применять аналогичную тактику по всей Вест-Индии.
– В таком случае, полагаю, вашей следующей целью станет Нассау, – сказал я.
– Вы очень проницательны, Дункан. Так оно и есть. Фактически… по возвращении в Англию я намерен подать королю Георгу петицию в надежде стать его посланником на Багамских островах. Не ниже губернатора.
Так-так. Значит, следующий шаг Роджерса – Нассау. Место, которое я привык считать своим духовным домом, оказывалось под угрозой. Под угрозой обстрела с кораблей, мушкетных залпов или даже обычного росчерка пера.
Я показал отличную стрельбу и порадовался за себя. Мои мысли вновь вернулись к обещанной награде. Получить бы поскорее денежки – и назад, в Нассау. Я торопился предупредить Эдварда и Бенджамина, что неуемный Роджерс замахивается на Багамские острова. Пока есть время, надо всерьез подумать о защите нашей маленькой пиратской республики.
– Замечательный результат, Дункан, – сказал Роджерс, открывая стоявшую на столе шкатулку. – Вы – прирожденный стрелок. Думаю, что ручным оружием вы владеете еще виртуознее, чем пистолетом.
Я не сразу понял, что он подразумевал под «ручным оружием».
– Если только у нашего гостя оно есть, – усмехнулся Дю Касс.
В шкатулке лежало несколько скрытых клинков – таких же, как тот, что я с великой неохотой бросил рядом с могилой настоящего Дункана Уолпола в джунглях мыса Буэна-Виста.
– В самом деле, Дункан, где ваши клинки? – спросил Дю Касс. – Впервые вижу столь плохо вооруженного ассасина.
Ах да, ассасин. Точнее, Ассасин.
– К несчастью, сломал их оба, – уклончиво ответил я.
– Тогда выбирайте на свой вкус, – промурлыкал Дю Касс.
Возможно, причиной был его сильный французский акцент, однако мне показалось, что я уловил в предложении Дю Касса скрытую угрозу.
Откуда же эти клинки попали к ним? Конечно же, от других ассасинов (или Ассасинов?). Уолпол был одним из них, но собирался перейти в другой орден. Предатель? Но в какой именно «орден» он намеревался вступить?
– Трофеи на память, – с усмешкой добавил Дю Касс.
«Снятые с мертвецов, не иначе», – подумал я.
Я потянулся к одному из клинков. Лезвие, начищенное до блеска. Кожаные тесемки и нечто вроде ножен, которые крепились к накладке, надеваемой на руку. И тут до меня дошло: Роджерс и Дю Касс хотели увидеть, как я владею скрытым клинком. И не важно, было ли это проверкой, или джентльменам просто захотелось развлечься. В любом случае я должен был показать умелое владение оружием, которым вообще ни разу в своей жизни не пользовался.
Еще недавно я считал, что скрытый клинок Уолпола выдал бы меня с головой, и хвалил себя за благоразумие. Теперь я горько сожалел, что не взял его. За это время я бы не только понял принцип действия, но и сумел бы поупражняться.
Я расправил плечи. Человек в чужом обличье. Самозванец. Я был вынужден стать Дунканом Уолполом. Превратиться в него.
Они смотрели, как я закрепляю клинок на руке. Моя неуклюжая шутка насчет «давно не упражнялся, поотвык немного» была встречена вежливыми холодными смешками. Закрепив клинок, я опустил рукав плаща. На ходу я начал сгибать пальцы, приспосабливая запястье к незнакомому оружию. Я ждал, когда же щелкнет пружина спускового механизма.
Почему же тогда, в джунглях, у меня ничего не получилось? Возможно, механизм скрытого клинка чувствителен к воде. Он вполне мог сломаться. Быть может, этот, смазанный, с начищенным лезвием, окажется сговорчивее?
Я молил Бога, чтобы так и случилось. Представлял недоумение на лице Роджерса и Дю Касса, если я оплошаю, и их диалог:
– Вы уверены, что вы тот, за кого себя выдаете?
– Стража!
Эти мысли инстинктивно заставили меня высматривать ближайший путь к отступлению. Я успел не раз пожалеть, что не оставил эту чертову сумку с картами и кубом-безделушкой там, где нашел. И вообще, зачем я увязался за раненым Уолполом? Пусть бы умирал без меня. Чем мне не нравилась жизнь Эдварда Кенуэя? Я был беден, но сумел уцелеть в жуткой передряге. К этому времени я бы уже вернулся в Нассау и сидел бы сейчас с Эдвардом в «Старом Эйвери», обсуждая новые планы или пялясь на Энн Бонни.
Мне снова вспомнилось, как Тэтч отговаривал меня плыть с капитаном Брамой. Едва я заикнулся о той вылазке, он сразу сказал, что потом я крупно пожалею. Почему я тогда свалял дурака и не прислушался к его словам?
Мои раздумья прервал голос Жюльена Дю Касса.
– Дункан, – он произносил это имя как «Дэнкэн», – может, вы все же обяжете нас и продемонстрируете ваши навыки?
Меня проверяли. Каждый вопрос, каждая просьба были не чем иным, как попытками заставить меня показать, на что я способен. До сих пор мне это удавалось. Пусть и не с блеском, но удавалось.
Мы вышли за пределы двора и оказались на… своеобразном плацу для упражнений. Чувствовалось, его соорудили совсем недавно. С двух сторон плац-лужайку окаймляли высокие пальмы. На другом конце были расставлены мишени. За ними блестела гладь искусственного озера. Солнце делало воду ярко-голубой.
За чешуйчатыми стволами пальм мелькали тени. Дополнительная охрана на случай, если я выкину какое-нибудь коленце.
– Пока ждали вас, мы тут немного упражнялись, – сказал Робертс.
Я громко сглотнул.
Мои новые знакомые приняли выжидательные позы. Роджерс играл пистолетом, хотя палец держал на курке. Правая рука Жюльена как бы невзначай улеглась на эфес меча. Караульные за деревьями тоже замерли в ожидании. Мне показалось, что даже птицы смолкли и прекратили жужжать насекомые.
– Досадно было бы покинуть Гавану, не увидев вас в действии, – сказал Вудс Роджерс.
Он улыбался, однако глаза оставались холодными.
И как назло, единственное оружие, которым я располагал, было совершенно мне незнакомо.
«Ничего. Я и так с ними справлюсь».
Во мне ожил прежний бристольский забияка. Для него эти двое были всего лишь напыщенными дураками, которых надо проучить прямо у таверны. Я вспомнил, как сражался Уолпол. Он зорко следил за окружающим пространством. Настоящий Уолпол быстро бы расправился с этой парочкой, а потом бы взялся за ближайших караульных. Те бы и мушкеты не успели поднять. А ведь я тоже могу это сделать. Могу застать их врасплох…
«Пора, – подумал я. – Самое время окончить этот балаган».
Я внутренне собрался и отвел руку для удара.
И вдруг механизм щелкнул, выбросив лезвие скрытого клинка.
28
– О, прекрасно, Дункан, – хлопая в ладоши, произнес Роджерс.
Я взглянул на них с Дю Кассом, затем на свою тень, протянувшуюся по траве. Я обнаружил, что стою в боевой позе. Главное, я понял, как мне удалось привести в действие механизм клинка. Нужно было одновременно напрячь мышцы плеча и предплечья…
– Да, очень впечатляет, – сказал Дю Касс.
Он подошел ко мне. Одной рукой француз ослабил пружину, другой с чрезвычайной осторожностью вернул лезвие клинка на место.
– Покажите еще раз.
Не сводя с него глаз, я отступил на шаг и встал в прежнюю позу. Теперь я мог не полагаться на везение. Пусть я и не совсем понимал свои действия, но не сомневался: у меня получится. Не спрашивай, откуда я это знал. Просто знал. Снова щелкнул механизм, лезвие выскочило наружу и зловеще заблестело на послеполуденном солнце.
– Немного шумновато получилось, – улыбнулся я, обретая привычную самоуверенность. – Идеально, когда клинок выскакивает беззвучно. А в остальном я доволен.
Словно мальчишки на ярмарке, они требовали все новых повторений полюбившегося фокуса. Под конец я чувствовал, что делаю это больше для собственного удовольствия, чем для подтверждения своих навыков. Караульные за пальмами исчезли. Проверки кончились. Даже Дю Касс, настороженность которого была похожа на любимый камзол, заношенный до дыр, несколько успокоился. Когда мы покидали их самодельный плац, он говорил со мной как со старым приятелем.
– Должен сказать, Дункан, что ассасины дали вам хорошую выучку, – признался он.
Ассасины. Похоже, это было чем-то вроде ордена. Уолпол туда входил, но решил предать собратьев. При всех его впечатляющих манерах, нутро у него явно было гнилое.
Но предать ради чего? Этот вопрос пока оставался без ответа.
– Вы выбрали прекрасное время для расставания с ними, – сказал Дю Касс.
– И немало рисковали, – с жаром добавил Роджерс. – Предательство ассасинов вредит здоровью.
– Выпивка, знаете ли, тоже вредит здоровью, но меня эти опасности не пугают, – с прежним апломбом заявил я.
Роджерс засмеялся, и я обратил свой взор и речи к Дю Кассу:
– Сэр, а что привело в Гавану вас? Вы – помощник губернатора? Или такой же приглашенный, как я?
– Я… видите ли… Как вам сказать? Торговец оружием. Торгую благоприобретенными пистолетами, мушкетами и всем, из чего можно стрелять.
– Контрабандист. Назовем это так, – вставил Роджерс.
– Огнестрельное и холодное оружие. Гранаты. С удовольствием поставлю все, чем можно убивать людей, – пояснил француз.
К этому времени мы достигли террасы, где я наконец увидел губернатора Торреса.
На вид ему было около семидесяти, но в отличие от многих богачей он не оброс жиром. У него была аккуратно подстриженная бородка клинышком, коричневое от загара, морщинистое лицо и редеющие седые волосы, зачесанные так, чтобы прикрыть лысину. В одной руке он держал дымящуюся трубку с длинным чубуком, в другой – письмо, в строки которого вглядывался сквозь стекла круглых очков.
Поначалу губернатор даже не поднял головы. Зато мы оказались под пристальным взглядом большого бородатого человека. Он стоял справа от губернатора, скрестив руки на груди. Стоял неподвижно, как статуи во дворе. Хотя по сравнению с ним статуи выглядели живыми.
Естественно, я сразу его узнал. Не далее как вчера он собственноручно отправил на смерть троих пиратов. Не далее как сегодня утром я устроил спектакль, приведя в крепость проституток якобы по его приказу. Это был испанец Эль Тибурон. Пожалуй, мне бы уже следовало привыкнуть к пристальным взглядам моих новых знакомых, но глаза Эль Тибурона буравили насквозь. Мне вдруг показалось, что он не только успел переговорить с караульными в