Люди Мэйнарда устремились за нами. Они подняли красный вымпел, ясно показывая свои намерения. Я это понял по глазам Черной Бороды – моего давнего друга Эдварда Тэтча. Все, кто был тогда на борту «Приключения», знали: англичанам нужен только он и больше никто. В заявлении губернатора Виргинии упоминалось имя лишь одного пирата, и этим пиратом был Эдвард Тэтч. Настырные англичане охотились не за нами, а за Черной Бородой. И тем не менее никто не сдрейфил, никто не прыгнул за борт. Его личность так воодушевляла нас, что мы, исполненные верности и преданности, были готовы умереть за него. Эх, если бы эти его качества – да во благо Нассау!
День выдался тихим – ни ветерка. Паруса обвисли, и нам пришлось уходить на веслах. Англичане нас нагоняли: мы уже видели белки глаз друг друга. Черная Борода бросился к корме. Там, перегнувшись через планшир, он крикнул людям Мэйнарда:
– Черт вас побери, негодяи, кто вы такие? И откуда явились?
Его голос звенел в утренней тишине, но преследователи молчали и лишь безучастно глядели на нас своими пустыми глазами. Похоже, они хотели выбить нас из равновесия.
– Как видите, среди нас нет ни одного пирата, – размахивая руками, гремел Черная Борода. Его голос отражался от крутых песчаных отмелей по обоим берегам узкой протоки. – Спустите шлюпку, поднимитесь к нам на борт. Вы собственными глазами увидите, что мы не пираты.
– Я не собираюсь разбрасываться шлюпками, – ответил Мэйнард. – Вскоре мы так и так подойдем к вам вплотную, – выдержав паузу, добавил он.
Черная Борода выругался и поднял бокал с ромом, произнеся тост:
– Я пью за погибель тебя и твоих людей. Трусливые щенята – вот вы кто! Пощады у вас не прошу, но и вы на мою не рассчитывайте.
– А я не жду от тебя пощады, Эдвард Тэтч. И ты тоже не рассчитывай на мою.
К нам двигались два шлюпа под командованием Мэйнарда. Впервые за все годы знакомства с Эдвардом Тэтчем я увидел в его глазах растерянность. И страх.
– Эдвард…
Мне захотелось отвести его в тихий уголок, где бы мы сели и спокойно обдумали, как быть дальше. Сколько таких разговоров мы вели в «Старом Эйвери»! Но сейчас дело касалось не очередного похода за добычей. Нам требовалось оторваться от англичан и уйти в безопасное место. Люди Тэтча находились в каком-то оцепенении: похмелье еще не выветрилось из их мозгов. Сам Черная Борода торопливо глотал ром, и его голос звучал все громче. Чем сильнее он пьянел, тем меньше внимал доводам разума, тем бессмысленнее и безрассуднее становились его действия. Он приказал выстрелить по англичанам из пушек, а поскольку ядер не было, в жерла натолкали гвозди и старые железки.
– Эдвард, не надо…
Я пытался его удержать, сознавая, что уходить от англичан нужно более тактичным способом. Стрелять по ним означало подписать себе смертный приговор. Численное и оружейное превосходство было на стороне Мэйнарда. Его люди были трезвы как стеклышко. Их глаза горели решимостью. У них была одна-единственная цель – Черная Борода. Пьяный, злой, бушующий, которого они втайне побаивались.
«Бум!» – ударили наши пушки.
Залп получился широким, но облака дыма и песка скрыли его результаты. Затаив дыхание, мы ждали, когда завеса рассеется и мы увидим, насколько серьезно повредили английские корабли. Пока мы лишь слышали крики и треск ломающегося дерева. Кажется, мы неплохо их угостили. Когда воздух снова обрел прозрачность, мы увидели, что один корабль сбился с курса, сел на мель. Второму тоже досталось. Матросов на палубе не было, а в остове зияли пробоины. Наши ребята приободрились. Нам думалось, что еще не все потеряно.
Черная Борода уперся руками в планшир и подмигнул мне.
– Эдвард, второй корабль пока еще на плаву, – охладил я его радость. – Они дадут ответный залп.
Так и случилось. Англичане выстрелили книппелями, уничтожив наш кливер. Победные возгласы людей Тэтча сменились криками отчаяния. Наш корабль потерял плавучесть; его отнесло к берегу протоки, где он накренился, царапая обломками мачт по крутым склонам. Мы беспомощно качались на волнах. Английский шлюп подходил к нам с правого борта, позволяя оценить оставшиеся у противника силы. А сил-то у них почти не осталось. На палубе стоял Мэйнард, рядом с ним – рулевой, которому он все время кричал:
– Подводи ближе! Подводи ближе…
Вот тогда-то Эдвард и решил, что лучшая защита – это нападение. Он приказал нашим людям вооружаться и готовиться к абордажу. С заряженными пистолетами и обнаженными саблями, мы ждали начала последнего сражения в этом глухом уголке Вест-Индии.
Нас окружал пороховой дым, густые слои которого покачивались в воздухе, словно гамаки. Он ел нам глаза, создавая ощущение полной нереальности происходящего. Английский шлюп казался кораблем-призраком, выплывающим из такого же призрачного тумана. Пустые палубы лишь усугубляли это ощущение. Только Мэйнард и его помощник у руля…
– Подводи ближе! Еще ближе! – продолжал кричать Мэйнард.
Глаза у него были ошалелые и выпученные, как у безумца. Одно это, не говоря уже о состоянии его судна, давало нам надежду. Похоже, англичанам досталось сильнее, чем мы думали, и это сражение – не последнее. Мы еще поплаваем.
Но наши надежды были напрасными, в чем мы вскоре и убедились.
Мы притаились за планширом. Если не брать в расчет истеричных выкриков Мэйнарда, в остальном на палубе было тихо. Сколько человек уцелело на шлюпе – мы понятия не имели… за исключением Черной Бороды. Тот был уверен в нашем численном перевесе.
– Их не больше трех-четырех душ, – кричал он. – Остальным мы разнесли башки.
Он был в своей черной шляпе. В бороде дымились фитили. От похмелья не осталось и следа. Лицо Тэтча светилось дьявольским огнем.
– Вперед, на палубу! Искромсаем их на куски!
«Неужели только трое или четверо? – мысленно усомнился я. – А если уцелевших все-таки больше?»
Но к тому моменту борт английского шлюпа ударился о наш. Под боевые кличи Черной Бороды мы ринулись на палубу противников, быстро окружили Мэйнарда и его первого помощника, вцепившегося в штурвал.
Однако Мэйнард был лицедеем не хуже моей подруги Мэри Рид. Едва дюжина пиратов оказалась на борту его судна, он мгновенно перестал закатывать глаза и истерически бормотать. Теперь он крикнул: «Пора, ребята! Сюда!» Люк юта стремительно открылся, и мы попали в западню.
Все это время англичане прятались внутри, прикидываясь убитыми и заманивая нас на борт. Зато теперь они высыпали на палубу, словно крысы, убегающие от течи в трюме. Их было не менее двух дюжин против наших жалких двенадцати человек. Зазвенела сталь, захлопали выстрелы, воздух наполнился криками.
Передо мной вырос английский матрос. Я ударил его по лицу, одновременно выдвинув лезвие скрытого клинка. Из разбитого матросского носа хлынул фонтан крови и соплей, вынуждая меня пригнуться. Другая моя рука уже сжимала пистолет. И в это мгновение меня окликнул Черная Борода:
– Кенуэй.
Его ранили в ногу. Оттуда хлестала кровь. Тэтч отбивался мечом, но ему требовался пистолет. Я бросил ему свой. Черная Борода поймал и выстрелил в англичанина, занесшего над ним абордажную саблю.
Но это был его конец. Мы оба это знали. И не только мы.
– В мире без золота мы были бы героями! – крикнул Черная Борода окружившим его англичанам.
Мэйнард повел своих людей в атаку на Тэтча, и тот, видя, что участь его предрешена, оскалил зубы и взмахнул мечом. Лейтенант пронзительно закричал. Рукав его мундира покраснел от крови, меч с пробитым эфесом выпал из руки. Но Мэйнард выхватил из-за пояса пистолет, выстрелив Эдварду в плечо. Мой друг опустился на колени. Бормоча ругательства, он еще пытался размахивать мечом, но враги напирали на него со всех сторон.
Нас становилось все меньше. Я выстрелил из второго пистолета, сделав подбиравшемуся ко мне матросу дырку в переносице. Я убивал англичан одного за другим, умело и безжалостно. Похоже, это охладило пыл тем, кто был еще жив. Воспользовавшись паузой, я обернулся и увидел, что Эдвард смертельно ранен. Стоя на коленях, он еще продолжал отбиваться, а противники, будто стервятники, наскакивали на него, оставляя новые кровавые следы.
Вскричав от гнева и отчаяния, я раскинул руки и бросился к нему. Мое лезвие косило англичан направо и налево. Я перехватил инициативу. Очередного противника я швырнул на пол и, сделав его живым трамплином, перемахнул через нескольких англичан, загораживающих путь к Черной Бороде. Новый взмах клинка – и еще двое, разбрызгивая кровь, шумно грохнулись на палубу. Я был совсем рядом, готовый помочь другу.
Но я опоздал. Слева на меня выскочил английский матрос – здоровенный верзила. Мы оба двигались с такой скоростью, что не могли погасить инерцию движения. Столкнувшись, мы перелетели через планшир и оказались в воде.
За мгновение до этого я увидел, как моему другу перерезали горло. Хлынувшая кровь залила ему грудь, глаза закатились. Черная Борода упал на палубу, чтобы больше уже не подняться.
46
Декабрь 1718 г.
Если ты не слышала, как кричит человек с простреленным коленом, ты не слышала настоящего крика человеческой боли.
Так Чарльз Вэйн наказал капитана английского работоргового судна, которое мы взяли на абордаж. Но прежде их корабль успел продырявить посудину Вэйна, и нам пришлось подогнать «Галку» и взять его людей к себе на борт. Вэйн был зол до крайности, но и в этом случае он не имел права терять самообладание. Если уж на то пошло, вылазка была целиком его затеей.
Замысел этот появился у него вскоре после гибели Эдварда.
– Значит, Тэтч отпрыгал свое? – спросил Чарльз.
Мы сидели в капитанской каюте «Галки». Рядом храпел пьяный Калико Джек. Он спал прямо на стуле, в позе, противоречащей закону тяготения. Джек тоже отказался от королевского помилования, сделавшись моим невольным союзником.
– Англичане обступили его со всех сторон, – ответил я, продолжая разговор. Картина гибели Тэтча вновь предстала перед моими глазами. – Я не успел к нему пробраться.