы не я. А преподобный Майкл МакАлистер.
Я повернул к нему голову, едва не рассмеявшись. Господи, что он несет. Да, я был студентом религиозной семинарии, собирался посвятить жизнь Богу, и философия с теологией на данный момент интересовали меня больше, чем все остальное. Но в драке я свернул бы в знак бесконечности любого. Семья позаботилась о том, чтобы в противостоянии со Стаффордами у меня было большое преимущество. Единственной возможностью закосить от похода в храм в детстве были тренировки в боксерском клубе. А в храм мне, дураку, не хотелось ходить часто. Так что…
– Знаешь, из чего я сделал вывод, что боец из тебя так себе? – спросил Тайлер абсолютно спокойно. – Твой нос. Идеально прямой нос, как у Давида Микеланджело. Который тебе ни разу не сломали.
Давид Микеланджело. Я готов был услышать от Тайлера любые два слова в свой адрес, но не думал, что нечто подобное.
– Бог бережет мой нос, – хмыкнул я. – Если о чем-то его сильно попросить, то…
– То даже нос не проблема, – закончил Тайлер и снова заставил меня смеяться. – Интересно, если попросить у него член побольше, сработает?
– Ты можешь попробовать.
– Я? При чем тут я? Это был риторический вопрос, – улыбнулся он. – У меня с этим все в порядке. Даже слишком.
Вторая минута рядом со Стаффордом, и внезапно я говорю о непристойных вещах прямо под крышей священного места. Черт!
И поминаю черта!
Я потер пальцами переносицу, приказывая своим нервам успокоиться. Мне надо успокоиться. Это всего лишь Тайлер Стаффорд, а не Антихрист в образе привлекательного парня с голубыми, как лед, глазами и дерзким языком, который он совершенно не умеет держать за зубами.
– Сделай одолжение, – сказал я. – Не говори о подобных вещах здесь, в церкви. Это святое место.
– Окей, – кивнул Тайлер, помолчал, глядя на то, как Габриэлла пытается дать пяткой священнику в нос, и тихо добавил: – Если хочешь, можем поговорить о них там, снаружи.
Я знал, что Тайлер равнодушен к девушкам. Знал о нем многое – и это тоже. Но почему-то никогда до конца не верил. Он был слишком мужественным, нахальным, дерзким, с лицом, густо поросшим щетиной, и аурой бунтарства. Настоящий альфа. Я легко мог представить его рядом с девушкой, хотя… чаще представлял с…
– Ладно, не красней, детка, – подначил меня Тайлер. – Святое так святое. Можно поговорить о чем-то более соответствующем месту. Например о… религии? Обете безбрачия? Духовности и греховности? Или, – он почесал подбородок и закинул ногу на ногу, – греховности и духовности? Второй вариант как-то логичнее. Сначала идет греховность, а потом духовность. Не наоборот. Как считаешь?
– В идеале – да, – ответил я. – Но в жизни…
В жизни, черт побери, все может идти в любом порядке. Сначала ты можешь быть грешен, но потом, постигая Бога, познаешь духовность. Бывает и наоборот, когда духовность не спасает от ошибок и грехов… а иногда все сплавляется в непрерывную череду борьбы с самим собой: духовность, грех, раскаяние, очищение, снова грех, снова попытка вернуться в духовность, познать ее лишь для того, чтобы в очередном раунде снова проиграть…
– Но в жизни? – повторил Тайлер, ожидая от меня ответа.
– Может твориться полный хаос.
– А в твоей жизни как? – спросил он.
Я медленно моргнул. Сам факт того, что Стаффорд вполне искренне интересовался моей жизнью, был абсолютно сюрреалистичным.
– Прекрасно, – ответил я после долгой паузы.
– Так прекрасно, что ты чуть не покончил с собой год назад? – тихо спросил Тайлер.
– Как ты узнал? – пробормотал я, от шока даже не пытаясь ничего отрицать и чувствуя, как кровь отливает от лица.
Об этом инциденте не знала ни моя семья, ни мои наставники в семинарии. Это случилось в гостиничном номере, который я снял в ту ночь, и я думал, что мне удалось скрыть это от всех.
– Да просто случайно узнал, – ответил Тайлер, отводя взгляд.
– Откуда? – спросил я громче, ощущая внутри волну паники. Попытка самоубийства – тяжкий грех, и, узнай об этом кто-то в семинарии, я мог потерять все.
– Успокойся, окей? – сказал Тайлер. – Могу рассказать, если возьмешь себя в руки…
Взять себя в руки, конечно! Господи, если ты хотел отправить меня в нокаут, то у тебя это получилось! Как? Откуда? Где он мог это узнать?! Я поднялся со скамьи и направился к выходу из церкви за глотком свежего воздуха. Крещение почти закончилось. Габриэлла отныне могла рассчитывать на любовь и поддержку Бога. Чего не скажешь обо мне…
Снаружи было ветрено и холодно. Солнце, скупое и слабое, как блаженное, каталось среди туч. Я вынул пачку сигарет и закурил, нервно затягиваясь и оглядывая машины Стаффордов и МакАлистеров, которые заполонили все пространство перед церковью. Мой внедорожник стоял в самом последнем ряду, сразу за черным как смоль «Maserati», на котором не иначе как кто-то из Стаффордов прикатил. О, они любили и демонические тачки, и трезубцы[15].
Я услышал шаги позади, и в следующую секунду рядом со мной возник Тайлер с сигаретой в зубах.
– Я следил за тобой, – сказал он, тоже закуривая и выпуская в небо дым.
– Я уже понял.
– Нет, не сейчас. Я имею в виду тогда, год назад, когда ты попытался покончить с собой.
Я нервно оглянулся, вымученно улыбнулся какой-то запоздавшей парочке, которая прошмыгнула мимо нас в церковь, потом схватил Тайлера за локоть и потащил за собой, в глубь парковки.
– Говори, – сказал я ему, когда мы отошли на безопасное от всяких ушей расстояние.
– Я следил, потому что… да просто так. На врага всегда не помешает компромат, знаешь ли.
Мои руки в карманах машинально сжались в кулаки.
– И?
– Когда ты въехал в ту гостиницу, мой человек поселился в соседнем номере. Он узнал, что ты два часа висел на телефоне службы доверия и еще купил веревку в хозяйственном магазине, и еще он слышал рыдания.
– Не продолжай.
– Я приехал в тот отель и решил зайти к тебе.
Так вот кто помешал мне, черт возьми. Вот кто втянул меня обратно за ноги в этот мир, не позволив уйти.
– Еще пару минут, и ты бы коньки откинул. Я сделал тебе искусственное дыхание, а там и скорая подоспела. Отмазал тебя. Сказал им, что на тебя напали и пытались задушить. Вот откуда следы на шее. «Самоубийство? Нет-нет, что вы! Я сам видел нападавшего!» Я подумал, что вряд ли твое религиозное окружение будет радо узнать о том, что случилось. Не благодари.
Тайлер помолчал, глотая дым и разглядывая мое явно офонаревшее лицо, потом добавил:
– А тебе, чтоб впредь неповадно было, оставил послание в Библии, которую ты читал перед тем, как связать себе петлю. Думаю, ты его получил.
Я вытаращился на него, сжав зубы. Иисусе. Все это время я думал, что получил послание от самого Бога. Фразы «Еще не время, но однажды мы встретимся», «У меня для тебя особый план» и «Ты не один» появились словно по волшебству в моей Библии. Никто не мог их там написать. Ну не врачи же скорой, в самом деле.
– Сукин сын! – Я бросил сигарету и вцепился Тайлеру в воротник. – Ты думаешь, это смешно?!
Он перехватил мое запястье и спокойно, глядя мне в глаза, сказал:
– Нет, это несмешно. А знаешь, что еще несмешнее? Прикасаться губами к человеку, который, возможно, уже мертвец.
– Что, мать твою?!
– Я про искусственное дыхание. А ты что подумал? – усмехнулся он. – Или, например, спасти идиоту жизнь, а в ответ не получить ни слова благодарности. А ведь если бы не я, ты бы улетел прямиком к дьяволу в гарем. И он бы там в этот самый момент занимался твоей прелестной накаченной…
– Господи, просто заткнись. – Я выпустил его воротник и нервно начал искать ключи от машины по карманам. Мне пора было сваливать. Ключи были в левом кармане куртки, но что-то заставляло меня медлить, быть здесь, остаться здесь еще одну минуту…
Тайлер хлопнул меня по плечу и сказал:
– Мне просто не хотелось, чтобы ты взялся за старое. Не мог же я караулить тебя днем и ночью. Поэтому пара… мотивирующих цитат показалась не такой уж плохой затеей. В конце концов, ведь это сам Бог мог послать меня спасти тебя, не так ли? Откуда тебе знать, что не он? А раз так, пишу что хочу. Может, это сам Бог вкладывает мне в голову эти слова.
Тайлеру удалось просто и на пальцах сделать сложные вещи очень простыми. А ведь в самом деле, его мог послать мне сам Бог. Если уж Бог настолько всемогущ, то мог сделать своим орудием даже Стаффорда.