– Ты ошиблась, сестрица! Ты думала, я сбегу, а я увенчал себя славой! Я один из немногих в нашем отряде, кто выжил, и даймё вновь наградил меня!
– Я рада за тебя, – только и смогла вздохнуть девушка.
Ложь! Ничего, кроме лжи! Она бы простила его, если бы он признался в том, что случилось, если бы он просто сказал ей, что снова сбежал. И тогда она сказала бы ему, что в этом нет ничего такого, что она все равно его любит, что они – брат и сестра и останутся ими на всю жизнь, что ради него она была готова пойти даже на убийство.
Но эта ложь после предательства в деревне положила конец их связи; Ибука же, со своей стороны, даже не попытался заговорить с ней снова.
Вот почему она остолбенела, когда увидела, как он входит в комнату на втором этаже замка, которую она делила с Такэко.
– Я тебе не помешаю? – нерешительно проговорил он.
– До сих пор это ни разу тебя не останавливало, – ответила Ацуко, и голос ее прозвучал более ядовито, чем она рассчитывала.
Он пожал плечами и присел на постель рядом с ней.
– Приближается последняя битва, и в этот раз у меня не выйдет сбежать, как обычно. Сложно удирать, когда со всех сторон тебя окружает враг.
– А разве ты не обрел смелость в прошлой битве?
– Я тебе солгал, – признал Ибука, опуская глаза. – Я… я боялся, что ты осудишь меня. Хочешь знать, что случилось на самом деле? В этой битве я потерял голову от страха, и я… я убежал в лес и спрятался там. Даже залез на дерево, чтобы уж точно никто меня не нашел. Я просидел так больше трех часов, трясясь от холода и спрашивая себя, не закончилась ли наконец битва. А потом я слез, смешался с горсткой выживших, и вернулся с ними в лагерь. Все приняли меня за героя. Подумать только, я ведь был единственным из отряда в сотню самураев, кто остался в живых! Все были убеждены, что я выжил потому, что сражался как о́ни. Никому не пришло в голову, что я попросту дал деру.
В комнате повисла тишина, и Ибука наконец поднял глаза на сестру.
– Ты меня презираешь, да?
– Немного, – призналась Ацуко. – Но не больше, чем раньше. Я ведь с самого начала все знала. Собственными глазами видела, как ты сбежал. И то, что ты лгал мне все эти месяцы, ранило меня сильнее всего.
Ибука открыл рот, потом закрыл, потом открыл снова. Впервые в жизни он не знал, что сказать. Затем он рассмеялся, тем самым, с детства ей знакомым, смехом.
– Надо было сразу догадаться. Скрывать от тебя что-то – бесполезное дело. Так или иначе, вот, я признался. Я надеялся, что ты простишь меня и мы помиримся.
Они посмотрели друг другу в глаза и вдруг Ацуко поняла. Ибука впервые обрел покой. Он был убежден, что погибнет, и эта уверенность позволила ему преодолеть страх. Он хотел, чтобы сестра отпустила ему грехи перед смертью.
– Я слышал, что Такэко собирается создать отряд, в котором будут сражаться только женщины, – вновь заговорил брат. – Я полагаю, ты в него вступишь?
– Возможно, – кивнула девушка. – А что?
– После взятия замка всех самураев до одного казнят или пленят, чтобы получить за них выкуп. А вот женщин, особенно благородных, скорее всего, пощадят. И если ты не станешь участвовать в битве…
– Нет.
– Возможно, тебя пощадят…
– Нет.
– Я просто хочу сказать, что…
– Нет.
– Я не хочу, чтобы ты умерла, чтобы тебя ранили. Ты уже спасала мне жизнь, и теперь я хочу спасти тебя.
– Приказав мне спрятаться вместе с детьми и теми, кто неспособен сражаться? Я уже трижды сказала тебе и повторю снова: нет. Я владею оружием лучше многих твоих товарищей. Отряд Такэко изменит ход этой битвы. И я стану его частью.
Ацуко перегнулась через зубчатые стены замка, чтобы получше рассмотреть сгрудившуюся перед ними императорскую армию. Она не успела вдумчиво прочитать планы, которые принесла даймё, и не знала, откуда они в конечном счете собираются наносить удар; так или иначе, это не имело никакого значения. Их было так много! И они были так хорошо вооружены!
Она увидела, как асигару тащат пушки по раскисшей земле, а картечницы стоят и терпеливо ждут, когда настанет их очередь. Солдаты осматривали свои ружья: исправны ли, не промок ли порох.
А в этом время защитники Айдзу карабкались на крепостные валы, вооруженные луками и стрелами…
Только теперь, увидев, насколько неравны силы, Ацуко впервые почувствовала, что она не выживет в этой битве. Она всегда боролась за то, чтобы стать самураем, но она ошибалась. Самураи скоро уйдут в историю, от них останутся лишь пыльные страницы учебников: огнестрельное оружие и воинская дисциплина превратят их в ничто.
Девушка огляделась, пытаясь найти утешение в отряде, частью которого теперь стала. Он состоял из одних только женщин. Всего их было пятнадцать, среди них были сестра и мать Такэко. Храбрые женщины, которые взяли в руки оружие, чтобы защитить замок, – несмотря на то что никогда прежде им не доводилось сражаться.
Девушка не удержалась и сравнила их со своим братом; тот был так одарен, но все испортил. У них же не было ни капли таланта, но они были готовы отдать жизни за родной город.
Такэко почувствовала волнение Ацуко и ласково взяла ее за руку.
– Все будет хорошо, – прошептала она. – Даже если мы падем, нас никогда не забудут. Мы творим историю. Мы – армия женщин. Мы – отряд Дзёситай.
Глава 21
Бледное солнце поднялось и осветило замок. Как и было указано в украденных Ацуко планах, враги расположились вокруг рва, готовясь провести несколько атак с разных точек, чтобы отвлечь защитников, а затем сосредоточить все свои силы для штурма валов на западе.
Одно дело было предполагать такое развитие событий, и совсем другое – противостоять ему. Мацудайра Катамори собрал здесь своих лучших солдат, чтобы отсрочить неизбежное проникновение, но при этом сам разработал более хитроумную стратегию. Он согнал сюда всех лошадей, каких только сумел найти, а также лучших своих самураев. Все они собрались у решетки ворот, готовые предпринять отчаянную попытку атаковать противника, от которой зависел исход всего сражения.
– Нет смысла просто обороняться, когда силы противника настолько нас превосходят, – бросил даймё. – Даже если мы выстоим при этом штурме, вскоре случится еще один, а потом еще, и так до тех пор, пока у нас не кончатся силы защищать замок. Наша главная беда – пушки, которые угрожают нашим стенам. Если у нас получится уничтожить их артиллерию, появится и надежда. Мы знаем, куда и когда они собираются стрелять. Мы прорвемся наружу, уничтожим их пушки и вновь укроемся за стенами замка прежде, чем они поймут, что произошло.
В его руке блестела катана, которую он забрал после смерти Каяно, знаменитая катана, за которую сражался Ллойд, наследие самого Мусаси.
– Свобода или смерть! – взревел Катамори. – За сёгуна!
– Свобода или смерть! – хором вторили ему остальные.
Никто из них не закричал «За Токугаву!» Для них он был предателем, из-за которого их теперь загнали в угол.
К группе рысью приблизилась лошадь с наездницей на спине, и Катамори раздраженно вздохнул.
– Чего вам еще, госпожа Такэко? Вы получили свой женский отряд, так чего же желаете теперь?
– Сражаться, вот чего, – ответила молодая девушка. – Мы готовы драться до последнего вздоха. Однако если мы хотим выжить, ваш прорыв должен увенчаться успехом. Мы едем с вами.
– Ни в коем случае! – прогрохотал даймё. – Ваш боевой дух достоин восхищения, однако мне нужны воины, на которых я могу положиться, такие, кого я знаю, и с кем я уже сражался бок о бок.
А затем добавил, уже мягче:
– Я ни в коем случае не ставлю под сомнение ваше мастерство в военном деле. Но поймите и вы меня: задание, которое я вам поручил, ничуть не менее важно!
– Защищать крепостные стены? – прошипела Такэко. – Защищать их сможет кто угодно. От нас будет больше толку, если вы дадите нам возможность оказаться в сердце вражеских войск!
С лица даймё мигом исчезло все добродушие.
– Я был с вами очень терпелив, но теперь мне придется высказать ту же мысль, другими словами: это приказ. Приказ, слышите? Вы и ваш отряд благоразумно останетесь на стенах крепости и будете защищать их от каждого, кто попробует взобраться по ним вверх. Я ясно выразился?
– Яснее некуда, – пробубнила Такэко и повернула назад.
Даймё проводил ее взглядом, а затем возвел глаза к небу.
– Ах, эти женщины! – вздохнул он под смешки самураев. – Ну что ж. Готовьтесь выезжать!
Ллойд проверил остроту своей катаны, уколов палец, и хищно ухмыльнулся, когда на нем вспухла капелька крови.
– Я был бы признателен, если бы вы прекратили вести себя подобным образом, – заметил Гарри Паркс, промакивая губы платком. – Вы же знаете, я не выношу вида крови.
– Я своими глазами видел, как вы в упор выстрелили в голову шпиону.
– Возможно, но я закрыл глаза, когда комнату убирали, – вздохнул консул. – Ради всего святого, Уильям, ну не будьте же вы таким опереточным злодеем! Если желаете увериться, что ваша сабля достаточно остра, используйте листок бумаги, ну или другое средство на ваше усмотрение.
Вместо ответа Ллойд откинул полог шатра и принялся наблюдать за наступлением. Еще одно сражение, и война Босин станет лишь печальным воспоминанием. Еще одно сражение, и трон императора окажется в безопасности, освобожденный от влияния сёгуна и его многочисленных даймё. И Япония сможет стать современной страной – разумеется, под руководством британцев.
И, само собой, тамплиеров.
– Разве Муцухито не ждет вас в столице?
– Ах, так вы хотите от меня избавиться?
– Скажем так: вам не место на поле боя.
Консул отставил в сторону чашку с чаем, который прежде потягивал, и с нарочитой ленцой принялся натягивать перчатки.
– Будьте спокойны, я просто желал убедиться, что мы контролируем ситуацию. Ее Величеству королеве любопытно, как наши друзья японцы справятся с таким положением. Нам необходимо, чтобы они выиграли эту битву, Ллойд. От этого зависят наши торговые соглашения.