рдкух, который своими крепкими стенами и местоположением прекрасно подходил для целей секты, и Музаффар стал прикладывать усилия, чтобы она его заполучила. Выдавая себя за лояльного чиновника, он уговорил эмира сельджуков, своего начальника, попросить Гирдкух у султана и назначить его туда комендантом. Эмир и султан согласились, и Музаффар таким образом завладел Гирдкухом. Пользуясь властью и, вероятно, за счет эмира он отремонтировал и укрепил этот замок и создал в нем запас продовольствия и ценностей. И когда все его приготовления были закончены, он объявил себя исмаилитом и последователем Хасан-и Саббаха. Музаффар правил замком сорок лет. Замок Гирдкух, возвышающийся над главной дорогой из Хорасана в Западный Иран и близко расположенный к центрам, поддерживавшим исмаилитов в Восточном Мазендеране, значительно усилил стратегическое положение растущей исмаилитской державы.
Приблизительно в это же время исмаилиты добились гораздо более неожиданного успеха – захватили крепость Шахдиз, стоящую на горе рядом с большим городом Исфаханом – резиденцией султана сельджуков. Лазутчики исмаилитов долго трудились в этом городе. Там жил Абд аль-Малик ибн Атташ, но бежал, когда его обвинили в приверженности шиизму. Борьба нового султана Беркьярука со своими единокровными братьями и мачехой дала им новый шанс, и они установили в Исфахане царство террора, который закончился, только когда жители города восстали против них и перебили их. Аналогичные вспышки народного насилия против исмаилитов происходили и в других персидских городах.
Нового успеха добился в Исфахане Ахмад, сын Абд аль-Малик ибн Атташа. Когда его отец бежал из города, Ахмаду разрешили остаться, так как считали, что он не разделяет религиозных взглядов своего отца. Однако он был тайным приверженцем дела исмаилитов. Персидский историк пишет, что тот нашел себе должность школьного учителя для детей солдат гарнизона крепости Шахдиз, которые были – что важно – наемниками из Дайлама. Таким способом он втерся к ним в доверие и перетянул на сторону исмаилитов. Так он сумел завладеть этой крепостью. Согласно другой, более прозаической версии, он втерся в доверие к коменданту, стал его правой рукой и преемником после его смерти. Чуть позднее исмаилиты заполучили второй замок неподалеку от Исфахана под названием Халинджан то ли путем захвата, то ли уступки – это неясно. Одна выдуманная история, которую летописцы любят рассказывать об исмаилитах, гласит, что некий плотник подружился с командиром гарнизона и устроил пир, на котором весь гарнизон перепился.
Султан Беркьярук, ставший в 1092 году преемником Малик-шаха, был полностью поглощен борьбой со своим единокровным братом Мухаммедом Тапаром, которого поддерживал его родной брат Санджар. В лучшем случае султан мог уделить немного внимания и отправить небольшой контингент войск против исмаилитов. В худшем – он или некоторые из его помощников были готовы терпеть акции исмаилитов против его врагов и даже, возможно, иногда осторожно просить их о помощи. Так, представители Беркьярука в Хорасане заручились поддержкой исмаилитов Кухистана в борьбе против фракции своих соперников. В почетном списке убийств, представленном в хрониках Аламута, записаны почти пятьдесят убийств, совершенных во время правления Хасан-и Саббаха, и этот список начинается с Низама аль-Мулька. Более половины их относятся к этому периоду, и некоторые жертвы были сторонниками Мухаммеда Тапара и противниками Беркьярука.
Летом 1100 года Беркьярук нанес поражение Мухаммеду Тапару, и тому пришлось отступить в Хорасан. После этой победы исмаилиты стали более смелыми и напористыми и даже проникли в придворную среду и армию Беркьярука. Они перетянули на свою сторону многих солдат, а тем, кто им сопротивлялся, угрожали убийством. «Ни один полководец и ни один офицер, – пишет арабский хронист, – не осмеливался выходить из дома без доспехов; они надевали их под одежду, и даже визирь Абул-Хасан носил под платьем кольчугу. Высшие офицеры султана Беркьярука просили у него разрешения являться к нему вооруженными из страха нападения, и он дал им такое разрешение».
Растущие угроза и наглость исмаилитов, а также гнев его сторонников, вызванный его самоуспокоенностью или еще чем похуже, наконец заставили Беркья-рука принять меры. В 1101 году он, по-видимому, заключил соглашение с Санджаром, который все еще правил в Хорасане, о совместных действиях против врага, который угрожал им обоим. Санджар послал большое, хорошо вооруженное войско под командованием своего главного эмира в исмаилитские регионы Кухистана, где это войско разорило сельскую местность, а затем осадило Табас – главную цитадель исмаилитов. Используя баллисты, солдаты почти полностью разрушили стены и чуть не захватили крепость, но исмаилиты подкупили эмира, и тот снял осаду и увел войско. Они получили возможность отстроить, заново укрепить Табас, чтобы отразить следующее нападение, которое произошло тремя годами позднее, когда эмир повел новую армию в Кухистан, к регулярным частям которой присоединились добровольцы. На этот раз война была успешной, но, что удивительно, незавершенной. Сельджуки завоевали и разрушили Табас и другие замки исмаилитов, разграбили их поселения и обратили в рабство некоторых их жителей, а затем ушли, взяв с них клятву, что «они не будут строить замок, покупать оружие и звать людей присоединяться к их вере». Многие считали, что эти условия слишком мягкие, и осуждали за них Санджара. Разумеется, вскоре исмаилиты снова упрочились в Кухистане.
В Западной Персии и Ираке Беркьярук даже не делал попыток нападать на центры власти исмаилитов. Вместо этого он пытался унять гнев своих чиновников и населения, разрешая или поощряя массовые убийства сочувствующих исмаилитам в Исфахане. Солдаты и горожане сообща охотились на подозреваемых, которых они окружали, собирали на большой площади и убивали. Простого обвинения было достаточно, и много невинных людей, по словам Ибн аль-Асира, погибли тогда из личной мести. Из Исфахана антиисмаилитские акции переместились в Ирак, где исмаилитов перебили в их лагере в Багдаде, а их книги были сожжены. Ранее один выдающийся исмаилит Абу Ибрахим Асадабади был послан в Багдад самим султаном с официальной миссией. Теперь султан отправил приказ о его аресте. Когда тюремщики пришли убивать его, Асадабади сказал: «Хорошо, вы убьете меня, но сможете ли вы убить тех, кто находится в замках?»
Насмешка Асадабади была к месту. До этого исмаилиты потерпели неудачу; теперь они не могли больше рассчитывать на молчаливое согласие Беркьярука, и в течение некоторого времени фидаи были сравнительно пассивны, но их замки оставались в целости и сохранности, а власть террора, ими насажденная, хоть и была ограниченной, вовсе не закончилась. Между 1101 и 1103 годами в списке убитых значатся: муфтий Исфахана, который встретил свою смерть в старой мечети этого города; префект Бейхака и предводитель карра-митов – воинственного антиисмаилитского религиозного ордена в мечети Нишапура. Убивать офицеров-сельджуков и их чиновников в то время стало слишком трудно, но по-прежнему стояла задача наказывать тех гражданских и религиозных деятелей, которые осмелились противостоять исмаилитам. Именно в эти годы правитель Аламута предпринял еще один важный шаг – отправил миссионеров в Сирию.
Сельджукской империи удавалось сдерживать угрозу со стороны исмаилитов, но не получилось покончить с ней окончательно. После смерти Беркьярука в 1105 году его преемник Мухаммед Тапар сделал еще одну решительную попытку одолеть их. «Когда власть в султанате прочно оказалась в руках Мухаммеда, и не осталось ни одного соперника, который мог бы оспорить ее, у него не было никакой более насущной задачи, чем разыскивать и бороться с исмаилитами и мстить мусульманам за их притеснения и злодеяния. Он решил начать с замка Исфахан, находившегося в руках исмаилитов, так как он причинял много хлопот и возвышался над его столицей. Поэтому лично повел свою армию на исмаилитов и осадил замок 6-го числа месяца Шабана 500 года [2 апреля 1107 г.]».
Осада и завоевание замка затянулись из-за разных уловок и маневров, к которым прибегали исмаилиты и их друзья. В самом начале выступление войска было отложено на пять недель из-за ложных слухов о возникших в других местах опасностях, которые распространяли сочувствующие исмаилитам в лагере султана. Когда местный вождь исмаилитов Ахмад ибн Атташ оказался в тяжелом положении, он получил передышку, затеяв религиозную полемику. В послании султану исмаилиты утверждали, что они добрые мусульмане, верящие в Бога и Пророка, соблюдающие Священный закон; они расходятся с суннитами только в вопросе об имамате, и поэтому султан должен заключить с ними перемирие, выдвинуть свои условия и принять их преданность. Это положило начало религиозной полемике между нападавшими и защитниками замка и между различными направлениями мысли в лагере нападавших. Многие богословы, советники султана, были готовы принять доводы исмаилитов, но некоторые из них твердо настаивали на более строгом отношении. «Пусть они ответят на такой вопрос, – сказал один из них, – если бы имам позволил вам то, что запрещает Священный закон, и запретил то, что Священный закон разрешает, вы повиновались бы ему? Если они ответят „да“, их кровь законна». Благодаря настойчивости этих ригористов полемика ни к чему не привела, и осада продолжилась.
Теперь исмаилиты попытались действовать иначе и предложили пойти на компромисс, согласно которому им отдали бы другую крепость в этих окрестностях «для защиты своей жизни и имущества от толпы». Переговоры затянулись, а в это время визирь султана приказал, чтобы в крепость были отправлены запасы продовольствия. Этот этап закончился, когда ассасин-исмаилит ранил, но не убил одного из эмиров султана, который был особенно ярым их противником. Тогда султан усилил осаду, и у защитников замка теперь была одна надежда – на договорную капитуляцию.
Вскоре была достигнута договоренность об условиях сдачи. Части гарнизона позволили уйти под защитой султана в центры исмаилитов – Табас и окрестности Арраджана. Остальные должны были перебраться в одно крыло крепости, оставив все султану. По получении вести о благополучном прибытии их товарищей в назначенные места они тоже могли выйти из замка и с разрешения султана отправиться в Аламут. В должное время была получена весть о прибытии ушедшей части гарнизона, но Ибн Атташ отказался выполнять свою часть обязательств. Воспользовавшись передышкой, он сосредоточил оставшихся людей (около восьмидесяти вооруженных человек) и оружие в отведенном им крыле крепости и приготовился биться насмерть. Защитники были побеждены, только когда предатель рассказал, что на стене выставлены лишь оружие и доспехи, которые должны были создавать видимость обороняющихся людей, а людей там нет. В финальном штурме большинство защитников погибло. Жена Ибн Атташа, надев на себя украшения, бросилась со стены и разбилась насмерть. Ибн Атташа схватили и провели по улицам Исфахана. Затем с него заживо содрали кожу, набили ее соломой, а голову отправили в Багдад.