Кассандра пыталась удержать равновесие, сохраняя боевую стойку. Первое слово, обращенное к ней за долгие месяцы. Деймос был в белой тунике и на этот раз – без доспехов.
– Я все пытаюсь понять, что́ ты тогда хотела сделать со мной на Сфактерии.
– Спасти тебя, – ответила Кассандра, удивляясь своему голосу, изменившемуся за месяцы вынужденного молчания.
– Странно. Последним, что я помню, было твое копье, лишившее меня сознания, – мгновенно ответил Деймос. – Ты не в первый раз бросаешь меня умирать.
– Тебя в этом убедил культ?
– Нет. Это просто то, что я знаю.
– Тогда зачем ты пришел сейчас? – с холодным смехом спросила Кассандра. – Перерезать мне горло?
– Это я могу сделать в любой момент. Даже сейчас, – ответил Деймос, в голосе которого послышались первые раскаты гнева.
Кассандра вдруг ощутила глубокую покорность судьбе. И даже угрозы Деймоса ее не пугали. Потом узница заметила, как настороженно ее гость оглядывается по сторонам. Словно проверяет, что рядом никого нет.
– Расскажи мне обо всем, что тебе известно, – потребовал Деймос, обхватывая решетку и вдавливая лицо в просвет между прутьями.
– Я думала, культисты ничего от тебя не скрывают. Выходит, ты на их стороне, а вот они – не на твоей. Ты ведь знаешь, зачем меня держат здесь. Не отпирайся. В качестве замены тебе.
Деймос сверкнул зубами. Его руки впились в прутья, дергая решетку.
– Считаешь, что мне есть замена? Думаешь, я – их марионетка? Культ без меня – пустое место.
– Это тебе тоже сказали они?
– Не дразни меня, сестра. – Деймос вновь огляделся по сторонам. – Пожалуй, мне и впрямь стоит тебя убить, чтобы опровергнуть твои нелепые догадки и показать, что ты ничего собой не представляешь.
– Так открывай решетку, входи.
Сердце Кассандры забилось быстрее. Хватит ли ее ногам силы, чтобы воспользоваться моментом?
Деймос тем временем сменил гнев на милость:
– Сначала ты мне расскажешь свою искаженную версию событий. Почему в ту ночь родители отступились от меня?
Замысел побега разбился о давнее желание Кассандры объяснить брату, как все было на самом деле. Ее мысли понеслись галопом, словно табун фессалийских скакунов, но узница ухватилась за невидимые поводья и замедлила бег коней, вспомнив разговор с Сократом. Лучший способ победить в споре – это позволить собеседнику самому сделать выводы, сходные с твоими. А вспомогательными средствами служат простые вопросы и обыкновенная логика. Кассандра опустилась на корточки, предложив Деймосу сделать то же самое по другую сторону двери.
– Что ты помнишь о той ночи? – спросила она. – Я спрашиваю не о воспоминаниях, показанных тебе золотой пирамидой. Что помнишь ты сам?
Деймос тоже присел на корточки, запустив одну руку в волосы.
– Помню мать, отца… тебя. Вы все смотрели, как старик взял меня на руки и поднял.
– Что за старик?
Деймос наморщил лоб:
– Вроде… эфор.
– Да, так оно и было.
– Но почему? Я же не родился больным или хромым.
– Нет. Но тебя поцеловали ядовитые губы оракула.
Глаза Деймоса обшаривали пространство камеры за спиной Кассандры.
– Ты знаешь, кто вкладывает слова в уста пророков.
Деймос медленно кивал, продолжая смотреть поверх сестры.
– Младенец, судьба которого столь ужасна, что его надлежит сбросить с горы. Но что привело к такому пророчеству?
– Пифия заявила: если оставить тебя в живых, Спарта падет. И Спарта поступила так, как поступала и поступает всегда. Дожидаться, пока ты вырастешь, было слишком большим риском. Когда ты выжил, тебя забрали культисты, воспитав своим предводителем… а по сути – живым оружием.
– Я сам себя воспитал, – прорычал Деймос, глядя на Кассандру глазами разъяренной гончей.
– Кем? Ты хотел быть таким?
– Культ считает меня богом. Они мне поклоняются!
– Ты в этом уверен? – усмехнулась Кассандра.
Деймос вскочил на ноги. Его грудь тяжело вздымалась, как после бега. Он стал ходить взад-вперед перед решеткой.
– Мала́кас! – выругался Деймос. – А твои кости никак из золота? Похоже, с горы сбросили не того ребенка! Нет… меня в ту ночь спасли, оторвав от моей никудышной семьи.
– Что последнее ты помнишь перед падением?
Деймос остановился:
– Я помню… взгляд. Последний взгляд.
– Это было, когда я бросилась к краю горы в попытке отнять тебя у эфора… – Кассандра тряхнула головой, отгоняя подступавшие слезы. – Я не сумела тебя спасти. Столкнула эфора, и он разбился насмерть. Тогда и меня сбросили с горы в качестве наказания за содеянное. Моя прежняя жизнь тоже оборвалась.
– Героиня трагедии, – рявкнул Деймос, но посмотреть сестре в глаза не отважился.
– Пойми, Деймос: винить нужно только культ. Даже отец оказался их жертвой. Верный своему долгу, ослепленный спартанской гордостью. Мне понадобилось более двадцати лет, чтобы понять, в каком положении он оказался. Если бы он не выполнил требований оракула, вся наша семья была бы опозорена.
– Опозорена? – гневно переспросил Деймос. – Неужели это было бы хуже, чем положение, в каком мы находимся сейчас?
– Не только я тебя искала. Мама тоже.
– Что?
Деймос остановился как вкопанный.
– Она спустилась в ущелье, заваленное костями, чтобы тебя найти. И нашла.
Деймос молча смотрел на сестру.
– Мама покинула Спарту, поспешив отнести тебя к целителям. Первой, кто встретился ей на пути, оказалась культистка Хрисис. Она солгала матери, сказав, что ты умер.
Теперь и руки Кассандры вцепились в прутья решетки.
– Как ты не понимаешь? Ты – орудие в руках Клеона и прочих культистов. Если бы ты верил, что они говорят тебе всю правду, ты бы не пришел ко мне. – Кассандра махнула в сторону агоры. – Такова стратегия культа. То, что им в данный момент полезно, развивается и даже процветает. Это касается тебя. Это касается Афин. Нечто подобное они когда-то сделали со Спартой, внедрив в круг эфоров своих людей. Даже один из спартанских царей оказался их ставленником. Но когда человек или целое государство перестают быть полезными культистам, их выбрасывают или уничтожают.
– Власть Клеона в Афинах нынче прочна, – сердито бросил Деймос. – Расставаться с ней он не намерен. Клеон хорошо помнит, кто помог ему прийти к власти. Он не настолько глуп, чтобы недооценивать мою роль.
Пальцы Деймоса сжимали прутья рядом с пальцами Кассандры. Носы брата и сестры почти соприкасались.
– Культ никогда не будет управлять мной. Ведь это я приношу им победу в их войнах.
– Какой ценой… Алексиос? – спросила Кассандра, глядя брату в глаза.
Деймос вздрогнул.
– Любой, – прошептал он. – Ведь ты действуешь точно так же… мисфиос?
Кассандра не знала, сколько времени они простояли, молча глядя друг на друга. А потом громко хлопнула входная тюремная дверь.
Вошедший Клеон глянул на Кассандру так, словно она была куском мяса. Деймос с виноватым видом отошел от решетки.
– А мы тебя, Деймос, повсюду ищем, – раздраженно бросил ему Клеон. – Вот уж никак не думал найти тебя… здесь.
– Я приходил… Не имеет значения, – тряхнул головой Деймос, избегая сердитого взгляда афинского правителя.
– Ты приходил ее убить? – догадался Клеон, выгибая бровь. – Это, парень, не твоя задача. Ступай. Немедленно!
Клеон щелкнул пальцами, указывая на дверь.
– Я – не твоя марионетка, – рявкнул Деймос. Теперь он смотрел Клеону прямо в глаза. – А ты – не мой хозяин.
Клеон выдержал взгляд Деймоса. На лице афинского правителя появилась масленая улыбка.
– Разумеется, предводитель, – уже мягче ответил он. – Я просто тревожусь за твое благополучие.
Деймос пожал плечами.
– Делай с ней, что хочешь, – прошипел он и повернулся, собираясь уйти.
Его взгляд последний раз пересекся со взглядом Кассандры. Затем Деймос стремительно покинул тюрьму.
Клеон смотрел на узницу. Руки он держал сцепленными на поясе, словно толстяк, наевшийся до отвала. От его тщательно расчесанных рыжих волос и ухоженной бороды исходил сладковатый запах воска. На нем была туника Перикла.
– Ничто так не идет живому, как одежда мертвеца, – сухо заметила Кассандра.
– Стратегия Перикла привела Афины на край гибели, – усмехнулся Клеон.
– И потому ты велел его убить.
– У перепелиных яиц бывает превосходный желток. Но, не разбив яйцо, не добудешь желтка. Перикл нам мешал. Его убийство и последующий захват Сфактерии были лишь началом. С тех пор я пожинаю победу за победой, а сияние моей славы становится все ярче. Мы предлагали жителям нейтрального острова Милос взять их под афинское крыло. Они отказались. Тогда мы сокрушили их городишко, а остров забрали себе. Эгейцев, которые дерзнули объединиться со спартанцами, мы разбили наголову. Вскоре пал спартанский остров Китира, и теперь он тоже наш. Я становлюсь легендарным правителем. Я способен достичь чего угодно.
– Поднять сумму податей до заоблачных высот? Или отправить молодых неопытных афинских воинов на верную смерть? Даже сюда долетают разговоры прохожих. Так я узнала о разгромном поражении в Делии. Сколько воинов полегло там? – язвительно спросила Кассандра. – Когда меня только затолкали в этот каменный мешок, я слышала песни и восторженные крики. Где они нынче? До моих ушей доносятся стоны и жалобы. Люди сетуют, что ты одержим завоеваниями и полностью отвергаешь мирные переговоры и разоружение. Когда-то афиняне ошибочно приняли тебя за героя. Сегодня ты для них уже не герой, и…
– И мой следующий бросок будет самым впечатляющим, – перебил ее Клеон. – Мне донесли, что на Лесбосе, в тамошнем городе Митилена, объявились мятежники. Если верить слухам, они собрались вступить в переговоры со спартанцами, чтобы разрушить Пелопоннесский союз.
– Что ты с ними сделал? – спросила Кассандра, заметив нескрываемое зло в глазах Клеона.
– Я? Представь себе, ничего, – засмеялся Клеон. – Мои советники проголосовали в пользу отправки флота на Лесбос, и корабли подняли паруса. Население Митилены и их солдаты бунтуют, лишь пока живы. А если их истребить, все бунты прекратятся!