– Ага, отнятого у какого-то купчишки с Барбадоса.
– Дункан, – шепнул мне Боннет, – они говорят о моем сахаре.
Я повернулся к нему и кивнул, благодаря за перевод.
Солдаты продолжили обсуждать вчерашнюю потасовку в таверне. А тем временем испанский офицер, стоя перед эшафотом, перечислял преступления троих осужденных.
– А посему все трое приговариваются к смертной казни через повешение, – заключил он.
По сигналу офицера Эль Тибурон нажал деревянный рычаг. Под ногами приговоренных открылся широкий люк, куда они и упали, повиснув на веревках. Толпа шумно вздохнула.
Я заставил себя смотреть на три раскачивающихся трупа. Я задержал дыхание на случай, если у повешенных опорожнится кишечник. Трупы уберут не сразу. Некоторое время они еще будут болтаться на виселицах. Такие же виселицы мы с Боннетом видели в других местах. Испанцы стремились продемонстрировать всему миру свою нетерпимость к пиратам.
Я изнывал от жары в плаще Уолпола, но сейчас меня устраивало, что никто не видит моего лица.
Мы покинули площадь, узнав все необходимые сведения. Сахар Боннета и сумка Уолпола находились в castillo[3]. И потому наш дальнейший путь лежал туда.
26
Перед нами высилась громадная стена, выложенная из серого камня. Неужели она и впрямь загораживала солнце или нам показалось? В любом случае ее тень давала прохладу и возможность спрятаться, словно мы были двумя бездомными мальчишками. Уж не знаю, кто построил кубинцам (или испанцам) внушительную крепость Эль-Морро, называемую еще Крепостью волхвов, но дело свое эти люди знали. Они возвели устрашающее сооружение почти полторы сотни лет назад. Казалось, еще через сто пятьдесят лет оно все еще будет стоять здесь в своем первозданном виде. Мой взгляд переместился с крепостных стен в сторону бухты. Я представил, как бортовые орудия военного корабля обстреливают эти стены. Произвело бы это на испанцев хоть какое-то впечатление? Скорее всего, незначительное.
Но военного корабля у меня не было. Я располагал лишь толстым торговцем сахаром, поэтому мне требовался более изощренный способ проникновения внутрь. У меня имелось преимущество: никто в здравом уме не захотел бы по собственному желанию оказаться внутри темных, угрюмых стен, где испанские солдаты пытали узников, иногда замучивая тех до смерти. Только дурак согласился бы войти под своды, не знавшие солнечного света, где никто не услышит твоего крика. Однако это не означало, что туда можно было войти просто так средь бела дня. Ведь не скажешь караульному: «Эй, приятель! А где у вас тут помещение, куда свозят всю добычу? Я, знаешь ли, потерял сумочку с важными бумагами и еще одну странную хрустальную вещицу».
Здесь я должен поблагодарить проституток. И не за их продажные ласки. С их помощью можно было проникнуть внутрь крепости. Эти «ночные бабочки», зарабатывающие известной частью своего тела, неспроста обретались снаружи стен крепости. Лучшего проводника внутрь было не найти.
– Эй, чужестранец, хочешь подружку? Женщина нужна? – спросила одна из «ночных бабочек».
Она вызывающе трясла грудями, улыбалась ярко накрашенными губами, а ее глаза с поволокой были полны обещаний.
Отведя девицу подальше от стен крепости, я по-английски спросил, как ее зовут.
– Моя вас не понимать, сеньор, – ответила она на ломаном английском.
– Ты что же, совсем не говоришь по-английски?
– Нет, нет английский.
Я улыбнулся:
– Но зато мы все говорим на языке золота, верно?
Я не ошибся. Рут – так звали эту жрицу любви – прекрасно говорила на языке золота. Ее подружка Жаклин – тоже.
Боннет переминался с ноги на ногу в нескольких шагах, беспокойно поглядывая на нас. Вскоре мы вчетвером двинулись к крепостным воротам. Держались мы достаточно нагло, что тоже являлось частью моего замысла.
Жара, шум и суета города остались где-то позади. От сторожевых башен замка исходило что-то зловещее. Мне вспомнились рассказы моряков о мифических чудовищах, что обитали в океанских глубинах, – гигантских и смертельно опасных. Усилием воли я остановил эти мысли. У нас был план, и теперь нужно было проверить, насколько он осуществим.
Я играл роль телохранителя – сильного, самоуверенного, привыкшего, чтобы его боялись. Подойдя к воротам, я бесцеремонно забарабанил в их дверцу. Она быстро открылась. Оттуда вышли двое испанских солдат. В руках у них были мушкеты со штыками. Испанцы недоверчиво посмотрели на нас с Боннетом, но их глаза тут же загорелись, когда они увидели Рут и Жаклин. Я хорошо играл свою роль сильного и угрюмого молодца. От Рут и Жаклин же требовалось возбуждать мужское желание, и они тоже справлялись со своими ролями на ура. Боннет же должен был вести переговоры. Он говорил на каком-то жаргоне: часть слов я понимал, остальное он перевел мне позже.
– Здравствуйте, сеньоры, – начал Боннет. – Эти дамы не говорят по-испански, поскольку они родом из другой страны. Я буду говорить от их имени. Этот сеньор, – он указал на меня, – их телохранитель.
(Я затаил дыхание. Мне показалось, что над нашими головами появилась огненная надпись: «Обман».)
Солдаты облизывались на девиц, решимость которых мы укрепили не только золотом, но и несколькими порциями рома. Рут и Жаклин тут же принялись строить глазки и охорашиваться так правдоподобно, что можно было легко принять их за настоящих актрис. Однако солдат их игра не впечатлила: они быстро вспомнили, что находятся на посту, и уже были готовы прогнать нас и вернуться в недра серого каменного чудовища, как Боннет произнес волшебное слово «Эль Тибурон». Он объявил, что девиц мы привели по распоряжению самого Эль Тибурона, грозного палача. Караульные побледнели и беспокойно переглянулись.
Мы уже видели его в действии. Конечно, чтобы нажать рычаг, особого умения не требовалось. Но это требовало… как бы поточнее выразиться… особого характера. Характера, склонного к жестокостям. Нехитрый механизм не просто открывал люк, а отправлял людей на быструю смерть. Так что одно только имя Эль Тибурона вызывало страх.
Подмигнув солдатам, Боннет добавил, что Эль Тибурону нравятся девицы из Португалии. Рут и Жаклин продолжали хорошо исполнять свои роли, хихикая, посылая шутливые воздушные поцелуи и как бы ненароком трогая себя за грудь.
– Эль Тибурон – правая рука губернатора. Самый надежный исполнитель губернаторских приказов, – подозрительно глядя на нас, сказал один из караульных. – С чего вы решили, что он будет в замке?
Я громко сглотнул. Сердце колотилось, угрожая выскочить из груди. Я косо поглядел на Боннета. «И что же теперь делать?» – вопрошал мой взгляд.
– Ах, любезный сеньор, – улыбнулся Боннет, – неужели вы всерьез думаете, что губернатор Торрес одобрил бы это любовное свидание? Да узнай губернатор, что его правая рука развлекается с проститутками, Эль Тибурону пришлось бы искать себе новую работу. А если бы Эль Тибурон устроил эту встречу в доме губернатора…
Боннет намеренно оглянулся по сторонам. Солдаты вытянули шею. Им не терпелось услышать новые тайные подробности.
– Сеньоры, думаю, вы и сами понимаете: знание подобных сведений ставит вас в очень щекотливое положение. С одной стороны, вам известно, что Эль Тибурон – самый опасный человек во всей Гаване, способный либо безжалостно убить… либо хорошо заплатить…
Боннет нарочно сделал паузу, чтобы до солдат дошел смысл сказанного.
– Умение хранить чужие тайны всегда высоко оплачивалось. Надеюсь, сеньоры, я достаточно понятно объяснил?
Мне его слова (насколько я их понял) показались пустым разглагольствованием, однако на солдат они произвели нужное действие. Караульные отошли, пропуская нас внутрь.
Мы очутились во внутреннем дворе крепости.
– Идите в столовую. – Солдат показал направление. – Там скажете, что ищете Эль Тибурона. Вас проведут, куда нужно. И предупредите ваших дам, чтобы… держались поскромнее. Иначе… другие могут догадаться.
Боннет наградил солдат поистине «сахарной» улыбкой и поклонился. Затем кивнул мне. Мы оставили двух оболваненных караульных позади.
Вскоре мы разделились, и я отправился искать трофейное помещение. Главным для меня сейчас было не привлекать к себе лишнего внимания. Мне повезло. Во внутреннем дворе было пусто. Похоже, основная часть солдат сейчас находилась в столовой.
Я прямиком направился в трофейное помещение. Удивительно, но дверь туда была не заперта. Войдя, я сразу увидел свою сумку. Все ее содержимое, включая хрустальный куб, было в целости и сохранности. Кроме кошелька с несколькими золотыми монетами (его я отправил в карман плаща) и ящиков с сахаром, отобранных у Боннета, других трофеев, как назло, в помещении не было. Похоже, с ящиками моему спутнику придется распроститься. «Увы, Боннет, – подумал я, – твой сахар подождет до лучших времен».
Через несколько минут я вернулся во внутренний двор. Боннет не рискнул идти в столовую и вместе с девицами бродил по проходам, дожидаясь моего возвращения. Увидев меня, он так обрадовался, что даже не спросил про сахар. Вытирая вспотевший лоб, толстяк повел нас обратно к воротам. Увидев нашу дружную компанию вновь, караульные недоуменно переглянулись.
– Понимаю, сеньоры. Вас удивляет, что мы так скоро вернулись. – Боннет пожал плечами. – Мы пришли в столовую, спросили Эль Тибурона. Нам ответили, что в крепости его нет. Не исключаю, что произошла какая-то ошибка. Быть может, он удовлетворил свои желания где-нибудь в другом месте…
– Мы скажем Эль Тибурону, что вы приходили.
Боннет одобрительно кивнул:
– Конечно. Только помните: осторожность и еще раз осторожность.
Караульные понимающе закивали. Один даже постучал себе по носу, показывая, что они умеют хранить секреты.
Тем же вечером в порту я отдал толстяку кошелек с золотыми монетами, «изъятыми» из трофейного помещения крепости. Нужно было хоть частично возместить ему убыток за потерянный сахар. Видишь, я не так плох, как тебе кажется.