– …а заодно заработаем монету-другую, продавая наш товар, – уточнил стоявший рядом с нею Ибука.
– Именно. Лучшие возможности возникают в неспокойные времена. Как бы то ни было, Мадока, я желаю тебе счастливого брака. Тебе повезло, Кейтаро, похоже, замечательный парень.
– Он, правда, не так обаятелен, как твой брат, но для меня сойдет, – прошептала ей на ухо Мадока и украдкой окинула Ибуку игривым взглядом.
Ацуко воздела глаза к небу – вот и еще одна причина поскорее покинуть эту деревню: не хватало еще того, чтобы молодой самурай разлучил жениха с невестой перед самой свадьбой. Она уже собиралась уходить, когда к ней, обливаясь потом, подбежал раскрасневшийся кузнец.
– Погодите! Держите! У меня для вас подарок!
Вне себя от гордости он вложил в руки Ацуко один из кривых кухонных ножей, валявшихся в углу мастерской. Никто и никогда не захотел бы воспользоваться такой вещью, однако ее можно было бы расплавить и переделать во что-нибудь другое. Само по себе железо представляло некоторую ценность – по крайней мере для пары бродячих торговцев.
– Что ты, мы не можем его принять! – начала отнекиваться девушка. – Наоборот, это нам следовало бы вручить вам подарки. Вы дали нам ночлег, вы вовсе не обязаны… Ах, точно! Я сейчас…
Она немного порылась в тележке и наконец достала рубаху – слегка порванную сбоку, но в целом еще пригодную к носке.
– Вот. Еще раз спасибо, Хаку.
Кузнец прижал одежду к груди, будто ему вручили кимоно, достойное самого императора.
– Первый раз в жизни мне подарили подарок, – восторженно выдохнул он. – Пускай духи предков охраняют вас в пути! Пускай о́ни разбегаются прочь, едва вас завидев!
Покидая деревню, брат с сестрой еще долго махали на прощание крестьянам, и на сердце у них было тепло от доброты, с которой их приняли.
– Погляди на них, Ибука. Разве ты и впрямь готов был убить всех этих бедных людей лишь для того, чтобы получить преимущество в войне? – спросила Ацуко, все большое и больше уверяясь в том, что сделала правильный выбор. – Я уверена, что Такэко поймет мое решение.
– Будем надеяться, – вздохнул Ибука. – Будем надеяться.
Личины бродячих торговцев еще дважды спасали их от патрулей, но вскоре Ибука и Ацуко оказались лицом к лицу с дозорными сёгуна. Пока брат с сестрой выполняли задание, армия также двигалась вперед и вот уже разбила лагерь на холме, с которого хорошо была видна вся округа.
– Вы уж извините, я против вас ничего не имею, но внутрь вам нельзя, – вздохнул солдат, завидев «торговцев». – Ками знают, что нам понадобится одежда…
– …и саке! Главное – саке! – добавил другой.
– …и саке! – признал первый дозорный. – Но приказ есть приказ: никому из гражданских не позволено приближаться к лагерю ближе чем на ри.
– Прекрасно. Но я – не гражданский, – проговорил Ибука, сбрасывая капюшон, скрывавший его лицо.
Его достаточно хорошо знали в лагере, чтобы солдаты тут же опустились перед ним на колени. Ацуко почувствовала привычный укол зависти, ведь вся работа вечно ложилась на ее плечи, а брату доставались все почести. А ведь ей еще придется объяснять свои действия в деревне, искать оправдания, почему она не отравила колодцы… Оставалось надеяться, что наставница достаточно дорожит ею, чтобы простить нарушение прямого приказа.
И снова Такэко принимала их не у себя, а вдали от посторонних взглядов, в шатре, на вид таком же, как и все солдатские шатры, но в действительности никому не принадлежавшем. Внутри было достаточно одежды и спальных мест, чтобы подумать, будто здесь спит целый отряд. Любой случайный гость окинул бы шатер беглым взглядом и ничего бы не заподозрил, но Ацуко, с самого вступления в армию страдавшая от своего излишне тонкого обоняния, сразу поняла, что все это подделка: внутри ничуть не пахло потом.
– Здесь нас никто не побеспокоит, – проговорила Такэко и села, скрестив ноги, на одну из постелей. Что ж. Вы оба живы, это уже само по себе победа. Расскажите мне, что произошло. Успешно ли вы выполнили данное вам поручение? Полагаю, трудностей у вас не возникло, но хотелось бы знать наверняка. В конце концов, что сложного в том, чтобы вылить содержимое бутылки в неохраняемый колодец?
– Да, по этому поводу… Ну… – пробормотала Ацуко. – Я хочу сказать, что…
– Задание успешно выполнено, – перебил ее Ибука. Она повернулась к брату, но тот упорно избегал ее взгляда.
– Что? – выдохнула она.
– Моя сестра проявила себя блестяще. Пока я занимал жителей деревни беседой, она вылила содержимое бутыли в колодцы. Можно не сомневаться, что вражеские разведчики, которые утолят жажду этой водой, погибнут в течение трех дней.
– Превосходно, – ответила Такэко. – В этом случае я могу лишь поздравить вас с успешным выполнением задания. Я позабочусь о том, чтобы вам выделили несколько дней на отдых. Воспользуйтесь ими как следует. Скоро нам придется сражаться, и первая же битва, возможно, станет решающей.
Она ловко поднялась, попрощалась с ними будто с равными, затем проверила, что за шатром никто не наблюдает, и выскользнула наружу. Брат с сестрой остались внутри вдвоем. Повисла гнетущая тишина. В конце концов девушка решилась ее нарушить.
– Ты сильно рискуешь, вот так вот обманывая Такэко.
– Ацуко… – прошелестел Ибука.
– Послушай, рано или поздно она поймет, что мы не отравили колодцы. Сейчас она довольна, но когда узнает правду – будет в ярости.
– Ацуко…
– Лучше уж было поступить по-честному и сказать ей всю правду сейчас. Искренность окупается сполна. Ты ведь можешь даже сказать, что это я так решила – это ведь правда.
– Ацуко, я и правда отравил колодцы! – громко прервал ее рассуждения Ибука.
Девушка неверящим взглядом уставилась на брата. Затем она сунула руку за пазуху и достала бутылку с ядом, полную до краев. Для очистки совести проверила пробку – та, как и прежде, была запечатана.
– Невозможно! Что ты такое говоришь?
Ибука все так же не смел встретиться с нею взглядом.
– Такэко боялась, что у тебя не хватит смелости убить ни в чем не повинных крестьян. После того, как она поручила нам это задание, она пришла ко мне в шатер. Она и мне дала бутылку с ядом – сказала воспользоваться ею, если почувствую, что ты колеблешься. Так все и вышло. Пока ты спала, я вышел из мастерской и вылил отраву в колодцы.
В подтверждение своих слов он достал из-за пазухи точно такую же бутыль, как у Ацуко, и толкнул ее в сторону сестры. Сосуд покатился по полу. Он был пуст. Но Ацуко не нужны были доказательства; она по голосу слышала, что брат ей не врет.
– …храбрости? – медленно повторила она. – ХРАБРОСТИ? Правда? И это ты попрекаешь меня недостатком храбрости? Ты?! Ты… ты все знал… и она тоже знала… Вы мною просто воспользовались!
– Ацуко… – вновь заговорил брат, будто надеясь, что повтор имени ее успокоит.
– Что ты все «Ацуко» да «Ацуко»?! А как же Мадока, которая смотрела на тебя горящими глазами? Как же Хаку, который подарил нам свой лучший нож? А Кейтаро? А остальные, те, кто приготовили нам ужин, хотя сами едва сводили концы с концами? Ты хочешь мне сказать, что…
Она закрыла глаза, стараясь сдержать внезапный приступ тошноты. На то, чтобы добраться до своего лагеря, у них ушло как раз три дня. Все, о ком она сейчас говорила, уже, должно быть, были мертвы.
Она наклонилась в сторону, и ее вырвало на одну из поддельных постелей. Содержимое желудка извергалось из нее до тех пор, пока не осталась одна желчь, и даже после этого ее продолжало тошнить, тошнить, пока наконец она не повалилась на бок, измотанная, подавленная, с глазами, полными слез.
– Как вы могли… как вы могли… как вы могли?! – вновь и вновь повторяла она.
– Это было лучшим из возможных решений, и тебе это известно, – объяснил брат. – К тому же ты и сама это признала.
– Я?! Когда это я признавала что-либо подобное, ты, подлый убийца?
– Ты сожалела, что решение лежит на твоих плечах. Ну так радуйся: за тебя все сделали другие. Тебе не придется винить себя. Весь груз лежит на моих плечах.
Ацуко поднялась в том же виде, со слюной, застывшей в уголках губ, и посмотрела на брата так, словно видела его впервые.
– Конечно, я виню себя. Виню себя за то, что доверилась Такэко. Виню себя за то, что ты – мой брат. Как я могла быть такой дурой? Да что я здесь вообще делаю? Изображаю из себя солдата, думаю, что спасаю тебя, а ведь ты и без меня прекрасно справляешься. Тебе всего-то и нужно, что делать то же самое, что и всегда, то есть ничего. Разве что время от времени придется УБИТЬ ГОРСТКУ НИ В ЧЕМ НЕ ПОВИННЫХ ЛЮДЕЙ!
Последние слова он выплюнула ему в лицо и молниеносно выскочила из палатки – даже не потрудившись предварительно оглядеться, как это делала Такэко. Так или иначе, теперь ничего не имело значения. Она не знала, как ей жить дальше, но уж точно не так, как сейчас. Главное было убраться подальше отсюда, а уж новую цель в жизни она найдет как-нибудь потом.
Все так же пылая гневом, она добралась до ворот, и когда стражник спросил, чего ей – точнее, чего ему – нужно, ответ уже был наготове. В конце концов, ее прекрасно обучили – обучили врать, притворяться и, судя по всему, еще и убивать.
– Даймё Катамори отправил меня на разведку.
– Придется тебе, парень, передать ему, что ты не можешь выполнить его приказ, – отвечал солдат, не сдвинувшись с места, чтобы отворить ворота. Странно. Обычно одного упоминания этого имени хватало, чтобы все тут же начинали кланяться.
– Это прямой приказ самого даймё! – продолжала настаивать Ацуко, вытянувшись во весь рост.
– А у меня прямой приказ от самого сёгуна. Никого не впускать и не выпускать. Вражеская армия на подходе.
Глава 15
Жюля Брюне сложно было назвать счастливым человеком.
Конечно, были и хорошие новости: Токугаве удалось выбрать лучшее место для битвы. Войска