ствительно прятался за стенкой бастиона и теперь высунулся, повалился вниз, кровавым месивом распластавшись на камнях.
Буря, ворвавшаяся во двор, где мы теперь находились, помогала нам не хуже десятка воинов. Мы с Айей приналегли на створки ворот и распахнули их, впуская ветер. Теперь он был нашим действенным союзником. Мы даже не представляли, какое впечатление это произведет на стражников. Раздался крик, и из темноты на нас выскочил еще один караульный. Этот был вооружен.
Покончив с караульным, открывшим нам дверь, Хенса метнула копье в нового противника. Он упал, не успев добежать до нас. Нека поторапливал нас и напоминал об осторожности. Он знал примерное местонахождение ямы, однако в нынешнем хаосе мы были вынуждены продвигаться почти на ощупь. Сквозь клубящиеся песчаные вихри пронеслась стрела. Чувствовалось, стреляли наугад, не очень-то рассчитывая поразить цель. Стрела упала где-то позади. Предосторожность заставила нас дальше ползти на животе. К нашему удивлению, у самой земли было гораздо тише и спокойнее. Мы продолжали искать вход в яму.
Сзади слышались крики. Похоже, охрана стягивалась к караульному помещению, пытаясь сообразить, кто же их атаковал. Из песчаного тумана вылетела еще одна стрела. Противники готовились дать отпор. Мы дурачили их, как могли: шумели, кричали, стараясь показать, что нас не четверо, а несколько дюжин. Рев ветра нам в этом помогал.
Наконец мы добрались до края ямы. Опираясь о него, я заглянул вниз. Яма показалась мне бездонной пропастью.
– Отец! – крикнул я.
Внизу кто-то шевельнулся. Я заметил блеск глаз. Буря, позволившая нам прорваться сюда и завывавшая вокруг, вряд ли ощущалась на дне ямы.
К нам подполз Нека с мотком веревки.
– Спасибо караульным. Избавили нас от необходимости искать веревку, – улыбаясь, сказал он.
Рядом с ямой торчал столб, не оставлявший сомнений в его предназначении. Нека набросил на него веревочную петлю и швырнул другой конец веревки в яму.
– Я вас прикрою, – пообещал разведчик и исчез.
– Отец, хватайся за веревку, – крикнул я в черную дыру.
А вокруг раздавались крики караульных – солдаты силились найти нас, но пока сражались с ветром и песком.
Времени у нас было в обрез. Нека доставал из колчана стрелу за стрелой. Я слышал гнусавое пение тетивы его лука и даже в сумраке видел напряженное, сосредоточенное лицо нубийского разведчика. Стрельба против ветра требовала особых усилий. Сейчас Нека заменял собой целый отряд. А мы втроем, упираясь ногами в землю, обдирая веревкой кожу на ладонях, упрямо тащили пленника ямы наверх. Медленно, с трудом, кряхтя от натуги. Однако наши усилия с лихвой компенсировало пьянящее чувство победы. Еще немного, и наша миссия завершится. Мы едва верили, что вчетвером осуществили столь дерзкий план.
Позже, когда все кончилось, Айя рассказала мне, что сумела заглянуть внутрь и увидеть узника, выбиравшегося из ямы. Его руки сжимали веревку, а ноги упирались в стенки.
Я стоял дальше от края и ничего не видел. Но Айя видела.
Раньше, чем узник выбрался наружу, она уже знала: это не мой отец.
46
Буря умолкла, словно и она поддалась замешательству, охватившему нас. Мы недоуменно переглянулись, затем еще раз посмотрели на спасенного узника. Наше замешательство сопровождалось временной немотой: мы забыли спросить, как его зовут, почему он оказался в яме и меджай ли он на самом деле. Увидев перед собой не отца, а неизвестно кого, я просто оцепенел.
К нам подбежал Нека. Он один не утратил бдительности, понимая, что затишье заставит храмовых стражей действовать решительнее.
– Не мешкайте. Нужно поскорее выбраться отсюда… Здравствуй, Сабу. Я – Нека, соплеменник Хенсы.
– Это не Сабу, – возразила Хенса, у которой прорезался голос. – Это приманка.
Она схватила узника за грязную тунику:
– Надо было затолкать тебя обратно в яму. Кто ты такой?
Испуганный узник затряс головой. Его губы беззвучно шевелились. Он был стар и сед. Губы были мокрыми от слюны, а глаза – вытаращенными, как у безумца.
– Что? – переспросил Нека.
Неожиданный поворот событий выбил из колеи и его, заставив забыть о караульных.
– Как же так? Мне говорили, что это Сабу. Меджай из Сивы.
Я схватил Айю под локоть и отвел в сторону.
– Ты знала, – прошептал я, впиваясь в нее глазами. – Говори, ты знала?
Девушка покачала головой и выдернула свою руку из моей.
– Откуда я могла знать? Просто мелькнуло подозрение.
– Тогда ты должна была…
– Сказать вам? Я пыталась.
Она действительно пыталась. Я успокоил себя глубоким дыханием, не дав досаде разгореться. Айя ни в чем не виновата.
– Но кого же тогда мы спасли?
– Не знаю, – пожала плечами она и повернулась к перепуганному узнику, которого Хенса все еще удерживала за край туники. – Как тебя зовут?
– Сабу, Сабу, – торопливо пробормотал он, шевеля слюнявыми губами. Его глаза были полны страха и растерянности. – Меджай, меджай.
Мы подавили глубокий вздох, сознавая, что наши попытки расспросить этого безумца ничего не дадут.
– Нужно уходить, – напомнил Нека.
Он снова следил за обстановкой. Песчаная завеса в воздухе быстро редела. Вскоре мы окажемся как на ладони. Нека выпустил две стрелы в сторону караульного помещения. Крики свидетельствовали, что они обе попали в цель. Это еще на какое-то время удержит наших противников от атаки.
– Вы меня слышали? Нам надо убираться отсюда, и как можно скорее. Расспросы подождут.
Он был прав.
Послышался свист летящей стрелы. Она вынырнула из темноты и вонзилась в землю почти рядом с Некой. Следом прилетела вторая, потом третья. Мы вскочили на ноги. Буря не прекратилась совсем, но потеряла прежнюю силу. Воздух стал прозрачнее. Судя по доносящимся крикам, наши противники заканчивали перестановку сил.
– Кто здесь? – прозвучало из темноты, вначале настороженно, затем уже более властно: – Кто здесь?
Мы не удостоили новый голос ответом. Недавнее предвкушение победы исчезло. Мы ощущали себя кучкой глупых храбрецов: усталых, потрепанных, а главное – напрасно рисковавших жизнью. Добравшись до ворот (к счастью, еще открытых), мы устремились навстречу буре. Заметно ослабевшая, она все равно встретила нас горстями песка, норовя попасть в глаза. Буря словно наказывала нас за совершенную глупость и призывала быть внимательными к противникам.
Я поймал взгляд Айи. Она не меньше моего переживала случившееся. Мы двигались по знакомому отрезку голой земли. Песок, прежде хлеставший нам в спину, теперь летел прямо в глаза. Происходящее за спиной меня уже не волновало. И вдруг со стороны караульного помещения послышались воинственные крики, которые заставили меня обернуться. Я увидел цепочку стражников. В их руках мелькали мечи и луки. По нам готовились стрелять.
– Стойте! – заорали они хором.
Неужели они думали, что мы подчинимся? Досада будоражила нам кровь, обостряя инстинкт самосохранения. Окрик заставил нас быть осмотрительнее, но мы продолжали уходить от противников.
Нека на ходу вложил стрелу, обернулся и выстрелил. Один из лучников упал, выронив свое оружие. Караульный с мечом попытался обогнуть нас и напасть на Хенсу, но маневр не удался. Взмахнув копьем, она ударила снизу, пронзив меченосца.
Краешком глаза я увидел, как другой лучник прицелился в Айю. Я крикнул ей, но ветер отнес мой крик в сторону. Тогда я бросился к девушке, вопя по все горло:
– Айя! Пригнись!
И вдруг лучник уронил оружие, схватившись за шею, из которой торчала стрела. Откуда она прилетела? Явно не от Неки или Хенсы. Вопрос оставался без ответа. Я бежал, крича другим, чтобы поторапливались. Хвала богам, последние из наших преследователей отстали.
– Здесь есть кто-то еще, и этот кто-то только что спас твою жизнь, – сообщил я, подбежав к Айе.
Я не знал, одинаковые ли мысли крутятся сейчас в наших головах. Мы продолжали нестись вперед, вглядываясь в клубящийся сумрак. Наш таинственный спаситель исчез.
Впереди мелькали силуэты Хенсы, Неки и узника. Храм остался позади. Крики караульных звучали все тише. В разрывах туч показалась луна. А мы продолжали бег, пока не поравнялись с кромкой деревьев, окаймлявших остров. Под ногами захрустели кустарники. Сухая земля сменилась влажной. Река была совсем близко.
Хенса вскинула руку, веля остановиться и собраться в кружок. После стремительного бега она тяжело и прерывисто дышала. Ее глаза возбужденно сверкали. Она почуяла опасность.
– Нас преследуют, – едва успела произнести она и тут же схватилась за копье, поскольку из темноты прозвучал ответ:
– Делать это совсем несложно, учитывая, как много шума вы производите.
Человек, появившийся из-за деревьев, заставил всех нас вскочить на ноги. Хенса сжала копье. Нека и Айя потянулись за луками.
Один я, узнав голос, остался стоять. Знакомая фигура приближалась к нам из сумрака, и выражение на ее лице не сулило ничего хорошего.
– Вы все покойники, – пообещал мой отец.
47
Сабу, вышедший к нам на полянку, выглядел почти так же, как в день отъезда из Сивы. Возможно, чуть менее ухоженным без заботливых рук моей матери. Длинные волосы были увязаны в пучок, борода успела стать всклокоченной, а лицо – обветриться сильнее прежнего.
Да и выглядел он довольно злым. Если сравнивать его характер с огнем, отец не вспыхивал, как факел, а скорее тлел. Мать всегда говорила, что свои чувства Сабу держит при себе. По ее словам, отцовский характер напоминал реку с медленным течением. Однако под спокойной поверхностью таились стремительные и опасные глубинные потоки. Сейчас даже поверхность казалась взбаламученной. Отцовские щеки раскраснелись, глаза пылали, и в их взгляде ощущался упрек. Даже поняв, кто перед ним, он не смягчился.
– Здравствуй, Сабу, – с некоторым напряжением произнесла Хенса.
Ее кивок означал не только приветствие, но и ненавязчивое признание, что дальнейший разговор касается только нас с отцом. Она тут ни при чем. Так же поступил и Нека, отойдя, чтобы не мешать воссоединению семьи.