– Трагедия на Тайгете много лет назад? – спросил он, пристально глядя на дочь с матерью.
Кассандра молчала. Ее глаза, влажные от слез, ответили вместо молодой женщины.
– И они дерзнули вернуться, – проворчал Архи-дам. – Я считал вас обеих мертвыми, и лучше бы вам такими и оставаться.
Павсаний встал между злобствующим царем и женщинами.
– Они явились, исполненные смирения. И потом, Брасид ручается за них. Это так?
Брасид кивнул, добавив:
– В годы войны Кассандра доблестно сражалась на стороне Спарты. Она помогла мне освободить Коринф от негодяя, подмявшего город под себя.
– Они из рода самого знаменитого нашего царя, – подхватил Павсаний, поворачиваясь лицом к Архидаму. – Может, не стоит спешно обрушивать спартанскую кару на их головы?..
Павсаний продолжал увещевать старшего царя, говоря уважительным тоном и тщательно подбирая слова. Архидам несколько раз оборачивался в сторону Миррин и Кассандры, и его глаза пылали неутихающим гневом. Затем пожилой правитель устало опустился на трон.
– Если ты хочешь вернуть родовое владение, – ворчливым тоном произнес Архидам, обращаясь к Миррин, – твоей дочери вначале придется кое-что сделать для меня. Искупить былой позор. Доказать, что она достойна своего предка.
Кассандра ждала. Глаза Архидама вспыхнули снова, а рот, полный желтоватых зубов, разошелся в улыбке.
– По весне отправишься на север. Повоюешь в Беотии, поможешь Спарте укрепиться в тех землях.
Герусия, следившая за происходящим, удивленно вздохнула. Старейшины осознавали тяжесть поручения.
Павсаний ухватился за шаткое согласие старшего царя.
– И тогда справедливость будет восстановлена.
Перезимуете здесь. Я позабочусь о жилье для вас.
Павсаний хлопнул в ладоши. К нему подбежал илот с восковой дощечкой в руках. Царь что-то пробормотал рабу. Тот быстро записал слова правителя, а затем Павсаний вдавил в воск свой перстень с печатью, утверждая написанное.
Перстень с печатью! Кассандра затаила дыхание. Ее чувства обострились. Вместе с матерью молодая женщина с ужасом взирала на перстень. На нем был вырезан… серп восходящей луны. «Значит, перстень с львиной мордой…» Кассандра метнула взгляд на Архидама. Тот все так же сердито поглядывал на женщин. Мозолистые руки царя были сложены, и Кассандре было никак не увидеть изображение на перстне старшего царя.
– Дом невелик, но вам там понравится, – продолжал Павсаний, перегибая дощечку. – А в зимние месяцы вы поможете нашему атлету Тестиклу подготовиться к Олимпийским играм. Чем больше у него соперников для упражнений, тем лучше.
– Ну что, наследница Леонида? Берешься выполнить мое задание? – спросил Архидам, и его улыбка стала еще шире.
Он расцепил руки. Наконец-то Кассандра смогла разглядеть перстень старшего царя. Ее сердце гулко забилось… Печатью царского перстня служило изображение… парящего сокола. «Как такое может быть?» – лихорадочно спрашивала себя Кассандра.
– Тебя что-то не устраивает? – усмехнулся Архидам.
Жизнь научила Кассандру сомневаться во всем. Но сейчас, стоя перед царскими тронами, она ощущала железную уверенность, что Архидам и есть царь-предатель, который посылает ее в Беотию на верную смерть. Если там молодую наемницу ожидает ловушка, это докажет его связь с культистами.
Герусия, эфоры, караульные-гиппеи – все смотрели на Кассандру в ожидании ответа.
– Я выполню твое задание.
13
– Эй, вернись! – кричал Тестикл. – Намажь меня!
Кассандра подхватила свой плащ и набросила на голое тело.
– Сам намажешься. Ты пьян… и в никудышном состоянии.
Кассандра покинула гимнасий, оставив непутевого атлета валяться в пыли, куда свалила его три раза подряд. Так закончились их сегодняшние состязания в панкратионе. Тестикл был идиотом, но парень ей нравился. Возможно, потому, что он был совсем не типичным спартанцем. Любил шутки, проказы… и выпить.
Зима была долгой. Вечера коротали, попивая вино и слушая вдохновенную спартанскую поэзию. Были игры, состязания, упражнения в силе и ловкости. Кассандра даже сумела убедить Павсания, и он позволил Варнаве, Геродоту и матросам выбраться из мрачной бухты. Теперь они жили на правах гостей молодого царя. Землю вокруг цитадели покрыл тонкий слой инея, но на лугах вокруг храмов уже появились подснежники, а в ветвях кипарисов пели птицы. Весна почти наступила. Завтра Кассандре надлежало отправиться на север, вновь ощутить себя в шкуре наемницы и изменить ход сражений в далекой Беотии. За зиму она узнала, насколько глубоко увязли там и спартанцы, и афиняне. Какой же дурой она была, согласившись на задание Архидама. Кассандра постоянно искала подтверждения двуликости старшего царя и не находила. Архидам – та еще змея. В этом Кассандра не сомневалась. Но обвинить царя или атаковать его как врага-культиста молодая наемница не могла без весомых доказательств.
Кассандра миновала их старое владение, остававшееся закрытым, и подошла к домику, который отвел им Павсаний. В скромном жилище было всего две комнаты. Молодая женщина умылась и присела на пороге, утоляя жажду водой, настоянной на ягодах. Взгляд Кассандры был устремлен к гробнице Леонида. Высота солнца подсказала ей время: почти полдень. Устало вздохнув, Кассандра встала и пошла туда.
«И зачем матери понадобилось назначать мне встречу в этом святилище да еще в полдень?» – недоумевала молодая женщина. Миррин и Брасида завтра тоже ждала дорога. Из Спарты они отправятся в соседнюю Аркадию, где проведут весну и лето. Миррин добыла сведения, указывающие на принадлежность к культистам тамошнего архонта Лагоса. Если сведения подтвердятся, мать найдет способ развязать ему язык и узнать, кто из двух спартанских царей – предатель.
Кассандра вошла в старинную гробницу, застав Миррин на коленях. Мать стояла возле светильника, под величественной и аскетичной статуей царя Леонида. Он был запечатлен обнаженным, с шлемом на голове. В руках – копье и щит. Кассандра опустилась на колени рядом с матерью.
– Леонид был последним настоящим героем Спарты, – сказала Миррин. – Если бы не его мужество, все мы жили бы под персидским игом.
– Какое отношение это имеет ко мне и моему путешествию на север – туда, где одни греки убивают других?
– А тебе известно, почему Леонид, невзирая на все трудности и опасности, отправился к Жарким Вратам?
– Известно. Не в пример мне, он был сильной, героической личностью, – огрызнулась Кассандра.
– Достань копье, – невозмутимо попросила дочь Миррин.
Кассандра недоверчиво сощурилась, но копье достала.
– Последний раз меня просил об этом Геродот, когда…
Миррин поднесла копье к статуе. Кассандре показалось, что ее ударила молния.
Я нахожусь в царском зале, но выглядит он по-другому. Старинные троны кажутся новее и крепче. Почему-то они пустуют.
– Спарта не будет воевать. Таково предсказание пифии! – восклицает похожий на скелет человек за троном.
«Эфор», – догадываюсь я. Остальные четверо целиком его поддерживают. У двоих на лицах знакомые мне отвратительные маски. Еще двое держат их в руках. Эфоры образуют круг, в середине которого – изможденная старуха. Стоя на коленях, она что-то бормочет, раскачиваясь из стороны в сторону. Я узнаю прозрачные одежды, позвякивающие украшения… Пифия! Оракул подчиняется им, будто собачонка!
У тронного возвышения я замечаю одинокую фигуру, стоящую ко мне спиной.
– Не смешите меня вашей болтовней. «Таково предсказание пифии»! Я прекрасно знаю: пифия говорит лишь то, что вы ей велите. Слишком долго она была вашей марионеткой. Настало время обрезать ниточки, за которые ее дергали.
– Ох, Леонид. Времена героев миновали. Думаешь, твоя кровь делает тебя особым? Если вскрыть тебе жилы, она точно так же вытечет и уйдет сквозь трещины в полу. Ты такой же, как все.
Теперь я понимаю, где нахожусь и в какое время.
Леонид поднимает копье и нацеливает на эфора:
– Ты хотел сказать, что я – пустое место? Ну так сразись со мной в поединке – и узнаешь, прав ты или нет.
Пифия перестает бормотать и поднимает свою старческую голову. Слабой рукой она дотрагивается до острия, толкая копье вниз.
– Сын Льва, почему ты противишься тому, что предопределено? Ксеркс объединит нас. Он сменит господствующий хаос порядком.
У меня стынет кровь. Почему эфоры и оракул требуют от спартанского царя и его армии трусливо держаться в стороне от Ксеркса – этого «царя царей», владыки Персии, собравшего громадную армию?
Лицо эфора расплывается в злорадной улыбке.
– Тебе понятно? Ослушайся предсказаний пифии, и все, что тебе дорого, падет.
Леонид молча смотрит на них, затем стремительно поворачивается.
– Готовьте воинов к походу, – громоподобным голосом велит он, оставляя троны, эфоров и пифию за спиной. – Если Ксеркс желает завладеть Спартой, пусть вначале пробьется сквозь ряды моих воинов.
Он проходит мимо меня, словно я – призрак. Яркая вспышка, и видение исчезает.
Кассандра вновь увидела себя стоящей на коленях рядом с Миррин.
– Теперь тебе понятно? – спросила мать. – Леонид отправился воевать ради спасения Спарты от Персии… и от культа.
– Получается, культисты уже тогда стояли у власти?
– Уже тогда, – подтвердила Миррин. – Вернувшись в Спарту, я обнаружила многочисленные свидетельства их присутствия. Все это очень печально. Но сейчас, Кассандра, тебе предстоит дорога на север. Не думай об Архидаме и прошлом. Главное для тебя – уцелеть… и найти необходимые нам доказательства. Тогда мы раз и навсегда вырвем из родной земли черные корни этого ядовитого сорняка.
Цокот копыт ее жеребца будил в Кассандре мысли о недавнем прошлом. Она вспоминала годы войны, в которую оказалась втянутой не по своей воле. Оттуда ниточка тянулась в отдаленное прошлое. Оно не забылось. Страшные события детства, будто ржавые крючья, по-прежнему впивались в сердце. Неожиданно до слуха молодой наемницы долетел топот множества копыт. Кассандра насторожилась, вскинула голову, оглядываясь по сторонам. Но беотийские холмы оставались пустынными. Под жарким солнцем раннего лета серели полосы земли и зеленели кусты. Миновав одну долину, она тут же попадала в другую. И везде – буйство трав. Не было никаких всадников. Эхо, отражаясь от склонов, множило стук копыт ее коня. «Я почти добр