– Двое на одного, – вырвалось у меня.
– Твой отец храбро сражался. Я тебе уже говорил: он сумел выколоть Сиверу глаз. Он наверняка победил бы в сражении, если бы не вмешательство Короля нищих…
– И ты видел, как это происходило?
– Да. Не наяву… в видении.
– И так ты узнал, что убийство было совершено с помощью булавки тамплиерского знака?
– Разумеется.
– Как у тебя это происходит? – спросила я, кладя голову ему на плечо.
– Беллек говорил, что у некоторых эта способность врожденная. Другие могут ее развить путем особых упражнений.
– И ты – один из тех, кто с ней родился.
– Получается, что так.
– Что еще ты сумел узнать?
– От Короля нищих я узнал важную подробность: твой отец отклонял его предложения завязать знакомство. Я видел, как Сивер протянул Королю нищих церемониальный знак и рассказал, каким образом его «наставник» сможет помочь.
– Его «наставник»? Жермен?
– Вот именно. Хотя тогда я этого не знал. Я лишь видел фигуру в торжественном облачении. Это была сцена вступления Короля нищих в ваш орден.
Я вспомнила, что мы с мистером Уэзероллом расстались сердитыми друг на друга. Меня кольнуло раскаяние. Жаль, я не могла сообщить, что его предположения оказались верными.
– Значит, в качестве награды за убийство моего отца Король нищих получил членство в ордене?
– Судя по всему, да. Когда я убил мадам Левек, то увидел, что́ кроется за планами тамплиеров повысить цены на зерно. Я также видел, как твой отец исключал Жермена из ордена. Ювелира силой выволакивали из комнаты, а он призывал дух де Моле. Позже я видел, как Жермен встречался с мадам Левек. Я узнал, что тамплиеры намеревались обнародовать сведения, губительные для репутации короля.
Мне вспомнилась казнь нашего правителя и слова Жермена. Самозваный великий магистр утверждал, что, когда короля казнят, как заурядного преступника, он, Жермен, явит миру истину Жака де Моле.
– Я видел еще кое-что, – продолжал Арно. – Жермен знакомил со своими ближайшими соратниками самого Максимилиана Де Робеспьера.
8 июня 1794 г
1
Я почти уже не помню времени, когда парижские улицы не были запружены народом. Я видела десятки выступлений и казней. На улицах Парижа проливались целые реки крови. Сегодня на Марсовом поле снова собрался весь город. Однако людьми владели совсем иные чувства.
Прежде парижане собирались, готовые сражаться, готовые убивать и, если понадобится, умирать. Они собирались, чтобы надышаться кровью, льющейся с эшафотов гильотин. Но сегодня они собрались ради празднования.
Их построили в колонны: мужчины с одной стороны, женщины – с другой. Многие несли букеты цветов и дубовые ветви, остальные тянули вверх руки с зажатыми древками флагов. Толпы заполнили обширное Марсово поле, в центре которого высилась рукотворная гора. На ней они надеялись лицезреть своего вождя.
Сегодняшнее торжество называлось праздником Верховного существа и было воплощением одной из идей Робеспьера. В то время как другие революционные фракции хотели полностью упразднить религию, Робеспьер понимал ее силу. Он знал, насколько простолюдин привязан к идее веры и как людям хочется во что-то верить.
Многие республиканцы были согласны, что впоследствии назвали «дехристианизацией». Воспользовавшись их поддержкой, Робеспьер выступил с заявлением. Он предложил создать новое учение, в основу которого положил представление о не-христианском божестве, названном Верховным существом. Месяц назад было объявлено о рождении новой государственной религии. В декрете, изданном по этому поводу, говорилось, что «французский народ признает Верховное существо и бессмертие души…»
Желая как можно нагляднее продемонстрировать народу величественность своей идеи, Робеспьер распорядился об организации ряда официальных государственно-революционных празднеств. Торжество Верховного существа было первым среди них.
Об истинных мотивах Робеспьера я не имела ни малейшего представления. Знала лишь, что Арно удалось кое-что разнюхать. По сведениям, добытым моим союзником, Робеспьер был марионеткой Жермена. Происходившее сегодня меньше всего касалось нужд и чаяний простого народа, а было направлено на достижение целей моих бывших собратьев по ордену.
– В этой гуще нечего и думать подобраться к Робеспьеру поближе, – заметил мне Арно. – Лучше уйти отсюда и дождаться более благоприятной возможности.
– Ты по-прежнему думаешь как ассасин, – отчитала я Арно. – На этот раз у меня есть свой план.
Арно удивленно посмотрел на меня, изображая шутливое недоумение. Мне же сейчас было не до шуток.
– И что это за план?
– А ты подумай как тамплиер.
Вдали грянул артиллерийский залп. Гул толпы приумолк, но тут же вспыхнул снова. Ощущая торжественность момента, люди двумя колоннами двинулись по направлению к горе.
Их были тысячи. Они распевали песни и кричали: «Виват Робеспьер!» Над головами высоко реяли триколоры, и легкий ветер играл полотнищами.
Чем ближе мы подходили к горе, тем больше видели солдат Национальной гвардии в двубортных, застегнутых на все пуговицы мундирах и белых бриджах. У каждого на поясе висел меч, и почти все они были вооружены мушкетами со штыками. Они создавали барьер между толпой и горой, откуда Робеспьер готовился произнести речь. Мы остановились возле самого барьера и стали ждать начала выступления.
– Мы здесь. Что дальше? – шепотом спросил Арно.
– Робеспьер недосягаем. Он стянул сюда половину Национальной гвардии. Нам к нему не подобраться и на несколько метров.
– О чем я и говорил, – заключил Арно, выразительно посмотрев на меня.
Неподалеку от места, где мы были вынуждены остановиться, высился громадный шатер, окруженный бдительными гвардейцами. Там сейчас и находился Робеспьер, готовясь к произнесению своей торжественной речи, как актер готовится к выходу на сцену. Еще немного, и он явит себя народу: властный и величественный. Думаю, каждый догадывался, кого подразумевал Робеспьер под Верховным существом. По пути сюда я ловила обрывки разговоров. Люди были захвачены атмосферой празднества. Повсюду слышались песни и смех. Все (включая и нас с Арно) дружно размахивали букетами и дубовыми ветвями. Однако хватало и тех, кто не восторгался личностью Робеспьера. Правда, их разговоры велись вполголоса и с оглядкой.
И тут у меня появилась идея.
– А ведь он не настолько популярен, как прежде, – сказала я Арно. – Сначала чистки, теперь этот культ Верховного существа… Нам нужно лишь дискредитировать его.
– И лучше всего это сделать во время спектакля для многотысячной толпы, – согласился Арно.
– Вот именно. Достаточно выставить Робеспьера опасным сумасбродом, и его власть растает, как снег в апреле. Дело за доказательствами.
2
«Нагорная» речь Робеспьера началась.
– Этот бесконечно счастливый день, когда французский народ собрался, дабы освятить Верховное существо, наконец-то настал, – начал он.
Толпа ловила каждое его слово. «А ведь он знает, что делает», – думала я, проталкиваясь ближе. Робеспьер действительно сотворял нового бога, которому нам отныне надлежало поклоняться.
– Он не создавал королей, дабы те пожирали род человеческий, – продолжал Робеспьер. – Он не создавал священников, дабы те впрягали нас, словно норовистых лошадей, в королевские кареты…
Поистине этот новый бог был богом, как нельзя подходящим революции.
Когда речь окончилась, толпа заревела от восторга. Даже противники Робеспьера были захвачены общей радостью момента. Надо отдать ему должное. Разделенная, раздробленная Франция наконец-то заговорила в один голос.
Воспользовавшись ликованием толпы, Арно пробрался в шатер Робеспьера с целью найти то, чем мы потом могли бы скомпрометировать нашего верховного правителя. Он вернулся не с пустыми руками. Короткое письмо безошибочно свидетельствовало о связи Робеспьера с Жерменом.
Месье Робеспьер!
Позаботьтесь о том, чтобы не позволять вашим личным амбициям становиться впереди Великой Работы. То, что мы делаем, делается не для нашей собственной славы, а для преображения мира сообразно воззрениям де Моле.
Кроме письма, Арно раздобыл список.
– Здесь почти полсотни имен депутатов Конвента, – сказал Арно. – Список противников Робеспьера, написанный его рукой.
Я усмехнулась.
– Думаю, этим достойным господам было бы весьма интересно узнать, что они фигурируют в списке. Но сначала… – Я указала на небольшую груду винных бочек. – Месье Робеспьер явился сюда с собственными запасами вина. Отвлеки внимание караульных. У меня появилась еще одна идея.
3
Мы поработали на славу. Арно позаботился о том, чтобы похищенный список стал достоянием яростных противников Робеспьера, а я тем временем кое-что подсыпала ему в вино.
– Ты что туда подмешала? – спросил Арно.
Мы стояли, ожидая продолжения спектакля. Робеспьер не ограничился одной речью. Он намеревался говорить дальше, теперь уже под воздействием зелья, добавленного мной в его вино…
– Порошок спорыньи. В малых дозах он меняет поведение человека: бессвязная речь, галлюцинации…
Так оно и случилось. Теперь Робеспьер нес какой-то бред, комкая и растягивая слова. Когда противники потребовали объяснений насчет списка, он не смог дать вразумительного ответа.
Мы покинули Марсово поле, когда Робеспьер спускался с горы под неутихающие насмешки и язвительные выкрики толпы. Люди явно недоумевали: почему прекрасно начавшийся праздник окончился столь плачевно?
Интересно, сумел ли Робеспьер почувствовать присутствие рук, дергающих за ниточки событий? Если он принадлежал к тамплиерам, подобное не должно было его удивлять. Но в любом случае процесс его дискредитации начался и обязательно получит продолжение. Нам лишь оставалось ждать.