– Ты же когда-то был капером, – сказал я ему. – Почему же в тебе так мало уважения к морякам, которые всего-навсего пытаются выжить в этом мире?
Роджерс посмотрел на мой клинок. Лезвие пробило ему плечо и вошло в шею, застряв наподобие клина. Только это и сохраняло ему жизнь. Стоит мне выдернуть лезвие, балкон будет залит кровью, и через минуту Роджерс умрет.
– Ты едва ли сумеешь понять мои устремления, – сказал он, язвительно улыбаясь. – Ты ведь всю жизнь рушишь то, что делает нашу цивилизацию блистательной.
– Ошибаешься, – возразил я. – Твои устремления мне вполне понятны. Я видел Обсерваторию и знаю ее силу. Ты и твои собратья-тамплиеры сделали бы ее логовом шпионажа. С помощью древнего устройства вы бы шантажировали людей и крушили все, что вам не по нраву.
Роджерс кивнул. Этот жест вызвал у него боль. Рубашка и камзол стали мокрыми от крови.
– Да, однако все это ради великой цели. Ради установления справедливости. Ради искоренения лжи и утверждения правды.
– Никому из живущих на земле не нужна такая власть.
– И тем не менее ты дал этому преступнику Робертсу пользоваться ей.
– Нет, – качая головой, возразил я. Мне не хотелось, чтобы он думал, будто мы с Робертсом заодно. – Я собираюсь лишить Робертса власти. И если ты скажешь, где он, я его остановлю.
– Африка, – прошептал Роджерс.
Я вытащил клинок.
Кровь ручьем хлынула из пробитой шеи Роджерса. Тело обмякло, словно мешок, застыв у балюстрады. Жалкая, недостойная смерть. Какой контраст с прежним Вудсом. Тогда, у Торреса, я встретил человека честолюбивого, чье крепкое рукопожатие говорило о воле и решимости. Мой клинок, оборвавший ему жизнь, был лишь завершением его пьяных блужданий по залу. Еще до встречи со мной Роджерс успел завязнуть в трясине разбитых мечтаний, захлебываясь горечью язвительных слов. Пусть он и вытеснил пиратов из Нассау, но король не оказал ему поддержки, необходимой для завершения всех его начинаний. Как и гости в зале, англичане повернулись к Роджерсу спиной. Он мечтал заново отстроить Нассау, однако жизнь разбила все его надежды.
На полу блестела кровавая лужица. Я отодвинулся. Роджерс еще дышал. Его грудь медленно поднималась и опускалась. Глаза были полузакрыты. Потом дыхание сделалось сбивчивым. Жизнь быстро покидала тело Вудса Роджерса.
За моей спиной кто-то пронзительно закричал. Обернувшись, я увидел красиво одетую женщину. Ее бледное лицо было перекошено от ужаса. Такой же ужас застыл в ее глазах. Дрожащей рукой она зажимала рот. К балкону бежали другие гости. Никто не отваживался захватить меня в плен, но и никто не убегал. Все просто смотрели.
Выругавшись, я легко вспрыгнул на карниз. Зрителей на балконе становилось все больше.
– Grazie, – сказал им я, после чего раскинул руки и прыгнул.
63
Февраль 1722 г.
Черный Барт – легендарный пират, гроза Карибского моря, одно имя которого наводило ужас, перебрался к побережью Африки. Ему и там удавалось ускользать от англичан. Я знал, что является причиной его успехов. Древний череп, что он забрал из Обсерватории и с помощью которого предвосхищал все шаги противников.
Когда моя «Галка» отправилась в погоню за Робертсом, он грабил французские корабли, направляя их к побережью Сьерра-Леоне. Его флагманом по-прежнему оставалась «Королевская удача». Робертс плавал вдоль юго-восточной части африканского побережья, совершая вылазки, грабя и бесчинствуя. Это позволяло ему постоянно совершенствовать свой пиратский флот, переоснащая и перевооружая корабли. У берегов Африки его боялись даже больше, чем в Карибском бассейне.
В январе мы наткнулись на жуткие свидетельства целой череды его бесчинств. Увиденное говорило не о сражении, а о настоящей бойне. Робертс на «Королевской удаче» атаковал двенадцать кораблей, стоявших в гавани Виды. Сдались все, кроме английского работоргового судна «Дикобраз». Отказ англичан настолько разозлил Робертса, что он приказал сжечь корабль со всеми, кто находился на борту.
Его люди залили палубы «Дикобраза» смолой, а потом подожгли. На нижних палубах находились рабы, скованные попарно. Кто-то прыгал за борт, спасаясь от огня, но становился добычей акул, лишаясь рук и ног. Избежавшие встречи с акулами тонули под тяжестью кандалов. Остальные заживо сгорели. Жуткая, чудовищная смерть.
Когда мы подошли, поверхность воды была густо усеяна обломками. В воздухе стлался ядовитый черный дым. Остов «Дикобраза», обугленный до самой ватерлинии, еще дымился.
Потрясенные и возмущенные увиденным, мы двинулись по следу Робертса на юг, а затем к берегам острова Принсипи. Там он бросил якорь, а сам с небольшим отрядом отправился на берег, где разбил лагерь. Скорее всего, это была вылазка за припасами.
Мы стали ждать. Когда стемнело, я приказал ребятам выждать еще час, после чего атаковать «Королевскую удачу». Сам я поглубже натянул капюшон плаща, сел в лодку и на веслах поплыл к берегу. Маяком мне служили крики и пение, доносившиеся оттуда. Выбравшись на берег, я стал подкрадываться к лагерю. Вскоре в ноздри ударил дым лагерного костра. Я приблизился, насколько возможно, и затаился в кустах, откуда мне были видны неяркие отсветы пламени.
Брать пленных я не собирался и потому приготовил гранаты. «Пощады не ждите», – любил повторять Робертс. Я решил последовать его примеру. Прогремели взрывы. Раздались крики. Над лагерем повисло облако удушливого черного дыма. Тогда я вылез из кустов, держа наготове клинок и пистолет.
Сражение было коротким. Пощады от меня не дождался никто. И пусть кто-то из них, разбуженный взрывами, таращил сонные глаза, кто-то был совершенно голым и у многих в тот момент не было при себе оружия, – для меня это не имело никакого значения. Возможно, среди убитых находились и те, кто заливал смолой палубы «Дикобраза». Я на это надеялся.
Робертс не принял бой. Схватив факел, он бросился бежать. Из развороченного лагеря слышались крики умирающих. Если его не трогала участь своих людей, то меня – тем более. Моей целью был Мудрец, который сейчас бежал к узкому скалистому выступу, где стояла сторожевая башня.
– Кто и зачем гонится за мной? – крикнул он. – Уж не призрак ли явился меня пугать? Или мощи одного из тех, кого я отправил в ад, выбрались оттуда и вздумали мне докучать?
– Нет, Черный Барт Робертс, – крикнул я в ответ. – Это Эдвард Кенуэй. Я пришел положить конец твоему террору.
Он бежал по лестнице сторожевой башни. Я не отставал. Мы добрались до самого верха. Робертс подбежал к краю. Я остановился. Если он прыгнет, я потеряю череп. Этого допустить я не мог.
Его рука с факелом качнулась. Он подавал сигнал. Но кому?
– Знаешь, парень, я не стану сражаться там, где у тебя есть преимущество, – сказал он, тяжело дыша.
Робертс опустил факел.
Он собрался прыгать!
Я бросился к нему, пытаясь поймать, но он увернулся. Я подполз на животе к краю площадки, глянул вниз и только сейчас увидел то, что прежде было скрыто от меня. А Черный Барт заранее все предусмотрел.
Внизу, подойдя к самой башне, стояла «Королевская удача». Робертс прыгнул на освещенную фонарями палубу. Отряхиваясь, он смотрел вверх, туда, где лежал я. Мудреца окружили его люди, и через мгновение в меня полетели мушкетные пули, чиркая по щербатым камням.
Невдалеке я увидел «Галку». Вовремя подоспели мои ребята. Схватив факел, я стал им сигналить. Вскоре они подошли достаточно близко. У штурвала стояла Энн. Ее волосы развевались на ветру. Она подвела корабль почти к самому утесу. Теперь и я вполне мог прыгнуть.
Погоня продолжалась.
Мы гнались за Робертсом по узким каменистым протокам, которых возле берега было полным-полно. Где возможно, стреляли по их кораблю из пушек. В ответ его люди дали залп из мортир. Мы отвечали огнем мушкетов, а когда позволяло расстояние – бросали гранаты.
И вдруг… «Вижу парус!» К нам приближался английский военно-морской корабль «Ласточка». С ужасом я понял, что они тоже охотятся за Робертсом. Корабль был большим и основательно вооруженным. Видно, их капитан, как и мы, был сыт по горло «подвигами» Черного Барта.
Оставить его англичанам и уйти? Нет, я не мог допустить, чтобы они потопили «Королевскую удачу», поскольку вместе с Робертсом утонет и хрустальный череп из Обсерватории. Случись такое, артефакт будет потерян безвозвратно.
– Я должен забрать у него одну очень важную вещь и принести на корабль, – сказал я Энн.
Грянул залп лафетных пушек. Сражение происходило между тремя кораблями, где «Галка» и «Ласточка», отнюдь не союзники, действовали против общего врага. По нас стреляли со всех сторон. Англичане изрешетили нам планширы и повредили ванты. Я велел Энн спешно выводить корабль из-под огня.
Сам же я собирался немного искупаться.
Переплывать с корабля на корабль – дело непростое, особенно когда они воюют между собой. Но у меня была решимость, какой редко кто может похвастаться. Помогало и то, что я плыл в сумраке. К тому же команде «Королевской удачи» и без меня хватало забот. Поднявшись туда, я нашел корабль охваченным хаосом. Достаточно сказать, что я свободно перемещался по нему, и никто даже не подозревал о моем присутствии.
Но до Робертса я добрался не сразу. По пути к нему пришлось отправить на тот свет достаточное число его молодцов. Я перерезал глотку его первому помощнику и убил квартирмейстера. Наконец передо мной с мечом в руках предстал Черный Барт. Я заметил, что он успел переодеться, точнее, принарядиться. Можно подумать, собрался нанести англичанам визит вежливости. Красный мундир и бриджи, шляпа с пером и два пистолета, болтающиеся на шелковых подвесках. Не изменились лишь его глаза. Они и сейчас отражали черную, изъеденную злом душу этого пирата.
Между нами началось сражение, хотя вряд ли здесь применимо это слово. Черный Барт был жесток, смышлен и даже мудр, если мудрость может существовать в человеке, напрочь лишенном человечности. Но опыта поединков у него не было.