1
«Зеленый дракон» был самым подходящим местом, чтобы узнавать обо всех заговорах, замышлявшихся против нас. И в этом занятии Томасу не было равных. Поручение не казалось ему тяжкой обязанностью. Наоборот, он мог сидеть себе, потягивая эль, и прислушиваться к разговорам других либо выспрашивать у подвыпивших посетителей самые свежие новости и слухи. У Хики это здорово получалось. Он понимал, что от него сейчас многое зависит. Мы нажили себе сильных и коварных врагов. Однако Сайлас Тэтчер был даже не так опасен, как генерал Эдвард Брэддок.
Вчера вечером я сидел у себя в комнате и писал в дневник. Рядом лежал скрытый клинок. Меч я тоже положил так, чтобы сразу до него дотянуться, если Брэддок вдруг вздумает нанести ответный удар. В его намерении отомстить я не сомневался. После вчерашнего мне придется спать вполглаза, обложившись оружием, и постоянно оглядываться. Мысли о такой жизни угнетали, но разве у меня был выбор? По словам Слейтера, Брэддок фактически порвал с орденом. Освободив себя от любых обязательств по отношению к тамплиерам, Брэддок стал непредсказуемым. Что еще хуже, под командованием этого маньяка была целая армия.
Утешало сознание того, что я сумел подобрать себе отличных помощников. Вот и сейчас мы все собрались в задней комнате, где с появлением Питкэрна стало еще теснее. Но, помня, кто нам противостоит, я искренне радовался вхождению Джона в наши ряды.
Когда я вошел, все встали, приветствуя меня; даже Томас, который сегодня был трезвее обычного. Я обвел взглядом своих соратников. Раны на лице Бенджамина почти исчезли. Джон, освободившийся от кандалов подчинения Брэддоку, воспрянул духом. Хмурое выражение на его лице сменилось улыбкой. А вот Чарльзу было не до смеха. Официально он все еще являлся офицером британской армии, и Брэддок имел формальное право затребовать его к себе. Поэтому, если только он не отвлекался на очередную «несуразность» Томаса, то хмурился, думая о своем. Что касается Уильяма, тот по-прежнему был весь в работе. Вот и сейчас он стоял с гусиным пером в руке, сравнивая изображения на амулете с книгой. Потом он снова склонился над картами, отошел к конторке, полистал записи. Пока что все его напряженные усилия не давали результатов. Уильям по-прежнему не мог указать хотя бы примерное местонахождение хранилища.
Я попросил соратников сесть и тоже опустился на стул.
– Джентльмены, по-моему, я нашел решение нашей проблемы. Во всяком случае, Одиссею это удалось.
Упоминание героя греческих мифов произвело на собравшихся разное впечатление. Уильям, Чарльз и Бенджамин глубокомысленно кивали, Джон и Томас испытывали некоторое замешательство. У Томаса поубавилось самоуверенности.
– Одиссей? Еще один новенький? – рыгнув, спросил он.
– Дубина, это греческий герой, – поморщился Чарльз.
– Друзья, позвольте мне объяснить, что к чему, – вмешался я. – Мы проникнем в форт Сайласа под видом своих. Когда окажемся внутри, устроим ловушку, освободим пленных индейцев и убьем работорговца.
Я следил за лицами соратников, обдумывающих мой план. Первым, как ни странно, заговорил Томас.
– Хитро придумано, сэр, – заулыбался он. – Мне нравится.
– В таком случае давайте начинать. Перво-наперво, нам необходимо пристроиться к какому-нибудь конвою…
2
Мы с Чарльзом расположились на крыше дома, откуда могли следить за одной из городских площадей. Мы оба были в военной форме.
Я оглядел свой армейский наряд. На коричневом кожаном поясе еще остались следы крови Слейтера. Пятно было и на белом чулке. Однако в целом вид у меня был вполне офицерский. У Чарльза тоже, хотя мундир его явно раздражал.
– Я успел забыть, до чего неудобны эти костюмы, – посетовал он.
– Без них нам никак не обойтись, – заметил ему я. – Обман должен выглядеть правдоподобным.
Судя по всему, долго мучиться в мундире Чарльзу не придется.
– Конвой должен скоро появиться. Атаковать будешь по моему сигналу.
– Так точно, сэр! – по-военному ответил Чарльз.
Внизу, на площади, дальний выезд загородила перевернутая телега. Двое усердно корпели над нею, пытаясь вновь поставить на колеса.
Вернее сказать, усердно делали вид, будто пытаются поставить телегу на колеса. Этими двумя были Томас и Бенджамин. Чуть раньше мы вчетвером намеренно опрокинули эту колымагу. Она лежала так, что делала проезд невозможным. Неподалеку, возле приземистой кузницы, расположились Джон и Уильям. Оба сидели на перевернутых ведрах, надвинув шляпы на самые глаза. Ни дать ни взять – кузнецы, вышедшие передохнуть в тени своей кузницы и не особо торопящиеся возвращаться к работе, поскольку пялиться на окружающий мир им было интереснее, чем махать молотом.
Итак, ловушку мы расставили. Я достал подзорную трубу и навел на пространство за площадью. Вот и конвой. В нашу сторону двигался отряд из девяти солдат. Один из них правил сенной телегой, а на телеге позади него…
Я настроил резкость. Позади красномундирника сидела индианка из племени могавков. Меня поразила не только красота этой женщины, но и гордое выражение ее глаз. Ее спина была прямой как струна, что разительно отличало ее от сгорбившегося солдата, неторопливо курившего трубку с длинным чубуком. На лице женщины я заметил ссадины и неожиданно для себя ощутил вспышку гнева. Интересно, давно ли солдаты схватили эту женщину и как им это удалось? По всему чувствовалось, она сопротивлялась.
– Сэр, не пора ли подавать сигнал нашим? – спросил Ли, прервав мои размышления.
– Пора, Чарльз, – ответил я и, сунув пальцы в рот, негромко свистнул.
Наши соратники внизу подали ответные сигналы, показывая свою готовность. Меж тем Томас и Бенджамин продолжали свой спектакль с подъемом телеги.
Мы ждали. Ждали до тех пор, пока солдаты и телега с пленной не пересекли площадь и не увидели неожиданную преграду.
– Это что еще за чертовщина? – раздраженно спросил один из солдат, шедших впереди.
– Тысяча извинений, любезные сэры, – забубнил Томас. – Неувязочка у нас тут вышла. Перевернулась наша повозка, будь она неладна.
Томас развел руками, виновато и заискивающе улыбаясь.
Распознав акцент Томаса, старший конвоя презрительно поморщился. Его лицо заметно покраснело от раздражения. Правда, оно еще не успело сравняться по цвету с мундиром, но все к этому шло.
– Убирайте вашу колымагу, и поживее! – распорядился старший.
Томас подобострастно поднес руку к своей лохматой челке и принялся помогать Бенджамину поднимать телегу.
– Не извольте беспокоиться, милорд. Мигом подымем.
Мы с Чарльзом, распластавшись на животе, продолжали наблюдать. Джон и Уильям, внешне безучастные к происходящему, тоже внимательно следили за развитием событий. Солдаты, вместо того чтобы просто обойти телегу или помочь Томасу и Бенджамину поднять ее, стояли и тупо смотрели. Старший ждал, распаляясь все сильнее, пока у него не лопнуло терпение.
– Эй, вы! Или вы сейчас же поднимете свою развалюху, или мы проедем прямо по ней.
– Умоляю, сэр! Потерпите еще чуть-чуть.
Том поднял глаза к крыше, где лежали мы, затем поглядел на Уильяма и Джона. Те сидели в полной готовности, держа руки на эфесах мечей.
– Мы почти закончили, – произнес Том ключевую фразу, являвшуюся сигналом к началу действий.
Бенджамин мгновенно выхватил меч и прыгнул на ближайшего к нему солдата. Старший не успел опомниться, как Томас сделал то же самое. Достав из рукава кинжал, Хики проворно всадил лезвие старшему в глаз.
Уильям и Джон разом прекратили свою «передышку» и поспешили к опрокинутой телеге, успев уложить троих. Наконец и мы с Чарльзом спрыгнули вниз, застигнув оставшихся солдат врасплох. Вскоре и они были мертвы. Нам было некогда с ними церемониться, не говоря уже о времени для честного поединка. Нас заботило только одно – успеть снять с них мундиры, пока те не перепачкались в крови. Когда мы раздевали солдат, кажется, кто-то из них был еще жив. Проверять нам тоже было некогда. Тела мы проворно перетащили в здание пустующей конюшни и заперли дверь на засов. Опрокинутая телега словно по волшебству была поднята и отодвинута в сторону. Вместо девяти солдат сопровождение телеги с пленной индианкой продолжили шестеро.
Я огляделся по сторонам. Площадь, малолюдная до нашей вылазки, теперь совсем опустела. Мы не знали, кто мог оказаться невольным свидетелем нашей засады. Хорошо, если колонисты, ненавидящие англичан. Этих такой исход сражения только обрадовал бы. А вдруг его видели приверженцы британской армии, которые поспешили в форт Саутгейт сообщить Сайласу о случившемся и предостеречь его? Одно я знал наверняка: нам ни в коем случае нельзя терять время.
Я занял место убитого кучера. Индианка отодвинулась, насколько позволяли ее кандалы, и посмотрела на меня. Чувствовалось, случившееся насторожило ее, но выражение глаз оставалось бунтарским.
– Мы это сделали, чтобы помочь тебе, – сказал я, пытаясь ее убедить. – И твоим соплеменникам, которых держат в форте Саутгейт.
– Тогда освободи меня, – сказала она.
– Освобожу, но не раньше, чем мы окажемся внутри форта, – с сожалением ответил я. – Иначе караульные у ворот могут заподозрить неладное, и вся наша затея провалится.
«Другого от вас я и не ожидала», – говорил ее взгляд.
– Я позабочусь о твоей безопасности. Слово даю, – сказал я, все еще пытаясь ее убедить.
Я дернул поводья. Пара лошадей тронулась с места. Заскрипели колеса. Мои соратники окружили телегу, как и полагалось конвою.
– Ты что-нибудь знаешь о вылазках Сайласа? – спросил я индианку. – Много ли у него солдат в форте? Как они расставлены?
Женщина молчала. Возможно, она ничего не знала или попросту не желала со мной говорить.
– Должно быть, ты для него очень важная пленница, раз он послал за тобой девятерых солдат, – продолжал расспрашивать я, а она продолжала молча слушать. – Жаль, что ты нам не доверяешь… хотя я вполне понимаю твою настороженность. Подождем, пока ты не увидишь подтверждения моих слов.
Когда она и на этот раз ничего не сказала, я решил больше не тратить слова понапрасну и замолчал.
Наконец мы достигли ворот форта.
– Стойте! – крикнул нам часовой.
Я натянул поводья, тормозя лошадей. Мои соратники тоже остановились.
– Добрый вечер, джентльмены, – приветствовал я часовых.
Никто из них не был настроен на обмен любезностями.
– Докладывайте, – равнодушным тоном потребовал первый часовой.
При виде индианки его глаза оживились и заблестели от похотливого вожделения. Женщина ответила ему ядовитым взглядом.
Я вдруг вспомнил, как в первый день, едва ступив на причал Бостона, захотел увидеть, какие перемены принесло правление англичан американской земле и ее коренным обитателям. Мне не понадобилось много времени, чтобы убедиться: для краснокожих появление бледнолицых стало настоящей бедой. Мои соотечественники произносили возвышенные речи о спасении Америки. На самом деле мы вели себя здесь как захватчики.
– Везем подарок для Сайласа, – сказал я, указывая на пленницу.
Часовой кивнул, сладострастно облизнулся, затем постучал в ворота, чтобы нас впустили. Вскоре мы оказались на территории форта. Внутри было тихо. Рядом тянулись невысокие крепостные стены, сложенные из темного камня. На них стояли пушки, повернутые в сторону моря. Туда же смотрели и солдаты, расхаживавшие по парапетам с мушкетами через плечо. Видимо, в форте со дня на день ждали нападения французов.
Мы проехали мимо, стараясь вести себя так, как подобает солдатам Сайласа. Найдя укромный уголок, я остановил телегу и сразу же сбил кандалы с рук и ног индианки.
– Как видишь, я выполнил свое обещание. А теперь, с твоего позволения, я тебе кое-что объясню…
Но женщина ничего не пожелала слушать. Сверкнув глазами, в которых я не заметил и тени благодарности, она спрыгнула с телеги и исчезла в темноте. Я смотрел ей вслед с чувством незаконченного дела. Мне почему-то очень хотелось остаться с ней наедине и рассказать о том, что мы задумали.
Томас намеревался было догнать индианку, но я его остановил.
– Пусть бежит, – сказал я ему.
– А если она нас выдаст? – возразил он.
Я смотрел в сторону, куда скрылась женщина. Казалось, она никогда не ехала на этой телеге и вообще была плодом моей фантазии.
– Не выдаст, – заверил я Томаса.
Место, где мы собрались, было достаточно уединенным. Я жестом подозвал соратников и сказал, что теперь нужно освободить пленных индейцев и ни в коем случае не обнаружить себя перед солдатами. Все молча кивали. Никто не улыбался, понимая серьезность нашего положения.
– Как обойдемся с Сайласом? – спросил Бенджамин.
Проще всего было бы тихо убить этого мерзавца. Достаточно вспомнить, как издевательски он держал себя с пленным Бенджамином тогда, на складе. Но я помнил об обещании доктора самому расправиться с работорговцем.
– Полагаю, он умрет от твоей руки, – сказал я Черчу, с которым успел подружиться.
Мои люди растворились в темноте. Я решил понаблюдать за Чарльзом, как-то незаметно ставшим моим учеником. Он в это время подошел к кучке солдат и представился. На другом конце плаца Томас умело затесался в ряды караульных. Уильям и Джон неспешно двигались к зданию крепостной тюрьмы, где содержались захваченные индейцы. Караульный попытался преградить моим соратникам путь. Внимание остальных солдат было отвлечено Чарльзом и Томасом. Довольный обстановкой, я подал Джону скрытый сигнал, подняв вверх большой палец. Он что-то сказал Уильяму, и оба остановились перед тюремным караульным.
– Чего надо? – успел спросить караульный и тут же стал оседать, получив от Джона удар в пах.
Тихо рыча, как зверь, попавший в ловушку, караульный выронил копье. Джон, не теряя времени, сорвал у него с пояса ключи. Оглянувшись по сторонам, Питкэрн быстро открыл ключом дверь, схватил со стены факел и скрылся внутри.
Я тоже огляделся. Никто из солдат не видел маленького происшествия у двери тюрьмы. Находившиеся на стенах все так же пристально вглядывались в морской простор. Внимание остальных оттягивали на себя Чарльз и Томас.
Повернувшись к открытой тюремной двери, я увидел Джона и вместе с ним – первых освобожденных узников.
И вдруг с парапета заметили происходящее.
– Что вы там вытворяете? – крикнул нам солдат, наводя на нас мушкет.
Хуже всего, что он поднял крик. Я стремглав бросился к лестнице и поднялся на парапет. Караульный уже собирался выстрелить, когда я придавил его своим телом и ударил скрытым клинком в челюсть. Солдат рухнул на меня. Я воспользовался его телом, как прикрытием, чтобы через мгновение вскочить и ударить в сердце второго караульного. Третий взял на мушку Уильяма, однако я успел полоснуть солдату по ногам. Тот упал. Я добил его ударом в затылок. Джонсон махнул мне в знак благодарности и занялся очередным солдатом. Кровь, брызнувшая из-под солдатского мундира, забрызгала Уильяму лицо.
Вскоре мы перебили всех, кто находился на парапете стены. Неожиданно открылась дверь другого строения. На пороге стоял рассерженный Сайлас.
– Я просил всего-навсего один час тишины! – заорал он. – Так нет! Не успел я проспать и десяти минут, как вы тут устроили это безумие. Я требую объяснений, и потрудитесь, чтобы они были убедительными!
И вдруг Сайлас застыл как вкопанный. Гневная тирада оборвалась. Он заметно побледнел, увидев, что плац усеян телами его солдат. Взгляд Сайласа метнулся к распахнутой двери тюрьмы, откуда выбегали пленные индейцы. Джон их подгонял, требуя не задерживаться.
Сайлас выхватил меч. Из дома, откуда он вышел, появилось несколько солдат.
– Как? – взревел он. – Как вы это допустили? Кто выпустил мой драгоценный товар? Что за неслыханная дерзость! Будьте уверены: всем виновным не сносить головы. Но вначале… вначале мы наведем порядок.
Солдаты Сайласа торопливо застегивали на себе мундиры, прикрепляли к поясу мечи, заряжали мушкеты. Плац, где совсем недавно валялись лишь тела убитых, вдруг заполнился красномундирниками, жаждавшими отомстить. Сайлас был вне себя. Он кричал, топал ногами и размахивал руками. Потом, сообразив, что нужно не кричать, а действовать, он несколько успокоился и стал отдавать распоряжения:
– Накрепко закрыть ворота форта. Убивать всякого, кто попытается сбежать. Мне все равно, будет ли это кто-то из нас или один из… них. Каждый, кто окажется возле ворот, станет трупом! Это вам понятно?
Сражение продолжалось. Чарльз, Томас, Уильям, Джон и Бенджамин оказались в гуще солдат и внесли сумятицу в их ряды. Те уже не понимали, кто рядом с ними – свой или чужой. Эта путаница стоила жизни не одному солдату. Индейцы, покинувшие тюрьму, были безоружны. Сбившись в кучу, они ждали, чем все кончится. Солдаты выстроились цепью у ворот форта. Сайлас находился там же, требуя от них быть безжалостными и беспощадными. Лучший момент для расправы с ним нам вряд ли представится. Сейчас работорговца заботило только одно – удержать свой товар. Сколько его солдат могут проститься с жизнью, Сайласа не волновало. Им двигала алчность и уязвленная гордость.
Я подал знак Бенджамину. Мы приблизились к Сайласу. Краешком глаза он нас заметил. На лице работорговца мелькнуло замешательство. Вскоре он осознал два печальных для него факта: он понял, что перед ним – двое из числа возмутителей спокойствия, устроивших нападение на форт. Второй факт был еще печальнее первого: Сайлас понял, что мы отрезали его от верных ему солдат. Со стороны мы с Бенджамином смотрелись как верные телохранители, оберегающие хозяина.
– Меня вы не знаете, – сказал я Сайласу. – Зато с другим джентльменом вы хорошо знакомы…
Бенджамин вышел вперед.
– Если помните, Сайлас, я тогда вам кое-что пообещал, – сказал Черч. – И теперь намерен выполнить свое обещание.
Все было кончено в считаные секунды. Бенджамин проявил милосердие, быстро оборвав жизнь своего противника. Издевательства, столь любимые Тесаком и самим Сайласом, были ему омерзительны.
Гибель командира подорвала боевой дух его людей. Оборона пала сама собой. Солдаты торопились спастись бегством. За ними из форта посыпали индейцы. Среди них я увидел ту женщину. Она не торопилась скрыться, а старалась помочь соплеменникам. Эта индианка была красива не только внешне, но и внутренне. В какой-то момент наши глаза встретились. Я стоял, словно зачарованный ею. А потом она исчезла.