1
Вечером я вместе с Реджинальдом отправился в Королевский театр в Ковент-Гардене на «Оперу нищего».[3] Реджинальд с явным удовольствием смотрел и слушал представление. Со времени нашей предыдущей встречи мы больше не виделись. Свои тогдашние угрозы я помню очень отчетливо, а он, видимо, о них напрочь забыл. Или лишь делал вид, что забыл. Во всяком случае, Реджинальд вел себя так, словно мы и не ссорились. Либо он не хотел вспоминать прошлое и портить себе впечатление от оперы, либо верил, что амулет где-то совсем рядом.
Так оно и было. Амулет висел на шее ассасина, чье имя значилось в дневнике Ведомира. Шпионы тамплиеров выследили этого человека.
Ассасин. Моя очередная мишень. Мое первое задание после похищения Лусио с Корсики. Мне представлялась возможность испытать трофейное оружие – скрытый клинок. Когда я взял театральный бинокль и посмотрел на человека, которого мне предстояло убить, то чуть не вскрикнул от неожиданности.
Мико. Какая странная ирония судьбы!
Оставив Реджинальда наслаждаться оперой, я вышел из ложи и, стараясь никому не мешать, стал пробираться на другую сторону зала – туда, где сидел Мико. Путь мой пролегал по театральным коридорам, где прогуливались ценители оперного пения. Открыв дверь нужной мне ложи, я тихо вошел и слегка тронул Мико за плечо.
Я был готов к неожиданностям с его стороны. Вряд ли такой человек безропотно примет смерть. Мико напрягся всем телом и шумно вдохнул, однако даже не попытался защищаться. Казалось, он этого ожидал. Когда я наклонился и сорвал с его шеи амулет, я почувствовал… облегчение? Полагаю, он устал быть хранителем артефакта и даже радовался возможности снять с себя груз ответственности.
– Лучше бы ты пришел ко мне, – вздохнул Мико. – Мы бы нашли другой способ.
– Да. Но тогда бы ты знал. – Я щелкнул пружиной скрытого клинка; Мико улыбнулся, узнав оружие, которое я отобрал у него на Корсике. – Мне очень жаль.
– И мне, – сказал ассасин, и я убил его.
2
Несколько часов спустя я уже был в доме на Флит-стрит, неподалеку от церкви Сент-Брайд. В числе прочих я стоял у стола, деля внимание между Реджинальдом и книгой, лежавшей перед нами. Книга была раскрыта на странице с изображением символа ордена ассасинов.
– Джентльмены! – начал Реджинальд. Его глаза блестели. Мне показалось, он едва сдерживал слезы. – Я держу в руках ключ. И он, если верить этой книге, откроет двери хранилища, построенного Теми, Кто Пришел Раньше.
Я воздержался от язвительных слов, но совсем промолчать не мог.
– Насколько понимаю, речь идет о наших дорогих друзьях из древности, которые правили миром, затем разрушили его и исчезли сами. Известно ли тебе, что́ мы обнаружим, открыв двери хранилища?
Если Реджинальд и уловил сарказм в моих словах, виду он не подал. Вместо этого он поднял амулет над головой. Собравшиеся затихли. Через несколько секунд амулет в его руке начал светиться. Зрелище было впечатляющим и захватило даже меня.
– Там могут находиться знания, – ответил он. – Возможно, мы найдем там оружие, а также предметы, устройство и назначение которых лежит вне пределов нашего понимания. Мы можем найти что угодно или вообще ничего. Наши далекие предшественники по-прежнему являются для нас тайной, завеса которой приоткрыта лишь чуть-чуть. Но в одном я уверен: что бы ни ожидало нас за дверями хранилища, оно принесет величайшую пользу нашему ордену.
– Или ордену наших врагов, если они сумеют попасть туда раньше нас, – заметил я.
Реджинальд улыбнулся. Неужели и я наконец уверовал?
– Враги нас не опередят. Ты позаботишься об этом.
Мико, погибший от моей руки, хотел найти другой способ. Какой? Некое соглашение между ассасинами и тамплиерами? Мои мысли невольно перенеслись к отцу.
– Полагаю, тебе уже известно местонахождение хранилища, – помолчав, сказал я.
– Мистер Харрисон, – позвал Реджинальд, – насколько верны ваши вычисления?
Джон развернул карту, что держал в руках, и обвел на ней пальцем довольно большой круг, внутри которого оказались Нью-Йорк и Массачусетс.
– По моему мнению, хранилище находится где-то в пределах этих земель, – сказал Харрисон.
– Это огромная территория, – нахмурился я.
– Примите мои извинения. Если бы обстоятельства позволили мне более точно определить…
– Незачем извиняться, – перебил его Реджинальд. – Для начала вполне достаточно. Потому, мастер Кенуэй, мы и пригласили тебя сюда. Нам бы хотелось, чтобы ты отправился в Америку, установил точное местонахождение хранилища и забрал оттуда все, что удастся обнаружить.
– Я готов, – ответил я.
Мысленно я обругал Реджинальда и его новый каприз и пожалел, что меня не оставили в покое. Собственные расследования интересовали меня больше, чем поиски древнего хранилища. Вслух, однако, я сказал другое:
– Задание такой сложности невозможно выполнить в одиночку. Мне понадобятся помощники.
– Разумеется. – Реджинальд подал мне сложенный лист бумаги. – Здесь имена пятерых человек, симпатизирующих нашему делу. Каждый из них имеет достаточно весомые полномочия, чтобы помочь тебе. При такой поддержке ты не будешь испытывать нужду ни в чем.
– В таком случае мне лучше незамедлительно начать сборы в дорогу.
– Я знал, что мы не ошиблись, поверив в тебя, – торжественно произнес Реджинальд. – Тебе заказана каюта на корабле, отплывающем в Бостон. Корабль отходит завтра на рассвете. Отправляйся же в путь, Хэйтем, и принеси славу нашему ордену.
8 июля 1754 г
1
Бостон сверкал под лучами июльского солнца. Над головой кружили орущие чайки. Волны шумно ударялись о причал, а сходни гремели, как барабаны, когда мы спускались на берег с борта «Провидения». В море мы провели более месяца, устав от водных пространств и потеряв представление о сторонах света. Каждый из нас был счастлив наконец-то ступить на твердую землю. Но я успел сделать лишь несколько шагов, когда путь мне преградили матросы с соседнего фрегата, катившие бочки. Те гремели даже оглушительнее сходней нашего корабля. Остановившись, я повернулся к океану. Сейчас его воды имели красивый изумрудный цвет. Мой взгляд скользнул по мачтам кораблей Королевского военно-морского флота, рядом с которыми покачивались на волнах яхты и фрегаты. Мол и причалы не вызвали у меня особого интереса; они практически одинаковы везде. В самой гавани было весьма людно. Повсюду мелькали красные мундиры английских солдат. Сновали торговцы. Неторопливо, вразвалку, шли матросы. За гаванью начинался город Бостон. К небу тянулись шпили церквей. Здания из красного кирпича стояли, как мне показалось, бессистемно, словно рука великана швырнула их на склон холма. И куда ни взгляни – повсюду реяли флаги Британской империи, словно напоминая некоторым забывчивым гостям и местным жителям: англичане по-прежнему здесь и уходить не собираются.
Наше плавание не было безмятежным. За месяц с лишним многое успело произойти. У меня появились друзья и враги. Я даже пережил покушение на свою жизнь! Наверняка это были ассасины, которые стремились отомстить мне за убийство Мико и утраченный амулет.
Для остальных пассажиров и команды корабля я был загадкой. Кто-то считал меня ученым. Джеймсу Фэйруэзеру, моему новому приятелю, я сказал, что занимаюсь «решением проблем» и отправился в Америку, чтобы собственными глазами увидеть и оценить тамошнюю жизнь. Меня интересовало, какие стороны жизни империи колонисты сохранили и от каких отказались. К тому же мне хотелось узнать, какие перемены претерпело британское правление на американской земле.
Разумеется, все это было выдумкой, но не сказать чтобы полной ложью. Хотя я и плыл сюда ради выполнения особого задания тамплиеров, меня самого очень интересовала Америка. Я много слышал об этом континенте, где пространства поражают воображение, а люди упрямы и жадны до новых знаний.
Находились и те, кто считал, что упрямство и любознательность колонистов однажды могут повернуться против нас и подданные империи, исполнившись решимости, станут нашими злейшими врагами. Иные утверждали, что Америка просто слишком велика и управлять ею англичанам не под силу. Америку сравнивали с пороховой бочкой, готовой взорваться. Говорили, что колонисты устали от бремени английских налогов. Конечно, Англия может затеять войну со своими заморскими территориями, находящимися за тысячи миль от ее берегов, но война окажется затяжной, и в какой-то момент нам просто не хватит сил и средств для защиты своих интересов на американской земле. Все эти мнения и суждения я надеялся подтвердить или опровергнуть.
Но все это я считал не более чем дополнением к своей основной миссии, которая… перестала быть для меня просто очередным рутинным заданием. Я поднимался на борт «Провидения», обладая определенными убеждениями. За время плавания они вначале испытали натиск, а затем были существенно поколеблены и, наконец, изменились. Корабль я покидал уже с другим мировоззрением, и все благодаря книге.
Реджинальд отдал ее мне. Бо́льшую часть времени в пути я отдавал чтению, проштудировав книгу не один раз. Я вчитывался в каждую страницу и все равно до сих пор не уверен, что по-настоящему понял ее содержание.
Но одно мне стало ясно. Прежде я относился к Тем, Кто Пришел Раньше с недоверием. Одержимость Реджинальда поисками древних знаний вызывала в лучшем случае раздражение. В худшем (как тогда мне казалось) она угрожала подорвать основы учения нашего ордена. Больше я так не думал. Я поверил.
Книга была написана – или, лучше сказать, нацарапана, проиллюстрирована и украшена – одним или несколькими людьми. Несколькими сумасшедшими, неутомимо заполнявшими страницы всякой ерундой, как мне показалось на первый взгляд.
Но чем усерднее я вчитывался, тем яснее мне открывалась истина. В течение стольких лет Реджинальд рассказывал мне (прежде я говорил «утомлял меня своими россказнями») о некой расе разумных существ, жившей раньше нас. Он всегда утверждал, что человечество появилось только благодаря их усилиям, а потому обязано им служить. Наши далекие предки вели затяжную, кровавую войну, защищая свою свободу.
Читая книгу, я понимал: все свои идеи и рассуждения Реджинальд брал не из собственной головы, а отсюда. Книга оказала на меня громадное влияние. Возможно, этому способствовала обстановка: замкнутость пространства и отсутствие других занятий. Я вдруг понял, почему Реджинальд был одержим всем, что касалось древней расы. Помните, как я насмехался над ним? Желание насмехаться давно пропало, сменившись чувством восхищения. Порой меня охватывала головокружительная легкость и необычайное волнение. Бывали моменты осознания собственной… ничтожности, другого слова не подберу. Я понимал, сколь незначительно мое место в мире. Я словно заглянул в замочную скважину, ожидая увидеть просто еще одну комнату, а вместо этого увидел целый мир.
Но что же стало с Теми, Кто Пришел Раньше? Что они оставили нам в наследство и как это может способствовать нашему могуществу? Ответов я пока не знал. Эта тайна занимала орден не одну сотню лет, и теперь мне было поручено ее раскрыть. Тайну, приведшую меня в Бостон.
– Мастер Кенуэй! Мастер Кенуэй!
Из толпы появился молодой человек и приветственно замахал мне рукой. Я направился прямо к нему:
– Это я. Что вам угодно?
Он заулыбался и протянул мне руку:
– Разрешите представиться, сэр. Чарльз Ли. Счастлив с вами познакомиться. Меня просили показать вам город и помочь устроиться.
Я уже слышал про Чарльза Ли. Он не состоял в ордене, но жаждал туда вступить. Реджинальд предостерегал, что Ли попытается всячески меня обхаживать в надежде, что я составлю ему протекцию. Все это напомнило мне, что сейчас я был, по сути, Великим магистром ордена тамплиеров в американских колониях.
У Чарльза были длинные темные волосы, короткие, но густые бакенбарды и орлиный нос. Мне этот человек сразу понравился, однако я заметил, что улыбался он только мне. На окружающих он поглядывал с пренебрежением.
Чарльз сказал, что о моем багаже позаботятся, и предложил дальше двигаться налегке. Мы зашагали по длинному причалу мимо ошалелых пассажиров и матросов, еще не успевших привыкнуть к суше, мимо грузчиков, торговцев, солдат, орущих детей и невесть откуда взявшихся собак.
Навстречу нам шли две весело хихикающие женщины. Они улыбнулись мне. В ответ я тоже улыбнулся и приподнял шляпу.
– Чарльз, вам нравится здесь?
– У Бостона есть свое очарование, – ответил он. – Пожалуй, оно есть у всех колониальных городов. Конечно, здесь не увидишь такого величия и изысканности, как в Лондоне, но люди в Бостоне открытые и трудолюбивые. В них сохраняется дух первопроходцев. Сильный, непреодолимый. Конечно, это всего лишь мое мнение, сэр.
Я оглянулся вокруг:
– В этом городе действительно что-то есть. Мне кажется, он наконец-то встал на ноги.
– Боюсь только, что эти ноги омыты кровью других.
– Ах, Чарльз, эта история стара как мир. Она повторяется снова и снова, не меняясь. Люди – существа жестокие и отчаянные, привыкшие завоевывать более слабых. Вспомните саксов и франков, османов и сефевидов. Я бы мог не один час продолжать этот список. Вся человеческая история есть не что иное, как бесконечное подчинение одними народами других.
– Молю Бога о том, чтобы однажды мы поднялись выше этого, – с жаром проговорил Чарльз.
– Пока вы молитесь, я буду действовать. И там посмотрим, кто быстрее добьется успеха. Согласны?
– Это было всего лишь словесное выражение, – сказал Чарльз, задетый моим ответом.
– Да. И весьма опасное. Слова обладают силой. Произносите их обдуманно.
Некоторое время мы шли молча.
– Если не ошибаюсь, вы поступаете в распоряжение Эдварда Брэддока? – спросил я, когда мы проходили мимо тележки с фруктами.
– Да, но он пока еще не прибыл в Америку, и я подумал… я мог бы… во всяком случае, до его приезда… мне показалось…
Я проворно отошел в сторону, чтобы не столкнуться с девчушкой, глазевшей на фрукты. У нее были смешные косички.
– Выкладывайте, что собирались сказать.
– Простите меня, сэр. Я… я надеялся, что смогу обучаться под вашим началом. Если я хочу служить ордену, трудно представить лучшего наставника, чем вы.
Не скрою, мне было приятно услышать такие слова.
– Благодарю за теплые слова, однако, мне думается, вы меня переоцениваете.
– Ни в коем случае, сэр.
Невдалеке стоял мальчишка – разносчик газет. Шапочка с козырьком съехала набекрень. Раскрасневшись от усердия, мальчишка выкрикивал новости о недавнем сражении возле форта Нецессити:
– Победа французских войск! Вашингтон был вынужден отступить!.. В ответ герцог Ньюкаслский затребовал дополнительные войска для противостояния иноземной угрозе!
«Иноземная угроза», – мысленно повторил я и усмехнулся. Иными словами, французы. Если слухи верны, конфликт, который здесь назывался войной между французами и индейцами, постепенно разрастался.
Вряд ли существовали англичане, относящиеся к французам без неприязни. Но у одного знакомого мне англичанина эта ненависть превратилась в страсть, заставляющую жилы раздуваться от бурлящей крови. Я имею в виду Эдварда Брэддока. Когда он прибудет в Америку (сейчас он был в пути), я займусь делами, приведшими меня сюда. Во всяком случае, я так надеялся.
Мальчишка попытался всучить мне газету, но я отмахнулся. У меня не было желания читать о новых победах французов.
Мы подошли к месту, где Чарльз оставил лошадей. Он сообщил мне, что мы сейчас поедем в таверну «Зеленый дракон». Интересно, кого еще мне здесь отрядили в помощники?
– Вам известно, с какой целью я прибыл в Бостон? – спросил я, когда мы тронулись в путь.
– Нет. Мастер Берч написал, что мне достаточно знать ровно столько, сколько вы сочтете нужным рассказать. Он прислал список имен и велел всячески помочь вам их найти.
– И как ваши поиски? Нашли хоть кого-то?
– Да. Уильям Джонсон уже ждет нас в «Зеленом драконе».
– Вы хорошо его знаете?
– Не очень. Но он откликнулся сразу же, как только увидел знак ордена.
– Докажете свою верность нашему делу, и вы тоже будете больше знать о наших замыслах, – сказал я.
Чарльз просиял:
– Ни о чем другом я и не мечтаю, сэр!
2
«Зеленый дракон» занимал большой кирпичный дом с покатой крышей. На вывеске у входа был изображен дракон, давший название заведению. По словам Чарльза, «Зеленый дракон» являлся самой знаменитой бостонской кофейней. Здесь собирались все: от патриотов до британских солдат и губернаторов. Сюда приходили, чтобы встретиться и поболтать, услышать сплетни, составить заговор или что-то продать. Все бостонские события и происшествия непременно брали начало здесь, на Юнион-стрит.
Не скажу, чтобы сама Юнион-стрит была приятным местом, располагающим к прогулкам. Обычная проезжая дорога, полная жидкой грязи после недавних дождей. Подъезжали мы совсем черепашьим шагом, чтобы не забрызгать джентльменов, стоявших группками возле заведения. Те стояли, опираясь на трости, и оживленно беседовали. Мы объехали несколько телег, сдержанно приветствовали конных солдат и оказались возле приземистой деревянной конюшни. Там мы спешились и, обходя лужи и навозные кучи, добрались до дверей таверны. Войдя, я сразу же познакомился с ее владельцами: Кэтрин Керр и Корнелиусом Дугласом. Хозяйка оказалась крупной мужеподобной женщиной (прошу не считать это оскорблением). Первыми словами, произнесенными хозяином в нашем присутствии, были:
– Поцелуй меня в задницу, девка!
К счастью, эти слова были обращены не ко мне или Чарльзу, а к Кэтрин. Стоило владельцам увидеть нас, как воинственное выражение на их лицах мгновенно сменилось угодливым. Оба засуетились и бросились проверять, доставлен ли мой багаж и перенесен ли в мою комнату.
Чарльз был прав: Уильям Джонсон уже ждал меня в комнате на втором этаже, где мы и познакомились. Одет он был так же, как Чарльз, но выглядел старше его, и вместо энтузиазма лицо этого человека отражало усталость. Чувствовалось, он не только старше, но и опытнее, чем Ли. Встав из-за стола, на котором были разложены карты, он пожал мне руку и кратко произнес:
– Рад знакомству.
Чарльз удалился, взяв на себя обязанности нашего караульного.
– Хороший малый, но чуть более ревностный, чем нужно. – (Свои суждения о Чарльзе я оставил при себе и кивнул Джонсону, показывая, что я его слушаю.) – Мне сказали, вы собираете экспедицию.
– Мы считаем, что в здешних местах есть точка, представляющая для нас интерес, – ответил я, тщательно подбирая слова. – Чтобы ее найти, мне понадобятся те, кто хорошо знает местность и тамошнее население.
Джонсон скривился:
– Как назло, у меня украли сундук, где я хранил свои материалы. Без него я вряд ли смогу быть чем-нибудь вам полезен.
По собственному опыту я знал: ни одни поиски не обходились без трудностей.
– Мы найдем ваш сундук. У вас есть какие-нибудь зацепки?
– Томас Хики – мой помощник – порыскал по окрестностям. Он умеет развязывать языки.
– Скажите, где его найти, и я постараюсь ускорить поиски.
– До нас дошли слухи о бандитах, логово которых находится к юго-западу отсюда. Оттуда они совершают свои вылазки, – сказал Уильям. – Скорее всего, там вы его и найдете.
3
За городом начинались пшеничные поля. Вечерний ветер слегка раскачивал колосья. Невдалеке тянулась высокая ограда фермы, превращенной бандитами в свое логово. Оттуда доносились громкие звуки пирушки. «А почему бы им не пировать?» – подумал я. Если они выбрали жизнь бандитов, то каждый день, закончившийся не виселицей и не солдатским штыком, – повод для праздника.
У ворот стояла охрана. Тут же толкались прихлебатели, явившиеся выпить на дармовщинку. Охрану даже отдаленно нельзя было назвать трезвой. Они пытались нести караул, но больше препирались и переругивались между собой. Пшеничное поле слева от фермы поднималось по склону невысокого холма, на вершине которого сидел дозорный и поддерживал огонь. Едва ли дозорному нравилось подбрасывать дровишки в костер, но он был одним из немногих, кто всерьез относился к своим обязанностям. Бандиты наверняка не подумали разместить вокруг своего логова дозорные отряды, или же те вдрызг перепились и теперь храпели где-нибудь под деревом. Поэтому никто не видел, как мы с Чарльзом подползли ближе и оказались рядом с человеком, притаившимся возле ветхой каменной стены. Как и мы, он следил за логовом.
Это был он, Томас Хики. Круглолицый, несколько потрепанный и, кажется, не меньше бандитов любящий приложиться к бутылке. Джонсон ничего не перепутал? Неужели этот человек умел развязывать чужие языки? Судя по его виду, он сейчас и с собственными штанами не очень справился бы.
Возможно, мое пренебрежительное отношение к Томасу объяснялось тем, что со времени моего приезда в Бостон он оказался первым, для кого имя Хэйтема Кенуэя ничего не значило. Но если у меня это вызвало лишь раздражение, Чарльз пришел в ярость и выхватил меч.
– Изволь уважать того, кто перед тобой, – прорычал молодой человек.
– Чарльз, успокойтесь, – сказал я, трогая его за плечо. Затем я обратился к Томасу: – Уильям Джонсон послал нас сюда в надежде, что мы сможем… ускорить ваши поиски.
– Нечего тут ускорять, – растягивая слова, ответил мне Томас. – Мне ваши лондонские манеры и заковыристая речь ни к чему. Я уже нашел вора.
Эти слова вызвали у Чарльза новую вспышку ярости.
– Тогда почему вы торчите здесь, наливаясь грогом?
– Не торчу, а думаю, как мне разделаться с этими поганцами, – ответил Томас, махнув в сторону фермы.
Глаза у него блестели, а на губах играла нагловатая улыбка.
– Тогда за дело, – сказал я. – Действуем так. Я убью дозорного и займу позицию за спиной охраны. Вы оба подойдете спереди. Когда я открою огонь по этому сброду, вы атакуете здание. Мы должны рассчитывать на внезапность. Прежде чем бандиты сообразят, что к чему, мы перебьем половину из них.
Вынув мушкет, я пополз к кромке пшеничного поля. Там я спрятался среди колосьев и навел мушкет на дозорного. Тот грел руки над огнем. Свою винтовку он зажал между ног. Пожалуй, даже если бы я подъехал к нему на верблюде, он бы ничего не услышал. То, что я собирался сделать, было трусливо и где-то даже подло, но я все-таки прицелился и спустил курок.
Черт побери! Убитый дозорный рухнул прямо в костер, подняв сноп искр. Он же быстро обгорит. С холма потянет зловонием, и это насторожит остальных бандитов. Я спешно вернулся к Чарльзу и Томасу. Те успели подобраться почти к самому дому. Я расположился неподалеку, упер приклад мушкета в плечо и прищурился, глядя в прорезь прицела. Моей новой мишенью был караульный возле ворот. Уж не знаю, почуял ли он запах горелого мяса или просто решил сменить дозорного, но шатающейся походкой этот бравый парень двинулся к холму. Меж тем убитый мной дозорный вовсю поджаривался на костре. Я подождал, пока караульный доберется до поля. Неожиданно шум и гам попойки стихли. Караульный повернул голову к дому, пытаясь понять, в чем дело. Но тут голоса загоготали и завопили с новой силой, и под этот гул я нажал спусковой крючок мушкета.
Караульный рухнул на колени, затем накренился вбок. Пуля разнесла ему часть черепа. Я сразу же повернулся к воротам – удостовериться, что никто не слышал выстрела.
Внимание бандитов сосредоточилось на Чарльзе и Томасе. Когда те приблизились к воротам, пьяная свора схватилась за мечи и мушкеты и дружно завопила:
– Убирайтесь прочь!
Чарльз и Томас и не подумали уходить. Как я и велел им, они изображали желающих выпить на дармовщинку, хотя чувствовалось: у них самих руки чешутся взяться за оружие. Но оба терпеливо ждали. Молодцы. Они ждали, когда я выстрелю первым.
Пора. Я взял на мушку того, кто, судя по всему, был главарем бандитов. Грянул выстрел. Затылок моей жертвы стал красным от крови. Бандит повалился на спину.
На этот раз мой выстрел услышали, но было поздно. Выхватив мечи, Чарльз и Томас расправились еще с двумя караульными, каждый из которых повалился на землю с располосованным горлом, откуда хлестала кровь. Оставшиеся в живых не могли понять, что происходит.
Я застрелил двоих бандитов, после чего сменил мушкет на меч и примкнул к Чарльзу и Томасу, оказавшись в гуще сражения. Мне сразу же понравилась согласованность наших действий. Каждый из нас без слов понимал другого. Мы уложили еще троих, огласивших воздух предсмертными криками. Остальные бросились во двор и заперли ворота изнутри.
Теперь у входа оставались только я, Чарльз и Томас. Мы все тяжело дышали и стряхивали кровь с мечей. Мое уважение к Томасу только возросло. Внешность этого человека оказалась обманчивой. Чувствовалось, он – опытный боец, которому не занимать ловкости и проворства. Но у Чарльза эти качества Томаса почему-то вызвали не уважение, а лишь бо́льшую досаду и раздражение.
Возникла новая сложность: мы очистили себе подступы к ферме, однако не могли проникнуть внутрь. Ворота были крепкими и имели не менее крепкие засовы. И опять нас выручила смекалка Томаса. Задним числом мне стало стыдно, что я посчитал его обычным выпивохой. Возле ворот он заметил бочку с порохом. Беспечность бандитов дорого им обошлась. Мы подкатили бочку к стене, отошли на безопасное расстояние и выстрелили… Взрывом проломило стену. Мы устремились в пролом, натыкаясь на изуродованные трупы бандитов. Я и представить не мог, насколько этот взрыв облегчит нашу задачу.
Мы побежали к дому. Пол коридора устилали толстые ковры, в которых тонули ноги. Окна были скрыты под вычурными занавесками. В сумраке слышался топот ног и крики: мужские и женские. Мы стремительно продвигались. В правой руке я держал меч, в левой – мушкет. Я убивал каждого, кто встречался мне на пути.
Томас раздобыл подсвечник, который тут же испытал на прочность, проломив череп очередному бандиту. Пока он вытирал с лица чужую кровь и мозги, Чарльз напомнил нам о цели налета – забрать сундук Уильяма. Он на ходу рассказал о том, как этот сундук выглядит. Мы шли по совсем уже темным коридорам, почти не встречая сопротивления. Либо бандиты перетрусили и решили не связываться с нами, либо решили собраться все вместе и дать отпор. Нас их стратегия не волновала; нам требовалось поскорее найти сундук.
Вскоре мы его увидели. Он стоял в заднем углу большой комнаты, провонявшей элем и телесными утехами. Там было довольно людно. Увидев нас, полуголые женщины пронзительно завизжали, прикрываясь всем, что попадалось под руку. Несколько воришек торопливо заряжали мушкеты. Кто-то успел выстрелить. Пуля врезалась в дверной косяк рядом со мной. Нам пришлось отступить. Второй стрелок, совершенно голый, поднял мушкет, готовясь нажать на спуск.
Чарльз его опередил. Голый бандит рухнул на ковер. В груди у него зияла красная дыра с рваными краями. Падая, он потянул с собой простыню с ближайшей кушетки. По нам снова выстрелили, и опять пуля угодила в дверной косяк. Томас вовремя схватился за меч, поскольку из коридора выскочили еще двое бандитов. Чарльз присоединился к нему.
– Эй, вы! Бросайте оружие! – донеслось из комнаты. – Тогда я, так и быть, отпущу вас живыми.
– У меня к вам такое же предложение, – сказал я, стоя за дверью. – Мы не собираемся драться с вами. Я всего лишь хочу забрать сундук и вернуть его законному владельцу.
– Это мистеру Джонсону, что ли? Надо же, законный! – с явной насмешкой произнес мой невидимый собеседник.
– Я предлагаю только один раз.
– Ладно.
Послышался шорох. Еще один бандит попытался незаметно выползти и напасть на нас. Я встретил его пулей между глаз. Бандит рухнул на пол, выронив мушкет. Изнутри раздался еще один выстрел. Стрелявший потянулся за мушкетом убитого, но я успел перезарядить свой и выстрелить ему в бок. Он согнулся, точно раненый зверь, и отступил к кровати, повалившись на мокрые от крови простыни. Я осторожно вошел, держа наготове заряженный мушкет. Бандит с нескрываемой злобой смотрел на меня.
– Мы не так собирались закончить этот день, – буркнул он.
– Вашей публике явно не нужны ни книги, ни карты, – сказал я, указывая на сундук Уильяма. – Кто нанял вас, чтобы украсть сундук?
– Я их никогда не видел, – мотая головой, прохрипел бандит. – Оставляют письма в тайнике. Но платят они всегда вовремя, и потому мы выполняем их поручения.
Куда бы ни забрасывала меня жизнь, мне встречались люди, подобные этому бандиту, готовые за горсть монет сделать что угодно. Я не преувеличиваю: за горсть монет. Такие же, как он, мерзавцы почти двадцать лет назад вторглись в наш дом и убили моего отца.
«Но платят они всегда вовремя, и потому мы выполняем их поручения».
Он был мне омерзителен, однако я сумел сдержать бурлящую ненависть и не поддаться желанию его убить.
– Ваше время закончилось. Так и передай своим хозяевам.
Бандит слегка приподнялся, сообразив, что я не собираюсь его убивать.
– А от кого передать? Ты хоть имя назови.
– Обойдешься. Они и сами узнают.
Томас прихватил из комнаты несколько трофеев. Мы с Чарльзом взялись за ручки сундука и понесли его к выходу. Обратный путь оказался намного легче. Большинство уцелевших бандитов решили, что осторожность в этих условиях предпочтительнее безрассудной храбрости, и потому не показывались. Мы беспрепятственно покинули ферму, вернулись туда, где оставили лошадей, и помчались в город.
4
Когда мы вернулись в «Зеленый дракон», Уильям Джонсон по-прежнему изучал свои карты. Как только мы поставили сундук рядом с его столом, он сразу же принялся проверять содержимое – не пропало ли что из его записей.
– Примите мою искреннюю благодарность, мастер Кенуэй, – сказал он, возвращаясь за стол. – Все карты и бумаги целы. А теперь говорите, как и чем я могу вам помочь.
Я неоднократно снимал и с восхищением разглядывал амулет, что висел у меня на шее. Может, мне показалось или он действительно светился? В тот вечер в Ковент-Гардене, когда я забрал его у Мико, он не светился. Впервые свечение амулета я увидел во время встречи в доме на Флит-стрит. И вот сейчас, когда я приготовился показать его Уильяму, амулет вдруг тоже озарился каким-то внутренним светом. Как ни смехотворно было мое предположение, мне подумалось, что амулет светится благодаря силе моей веры.
Я снял амулет и, не сводя глаз с Уильяма, протянул ему древний предмет. Джонсон выдержал мой взгляд, после чего осторожно взял у меня амулет и, прищурившись, принялся внимательно рассматривать.
– Вам знакомы изображения на амулете? – спросил я. – Может, вы видели нечто подобное где-то у индейцев?
– По стилю они напоминают рисунки каньенкехаков, – помолчав, ответил он.
Так сами себя называли индейцы племени могавков. У меня участился пульс.
– А возможно установить точное местонахождение? – спросил я. – Мне нужно знать, для какой местности характерны такие рисунки.
– Теперь, когда вы вернули мне сундук, я, скорее всего, смогу ответить на ваши вопросы. Мне надо немного времени.
Я кивнул, поблагодарив его.
– Уильям, раз уж нам суждено работать вместе, мне хотелось бы побольше узнать о вас. Расскажите о себе.
– Ну что вам сказать? Родился я в Ирландии, в религиозной семье. Довольно рано понял, что католическая вера существенно ограничивает мои возможности. Так я перешел в протестантизм. Дядя Питер позвал меня в Америку. Но мой дядюшка, боюсь, был не из самых приспособленных к жизни людей. Он задумал наладить торговлю с могавками, однако поселился не вблизи торговых путей, а вдалеке от них. Я пытался, насколько возможно, урезонить его, но… – Уильям вздохнул. – Как я уже сказал, дядя был плохо приспособлен к жизни. Тогда я взял свои скромные сбережения и купил себе участок земли. Там я построил ферму: дом, пристройки, амбар, мельница – скромную, но весьма удачно расположенную. Последнее оказалось решающим.
– И так вы познакомились с могавками?
– Да. И связи с ними оказались весьма ценными.
– Скажите, а вы слышали о каком-нибудь особо почитаемом древнем месте? Или, может, индейцы показывали вам свой тайный храм или другие давние постройки?
– И да и нет. У индейцев предостаточно священных мест, но ни одно не отвечает вашему описанию. У них это земляные курганы, священные рощи, тайные пещеры… Однако все эти места природного происхождения. Никакого странного металла. Или… странного свечения.
– Место, о котором я говорю, спрятано с особой тщательностью.
– В таком случае оно сокрыто даже от индейцев, – улыбнулся Уильям. – Но не вешайте носа, друг мой. Вы обязательно найдете ваше древнее хранилище. Могу вам в этом поклясться.
– Тогда – за наши успехи! – сказал я, поднимая бокал.
– За наши скорые успехи!
Я тоже улыбнулся. Нас теперь было четверо. Маленький отряд.