Тот махнул рукой, приглашая Кассандру присоединиться. Варнава представил своего нового знакомого, которого звали Геродотом. Кивнув на Кассандру, Варнава пояснил:
– Она и есть наемница, о которой я тебе рассказывал.
– Я так и понял, – сдержанно ответил Геродот.
– Я – путешественник, а Геродот – историк. Только представь, сколько ярких событий было в его жизни. В свое время он возглавил мятеж против Галикарнасского тирана. Затем побывал во всех уголках мира, после чего обосновался в Афинах. При этом Геродот еще ухитряется находить время на подробное описание своих странствий. И каждому сочинению дает имя одной из девяти муз. Вот так-то.
– Ты не говорил мне, что она – спартанка, – слегка упрекнул капитана Геродот.
Кассандра удивленно вскинула бровь.
– Все признаки налицо. – Губы историка тронула улыбка. – Горделивая осанка и железный взгляд, исполненный высокомерия.
Геродот приглядывался к ней. В какой-то момент его глаза округлились, а зрачки, наоборот, сузились. Кассандра догадалась: он увидел полукопье, торчащее из-под складок плаща. Лицо афинянина побледнело, словно он встретился с собственной тенью. Кассандра запахнула плащ.
– Я – скиталица без роду и племени, – сказала она.
– Все мы откуда-то родом. – Лицо Геродота вытянулось, и старческие морщины проступили на нем еще сильнее. – И не думай, будто я предвзято отношусь к спартанцам. Что афиняне, что лаконийцы – достойные народы-воины. У каждого есть особенности, вызывающие и восхищение, и неприязнь. Но больше всего меня тревожит то, что что их различия стали поводом к войне. Как такое могло случиться? Ведь когда-то они плечом к плечу сражались против неисчислимых полчищ персов и вместе побеждали.
Взгляд Геродота переместился к тенистому портику храма и величественным входным дверям, возле которых стояли двое стражников в черных кожаных доспехах и черных шлемах. В руках они держали такие же черные щиты.
– По крайней мере, у нас еще остается тихая гавань, где исчезают все различия.
Кассандра недоверчиво сощурилась. Остальной мир воспринял бы это утверждение как вопрос.
– Триеарх! – донеслось из долины.
Кассандра глянула вниз и увидела рулевого Резу. Тот отчаянно размахивал руками:
– В Киррейской гавани возникло недоразумение. Портовые власти требуют с нас плату за стоянку. Тебе нужно срочно возвращаться.
Варнава вздохнул:
– И это после целого дня, проведенного в очереди? Серьезно?
Он снова вздохнул и понурил плечи. Кассандра подала капитану горсть драхм из мешочка, брошенного ей Элпенором.
– Очень щедро с твоей стороны, госпожа мисфиос, – благодарно закивал Варнава. – Увидимся на корабле.
Варнава двинулся в обратный путь, оставив Кассандру вдвоем со старым историком. Молодая женщина вскинула руку, отправляя Икара провожатым.
Очередь снова начала двигаться.
– Цари приезжают издалека, чтобы задать оракулу свой вопрос. В его власти разжигать войны и устанавливать мир, – размышлял вслух Геродот. – Чего ищешь ты? – спросил он у Кассандры.
– Ответов на свои вопросы, – ответила она, прикладывая руку к груди.
Геродот кивнул, печально улыбнувшись:
– А я ищу… правду. Хотя, боюсь, когда ее обрету, мне захочется от нее избавиться.
– Следующий! – пролаял караульный.
– Чувствую, мне следует пропустить тебя вперед, госпожа, – с полупоклоном сказал Кассандре Геродот.
Молодая женщина кивком поблагодарила его, заметив, что взгляд историка вновь скользнул туда, где под складками ее плаща скрывалось копье Леонида. Кассандра шагнула вперед. Караульные в черных доспехах повернули головы, глядя ей вслед. Молодую женщину встретил полумрак и приторно-сладкий запах благовоний. На невысоких треножниках стояли широкие медные курильницы с миррой и ладаном. Оттуда, словно призраки, поднимались струйки дыма.
К адитону – помещению в самом сердце храма – Кассандра подходила почти в полной темноте. На нее смотрели мраморные лики Посейдона, Зевса, мойр и самого Аполлона, подсвеченные пугающим оранжево-красноватым мерцанием углей в курильницах. Молодая женщина чуть не вздрогнула, когда увидела еще две «статуи», оказавшиеся караульными. Но еще тягостнее было зрелище согбенной фигуры, сидевшей на трехногом стуле посередине адитона. Жрица была облачена в длинное белое одеяние. На шее у нее висели нитки бус. Голова, увенчанная лавровым венком, была запрокинута назад. Стул пифии окружали курильницы, расставленные на плитчатом полу, отчего лицо оракула скрывалось в клубах удушливого дыма.
Кассандра всматривалась в оракула, чувствуя, как в сердце поднимается ненависть. Возможно, она не получит здесь ответов на свои вопросы, но сможет утолить свою жажду мести. Глупцы-караульные пропустили ее с оружием. А теперь эта змея, восседающая на трехногом стуле, заплатит за проклятые слова, поломавшие жизнь Кассандре и… Пифия подняла голову, и водоворот мыслей в мозгу ее посетительницы замер. На трехногом стуле сидела отнюдь не старуха, как принято было считать, а совсем юная женщина, лишь немногим моложе самой Кассандры. Возможно, так будет выглядеть Феба, когда подрастет. Ненависть в сердце Кассандры быстро угасла. Пифия, потребовавшая принести Алексиоса в жертву, давным-давно умерла.
– Войди же в свет Аполлона – свет, изгоняющий тени, – хрипловатым голосом нараспев произнес дельфийский оракул, указывая на мерцание, которое распространялось от углей курильниц. – Что желаешь узнать, путница?
– Я… я желаю узнать правду о своем прошлом. Возможно, и о будущем. Хочу знать о судьбе моих родителей и о том, где они сейчас.
Голова пифии слегка наклонилась.
– Кто вопрошает Аполлона об этом? – спросила прорицательница неожиданно громким голосом, никак не вязавшимся с ее хрупкой фигурой.
Кассандра пристально смотрела на пифию, сознавая всю глупость своих вопросов и досадуя, что не получит ответов. Даже удовлетворить свою жажду мести у нее вряд ли выйдет.
– Я родилась на земле Спарты. Нас с братом сбросили с вершины горы. Теперь у меня нет никого и ничего.
Жрица перестала раскачиваться и устремила пристальный взгляд на Кассандру. Сейчас она выглядела иначе, словно только что проснулась. Торопливо указав глазами на ближайшего караульного, пифия вновь погрузилась в привычный для нее транс и закачала головой взад-вперед:
– Своих родителей ты найдешь… на другом берегу реки.
Чувства Кассандры обострились. Молодая женщина судорожно вспоминала все скудные сведения о здешних краях, что ей удалось собрать. Невдалеке протекала река Плейст. Может, ее родители живут в тех краях?
– Когда твои дни подойдут к концу и ты уплатишь лодочнику Харону за переправу через Стикс, ты воссоединишься с родителями на дальних берегах этой реки.
Надежда, было вспыхнувшая в сердце Кассандры, тут же погасла. Больше пифия не произнесла ни слова. Караульные нетерпеливо переминались с ноги на ногу.
– Твое время истекло, – проворчал один из них.
– Прощай, – сказала оракулу Кассандра, собираясь уходить, как вдруг снаружи донесся крик, а следом – звук разбившейся вазы.
– Тревога! – послышался из темноты голос караульного.
Находившиеся в адитоне охранники переглянулись между собой и бросились на помощь своему товарищу. Кассандра собралась последовать за ними, как за ее спиной раздался шепот оракула:
– Погоди.
Кассандра не сразу узнала голос жрицы: слабый, испуганный, свободный от недавних наигранных интонаций.
– Они охотятся за ребенком, упавшим с горы… – прошептала пифия.
По телу кассандры пробежали мурашки. Она приблизилась к прорицательнице:
– Что ты сказала?
– Культ охотится за упавшей девочкой.
В мозгу Кассандры лихорадочно замелькали мысли. Она схватила пифию за плечи и принялась трясти:
– Что за культ? Откуда?
Глаза юного оракула были полны слез. Только теперь Кассандра догадалась: что-то здесь не так.
– Я тебе помогу, если ты поможешь мне, – сказала наемница, отпуская плечи оракула.
– Мне никто не поможет, – печально прохрипела та.
За спиной Кассандры послышался топот бегущих ног. Глаза пифии округлились.
– Они возвращаются. Тебе нужно уходить.
– Ты еще здесь? – возмутился вернувшийся караульный. – Пошла прочь!
– Сегодня вечером приверженцы культа собираются встретиться в пещере Геи, – скороговоркой произнесла пифия, заставив Кассандру остановиться на полушаге. – Быть может, там ты найдешь ответы на свои вопросы.
– Сколько раз тебе повторять? Вон отсюда!
Караульный схватил Кассандру за плечи и поволок к выходу. Молодая женщина не сопротивлялась. Второй охранник бесцеремонно сдернул пифию с трехногого стула и потащил в заднюю часть храма.
Яркий дневной свет заставил Кассандру зажмуриться.
– Оракул сегодня больше никого не принимает, – громогласно возвестил караульный, выталкивая Кассандру наружу.
Над очередью поднялся многоголосый стон, а когда стих, Кассандра услышала методично повторяющийся визг. Она узнала долговязого паломника с пронзительным гнусавым голосом. Это он насмехался над Варнавой в очереди. Теперь насмешник распластался на земле, пригвожденный храмовым караульным. Второй охранник неутомимо бил несчастного паломника в пах. Глаза бедняги грозили вылезти из орбит, а изо рта вываливался распухший язык.
– Раздави ему и второе яичко, и с нас довольно, – злобно усмехнулся караульный, удерживавший истязаемого.
– Надо же, этот неуклюжий дурень расколотил амфору для исполнения желаний, – сказал Геродот, уводя Кассандру в сторону.
Историк цокнул языком, а его глаза проказливо сверкнули.
Кассандра перевела взгляд с Геродота на истязаемого паломника, затем на разбитую амфору и снова повернулась к афинянину:
– Он… нет, это ты…
– Да, да, только говори тише. Иногда можно и соврать – в конце концов, я же не перс какой-нибудь. Я разбил амфору, чтобы поднявшаяся суматоха позволила тебе откровенно поговорить с оракулом.
Геродот в очередной раз покосился на ее копье, и Кассандра опять прикрыла оружие плащом.